Намерением Иннокентия послать Пьетро Беневентского в Лангедок было положить конец завоеваниям Симона де Монфора. Теперь, когда южные князья были примирены с Церковью в Нарбоне, Папа не видел причин, по которым мир не должен вернуться в провинцию после пяти лет непрерывных войн. Но Симон думал иначе. Он хотел представить Вселенскому Собору Иннокентия свершившийся факт, который сделал бы невозможным восстановление Раймунда VI или его сына в любой части их владений. Зимой епископ Каркассона и архидиакон Парижа подговорили Роберта Керзона, легата, ответственного за проповедь ближневосточного крестового похода на севере. Не обращая внимания на указания Папы, Роберт позволил Жаку де Витри и другим возобновить проповедь Альбигойского крестового похода. Армии северных крестоносцев начали собираться вновь, возможно, не такие большие, как великие армии 1211 и 1212 годов, но достаточно большие, чтобы обеспечить Симону контроль над Югом. Первую из них возглавил лично Роберт Керзон, который провел лето в лагере Симона, участвуя в череде осад и сжигая еретиков, обнаруженных в захваченных замках.
Фактически Симон стал графом Тулузы, хотя в официальных документах он называл себя dominator. В этом качестве он унаследовал многие амбиции и проблемы своих предшественников. По крайней мере, одна из этих амбиций была удовлетворено летом 1214 года, когда его сын Амори женился на Беатрисе Бургундской, наследнице богатой провинции Дофине, расположенной к северу от Прованса. Если бы Симон смог консолидировать разрозненные права Тулузского дома в Провансе, он был бы на пути к тому, чтобы стать одним из самых сильных территориальных князей во Франции. Проблемы же были более трудноразрешимыми — отряды безработных наемников, мятежные бароны, самоуправляющиеся города. Граф Валентинуа участвовал в первом Альбигойском крестовом походе 1209 года, но он был склонен подчиняться власти Симона не больше, чем Раймунду VI. Граф Родеза пытался передать свой вассалитет от Тулузского дома английскому королю. В Перигоре Бернард де Казнак и его ужасная жена, "эта новая Иезавель", терроризировали среднюю долину Дордони, совершая набеги на монастыри и вымогая у деревень деньги за защиту под угрозой массовых увечий.
Это были старые проблемы, которые лишь ненадолго утихли с приходом Симона. Бернард де Казнак был лишен своих владений в 1214 году, но он в течение года вернул свои небольшие замки, а к 1218 году смог привести небольшую армию на помощь Раймунду VI. Управление государством путем постоянной демонстрации силы было явно неудовлетворительным, а если поток крестоносцев иссякнет, то станет невозможным. Более масштабные планы Симона зависели от использования значительной территориальной власти Церкви в качестве противовеса силе местного баронства. Иннокентий III, безусловно, помог ему, безжалостно смещая епископов, чьи сердца не были на стороне его дела. За один год, 1211, Иннокентий сместил двух архиепископов и трех епископов, заменив большинство из них цистерцианцами или северянами. Престарелый епископ Каркассона, родственники которого сражались с Симоном при Терме и Тулузе, был немедленно заменен Ги де Во-де-Серне, цистерцианским аббатом из Иль-де-Франс, другом Симона де Монфора и дядей официального хрониста крестового похода. Сам Арно-Амори сменил архиепископа Нарбона. Легат Федисий стал епископом Агда. Три епископа Безье были соратниками Симона де Монфора. Новые епископы оказались бесценными помощниками. Именно епископ Родеза пригласил Симона вмешаться в дела Руэрга, так же как ранее аббат Памье и епископы Каора и Ажена пригласили его в свои епархии. Именно епископу Родеза Симон доверил замок Северак, который он захватил у нескольких файдитов. Это была проницательная политика, которой Симон следовал и в других случаях. Замок Нарбоне в Тулузе был передан епископу; замок Фуа был передан аббату Сен-Тибери, который, в свою очередь, доверил его одному из своих племянников. В других местах Симон заслужил расположение епископов, вернув им права, которые светские землевладельцы узурпировали за более чем столетие анархии на Юге. Только за первые шесть месяцев 1211 года пятнадцать светских сеньоров вернули епископу Безье присвоенный ранее сбор десятины. Такие акты, заполнившие книги записей региона во время правления Симона, представляли собой серьезное изменение баланса сил в Лангедоке. В независимых, самоуправляющихся городах епископ мог стать страшным противником для местных консулов и с гораздо большей вероятностью отстаивал интересы Симона. Ним отказался признать Симона преемником Раймунда VI и закрыл перед ним свои ворота; в ответ Симон передал свои права на город епископу.
