Когда свет сурового солнца Эвкопии начал литься на нас через лобовое стекло, я взбодрился, несмотря на перспективу провести немало времени в одной тесной кабине с Юргеном. Нексус всё ещё нависал над нами, но меня уже не окружали механические возможно-не-убийцы и замаскированные генокрады. Когда мы вырвались из тени исполинской конструкции, я осознал, что впервые вижу пустынные просторы Эвкопии с земли и принялся осматривать всё вокруг не только из желания пораньше заметить угрозу своей жизни, но и из любопытства.

Тракт, по которому мы ехали, были широким и относительно гладким, хотя несколько прошедших десятилетий местами повредили камнебетон – недостаточно, чтобы замедлить нас, но достаточно, чтобы время от времени сотрясать подвеску и потёртое сиденье, которое занимал я. С высоты, на которой располагалась кабина, открывался впечатляющий вид на природу и другие машины – практичные грузовозы, вроде нашего, обычно управляемые относительно неаугментированными мирскими братьями или ремесленниками-невольниками, что смотрели на нас с равнодушием, удивлением или враждебностью (а когда Юрген обгонял медленные машины со своим обычным презрением ко всему, что двигалось рядом, но хотя бы теоретически могло успеть убраться с пути, все три эмоции появлялись на их лицах одновременно). Порой из поднятых движением облаков пыли вырывались крупные грузовики, гружённые готовыми деталями для каких-то конструкций или чем-то одновременно обыденным и угрожающим, но укутанным парусиной, и пропадали так же стремительно, как появлялись.

Как я вскоре понял, пыль здесь была вездесуща. Атмосфера на Эвкопии слишком тонкая, чтобы дышать, но достаточная для того, чтобы здесь были ветры, а в отсутствие дождя, что мог прибить пыль, каждый проезжающий грузовик поднимал в небо крохотные частицы, выветренные из гор за целые эпохи эрозии. Впрочем, когда Юрген свернул с главной дороги на менее важную, ведущую к точке назначения, пыльный туман ослаб – теперь его поднимали только мы. Стараясь не думать о том, что это делало нас лёгкой добычей для засады, я повернулся к пассажирскому окну^[87].

Пейзаж вокруг был таким же пустынным, каким казался нам ещё из челнока, – узкая дорога вела через изломанную панораму скальных выступов и крутых ущелий, извилистых трещин и разбросанных валунов. Мне это напомнило дно высохшего озера, но на Эвкопии я ещё нигде не видел водоёмов и вряд ли увижу – каким бы успешным не было терраформирование, Адептус Механикус не захотят усложнять работу самим себе, затопляя нужные им ресурсы. Несколько раз мы пересекли неожиданно глубокие каньоны по мостам, что едва вмещали нашу машину. Верный себе Юрген ни разу не сбросил скорость и беззаботно проводил нас в считанных сантиметрах от неприятно-хрупких перил. Зная, что выказывать беспокойство – значит обидеть Юргена, усомнившись в его мастерстве, я смотрел в тёмные бездны, где поднятая ветрами пыль собиралась в настоящие потоки и скрывала то, что лежало под ней.

– Кажется, у нас компания, сэр, – наконец сказал мой помощник, показав на столб пыли, что нёсся по дороге прямо к нам.

Я прищурился, пытаясь разобрать, что это. Фигуры выглядели смутно знакомыми, но какими-то неправильными.

– «Часовые?» – предположил я, не решив, могу доверять своим глазам или нет.

– Похожи, – согласился Юрген, – но я таких прежде не видел.

Когда шагоходы приблизились и стали различимы в облаках окутывающей их пыли, я был вынужден согласиться. Эти машины двигались намного плавнее, чем гвардейские шагатели, которые мне доводилось видеть, или даже боескафандры т’ау; разве что альдарские творения из призрачной кости превосходили их грацией. С другой стороны, эти машины казались куда слабее бронированы. Сквозь редеющую пылевую завесу я разглядел тех, кого сперва принял за пилотов, сидящих в открытых кабинах, и осознал свою ошибку^[88] лишь, когда трио ходячих орудийных платформ образовало вокруг нас почётный караул. Стрелок, ненадёжно примостившийся на вершине шагохода за парой автопушек в чём-то до смешного похожем на кавалерийское седло, небрежно махнул рукой в знак приветствия. Я помахал в ответ, скрывая внезапный приступ тревоги. Все скитарии на испытательных полигонах были проверены, но такое внезапное появление заставляло нервничать.