Пол века назад такую же политику без особого успеха пытался проводить Раймунд V. Одна из причин его неудачи заключалась в том, что епископы имели свои собственные распри с графами Тулузы. Возможно, Симон считал, что его статус "избранного сына Церкви" защищает его от подобных распрей, но он быстро разочаровался, обнаружив, что его претензии на герцогство Нарбонское оспаривал не кто иной, как Арно-Амори, который утверждал, что герцогство принадлежит по праву архиепископу, и требовал его для себя. Жители Нарбона, покорившиеся в 1209 году только для того, чтобы избежать участи Безье, с удовольствием воспользовались этим расколом в рядах своих северных завоевателей. Когда весной 1214 года Симон попытался войти в город со своей армией, он получил резкий отпор от городских ополченцев, испытав унижение, от которого он все еще страдал год спустя. Все это должно было дать понять Симону, что как командующий крестовым походом он может претендовать на лояльность католиков, но как правитель Лангедока — нет.
Самая серьезная угроза его власти в 1214 году исходила с запада его владений, граничащих со все еще могущественной державой Плантагенетов. В 1214 году английский король Иоанн примирился с Церковью, и пятилетний интердикт, лишивший его владений, был снят. Теперь его главной задачей было отвоевать Нормандию у Филиппа Августа, и для этого он организовал грозную коалицию из давних врагов Филиппа, включая графа Булонского и императора Оттона IV. Иоанн высадился в Ла-Рошели в феврале 1214 года и планировал совершить поход в земли по реке Луара, в то время как Оттон одновременно должен был вторгнуться во Францию с севера. Однако подготовка к войне Иоанна была значительно более быстрой, чем у Оттона. И король решил потратить свободное время на восстановление владений графа Тулузского. Молодой Раймунд, в конце концов, был племянником Иоанна, в то время как Симон был северянином, который продемонстрировал свою преданность Филиппу Августу и в результате потерял свои английские владения. Титул "граф Лестер", который Симон по-прежнему использовал в официальных документах, был постоянным напоминанием о его старой ссоре с королем Иоанном. Другой проблемой было занятие Симоном Ажене, на который Иоанн предъявлял особые права. Ажене был английским владением до 1196 года, когда он был уступлен Раймунду VI в качестве приданого его третьей жены, Иоанны (Джоанны) Плантагенет. Король Иоанн считал, что Ажене должен перейти к наследнику Иоанны, юному Раймунду, а не к северному вольному разбойнику, тесно связанному с врагами Англии. Несомненно, его раздражение разжигали послы Раймунда, которые, как известно, присутствовали при дворе Иоанна с 1212 года. Но насколько тесно Раймунд был вовлечен в коалицию созданную Иоанном, сказать невозможно. Известно лишь, что Иоанн выплачивал субсидии Раймунду еще до его бегства в Англию, и что он активно подстрекал баронов Ажене к восстанию против Симона де Монфора.
Симон прекрасно осознавал угрозу и провел весну и лето 1214 года в подготовке к противостоянию с английским королем. В апреле Иоанн выступил в поход на Ла-Реоль в Аквитании. Пограничная крепость Симона Марманда, расположенная всего в двенадцати милях от города, быстро сдалась, и была занята небольшим английским гарнизоном под командованием камергера Иоанна Джеффри Невилла. В шести милях выше по течению из другой пограничной крепости Мас-д'Ажене, местные жители изгнали гарнизон северян, и из Ла-Реоля, был направлен отряд на лодках, чтобы помешать Симону переправиться вброд через реку и отбить крепость. В этот момент Симон был вызван к легату в Нарбон. К тому времени, когда он вернулся в июне, восстание распространилось по всей пограничной области и нашло влиятельных союзников среди местных баронов. Но сам Иоанн, главная опора восстания, отправился на север, чтобы поднять вассалов против Филиппа Августа в Пуату, а Невилл, плохо подготовленный к осаде, поспешно отступил. Оставив новый гарнизон в Марманде, Симон повернул на север, чтобы осадить Косней на реке Ло, мощный город-крепость, защитникам которого английский король обещал помощь. Иоанн появился возле Периге с армией, в которую входили несколько файдитов Лангедока, и крестоносцы с опаской ожидали его наступления. Но король не двинулся дальше. Он сообщил легату Роберту Керзону о своих правах на Ажене. Но прежде чем Роберт успел ответить, внимание Иоанна было отвлечено на север, где принц Людовик угрожал его положению в долине Луары. Симон же спокойно продолжал осаду Коснея. 18 августа ему удалось перебросить через ров мост, подвести к стенам огромную деревянную башню и на восьмой неделе осады взять город штурмом. К этому времени угрожающая ситуация во Франции внезапно изменилась. Пуатевинские союзники Иоанна покинули его в начале июля, что вынудило короля поспешно отступить в Ла-Рошель[24]. Две недели спустя Филипп Август нанес сокрушительное поражение англо-германской армии императора Оттона при Бувине во Фландрии. Судьба англичан во Франции была предрешена более чем на столетие. Что касается Симона, то провал планов короля Иоанна означал, что он сможет провести осеннюю кампанию на Дордони без вмешательства с запада. Для остального Лангедока победа французов при Бувине стала событием огромной важности. Она положила конец любым надеждам Раймунда VI на то, что его владения можно вернуть с помощью посторонней силы и гарантировала, что конечным бенефициаром трудов Симона станут не его собственные потомки, а потомки Филиппа-Августа.