– Кажется, нам туда, – Юрген показал на неясный силуэт где-то вдали – он была слишком ровным и гладким, чтобы оказаться скалой.

– Да, должно быть, – согласился я и включил комм-бусину на частоте, которую передала мне Норгард. – Бункер-1, приближаемся к вашему периметру. Расчётное время прибытия… – я посмотрел на помощника, который пожал плечами.

– Минут десять, сэр. Если эти вёдра с болтами не задержат нас, – он насмешливо указан на шагоход, что трусцой бежал впереди нас. Тот, будто услышав его слова, сместился в сторону и продолжил бежать параллельным курсом, вообще не потеряв в скорости.

– …семь минут, – договорил я, получив в ответ ожидаемую улыбку Юргена. Как я и ожидал, он с готовностью принял вызов и разогнался так, что любого техножреца, ухаживавшего на этой машиной, хватил бы удар. – И спасибо за сопровождение.

– Сопровождение? – на том конце вокс-связи безошибочно читалось озадаченность. – Мы не высылали никакого сопровождения.

– Поворачивай! – заорал я, и Юрген сразу же послушался, резко дёрнув руль за мгновение до того, как оба ходуна у нас за спиной открыли огонь. Шквал трассерных снарядов, ещё более пугающий от осознания того, что каждый трассер сопровождало ещё три невидимых, но не менее смертоносных спутника^[89], ударил в точку, откуда мы только что убрались. Я едва успел схватиться за дверь прежде чем Юрген на всём ходу врезался в шагоход, что бежал параллельно дороге, отчего нашу машину тряхнуло, а эхо от удара разнеслось по пустому грузовому отсеку, как колокольный звон.

Ходун завалился набок, его гиростабилизаторы завизжали так, что у меня начали трескаться зубы, несмотря на то, что нас от шагателя отделял корпус грузовика. Скитарий-стрелок изо всех сил цеплялся за орудие. Я успел понадеяться, что он свалится и свернёт свою аугметическую шею, но управляющий сервитор внёс поправки, и механизм восстановил равновесие. Я не могу сказать, что всадник бросил на нас яростный взгляд – для этого в его лице было слишком много металла – но то, как он пригнулся за автопушкой и приготовился к новому залпу явно давало понять – мы ему не нравимся. Стрелок зажал обе гашетки, но мы были слишком близко, чтобы из такой позиции он мог попасть в кабину, даже опустив стволы до предела. Снаряды засвистели над нашими головами, в грузовом отсеке снова раздался колокольный звон.

– Комиссар, – в вокс-бусине раздался голос Норгард, – что происходит?

– Нас атакуют, – ответил я. – Три шагохода с автопушками.

– Подкрепления уже в пути, – заверила она.

– Они не успеют, – прямо ответил я. Числа говорили сами за себя. Мы не меньше, чем в пяти минутах от бункера, даже если двигаться на той скорости, которую может выжать из машины Юрген, а это значит, что любой отряд Норгард будет добираться сюда примерно столько же, если не больше. Даже если бы мы каким-то чудом смогли продолжить двигаться и встретились с подкреплением на полпути, это заняло бы две-три минуты, а я очень сомневался, что они у нас есть. Одна удачная очередь вскроет нашу машину, как Юрген – консерву, а даже он не сможет так долго уходить от огня сразу трёх шагоходов. Кабина затряслась, когда изношенная подвеска подпрыгнула на очередной яме, и я безмолвно поблагодарил всех святых, что подсказали Юргену сегодня взять вездеход.

– Держитесь, сэр, – посоветовал мой ординарец, как будто я не цеплялся на дверь до боли в пальцах, и крутанул руль. Как и в прошлый раз, он так рассчитал время, чтобы огонь двух ходунов ударил туда, где нас уже не было. К моему радостному удивлению, шальные снаряды подранили третьего, что как раз пытался последовать за нами, и выбили ему коленную чашечку. Шагоход тяжело рухнул наземь, поднимая облако пыли и молотя единственной целой ногой о землю.