Арно-Амори не забыл обещаний, данных Раймундом в Сен-Жиле, обещаний, которые будет трудно выполнить. Преследование ереси, отмена пошлин, немедленный роспуск наемников, увольнение еврейских администраторов с его службы — ничего из этого не могло быть выполнено быстро, не приведя к распаду его правительства. Тем не менее, жалобы на медлительность Раймунда раздавались уже через несколько дней после взятия Каркассона. В сентябре 1209 года три легата, Мило, Федисий и Арно-Амори, председательствовали на Соборе в Авиньоне, на котором они отлучили Раймунда от церкви и наложили интердикт на все его владения. Раймунд напрасно протестовал, что с момента его обещаний в Сен-Жиле прошло всего три месяца, в течение двух из которых он активно помогал крестовому походу. Собор лишь согласился отложить исполнение приговора на шесть недель. У графа было время до 1 ноября, чтобы удовлетворить легатов по всем вопросам, поднятым в Сен-Жиле, или же Церковь объявит его графство конфискованным. Раймунд немедленно обратился к Папе. Он объявил о своем намерении отправиться в Рим, чтобы лично подать апелляцию, и сделал приготовления, которые несли на себе все признаки серьезного намерения. Легаты были заметно встревожены. Они превысили свои полномочия, и им была известна привязанность Иннокентия к юридическим формальностям. Поэтому они решили опередить обращение Раймунда, отправив в Рим своего посла. "Если случится, — писали легаты Папе, — что граф Тулузы, этот враг мира и справедливости, предстанет перед Вашим Святейшеством, позаботьтесь о том, чтобы Вас не обманул его лживый язык". Они перечислили жалобы на Раймунда, который обманом уклонился от своего обещания в Сен-Жиле. Жители Авиньона, Нима и Сен-Жиля были готовы отказаться от верности ему в соответствии с клятвой, данной в июне. Замки графа находятся в руках легатов и он бессилен противостоять им. "Он так хорошо связан силой Божьей и усилиями Вашего Святейшества, что борьба будет выше его сил". Агенты, доставившие эти письма в Рим, получили точные инструкции. Были предусмотрены все возможные аргументы в пользу графа, а также правильный ответ, который они должны были получить от Папы.
За агентами Арно-Амори на некотором расстоянии следовали два посла самого Раймунда, отправленные для подготовки почвы и ознакомления Иннокентия с его обращением. Граф решил сначала отправиться в Париж, чтобы изложить свое дело Филиппу Августу и найти союзников среди северных баронов. Он прибыл в Рим только после Рождества, а когда в конце концов добрался до папской курии, то был смущен, обнаружив, что его опередили не только агенты Арно-Амори, но и епископ Ажена, который приехал пожаловаться на жестокое обращение, со стороны графа. Как Иннокентий принял Раймунда, точно неизвестно. По одним сведениям, Папа произнес горькую речь перед изумленным графом, которого обвинил в том, что он убийца, покровитель еретиков и гонитель креста. Однако другой современник утверждает, что Раймунда тепло приняли, осыпали подарками и предложили посмотреть на одну из самых ценных реликвий Ватикана — салфетку Святой Вероники. Конфликт свидетельств остается неразрешимым, что является примером для тех, кто ищет определенности в истории. Несомненно то, что результатом стало унизительное поражение легатов во Франции. Иннокентий был раздражен их беспринципным поведением. И в тоже время он был впечатлен тем, что граф явно выполнил некоторые из своих обещаний и выразил готовность выполнить остальные. Вправе ли в этом случае Церковь обогащаться за его счет, конфискуя его замки и вторгаясь в его владения?
В январе 1210 года Папа отменил отлучение Раймунда. Он назначил Федисия солегатом вместо умершего в декабре Мило и поручил ему созвать через три месяца новый Собор, на котором любой желающий мог выступить с обвинением графа в ереси или соучастии в убийстве Пьера де Кастельно. Но если таких доказательств не будет, графа должны были примирить с Церковью и оставить в покое. Даже если бы нашелся достойный доверия обвинитель, Федисий ни в коем случае не должен был выносить приговор сам, а обязан был отправить досье в Рим, чтобы дождаться решения самого Иннокентия. Дальше было еще хуже. Легатам было приказано лично отправиться в Тулузу, где они должны были снять интердикт и прийти к соглашению с горожанами. Если горожане откажутся выполнить разумные требования, они могут быть вновь отлучены от Церкви. Но в любом случае один легат не должен был принимать против них никаких мер. Иннокентий не доверял Арно-Амори действовать в одиночку. После этих унизительных предписаний Папа обратился с личным письмом к Арно-Амори. После бесконечных лестных слов и поздравлений Иннокентий признал, что затупил оружие Арно-Амори. Он поручил Федисию деликатное дело графа Тулузского, но это не следовало воспринимать как публичный упрек. Федисий был вполне способен самостоятельно справиться с графом и может получать инструкции и от Арно-Амори. Раймунд, отметил Папа, может принять от него условия, которые которые раньше выдвинул Арно-Амори.
Слова Иннокентия мало чем могли подсластить горькую пилюлю, которую пришлось проглотить Арно-Амори. И они прозвучали в особенно неудачное время, поскольку осенью 1209 года Симон де Монфор потерпел серьезные поражения. С севера ожидалось подкрепление, но было далеко не ясно, сможет ли он пережить зиму. Главным виновником его бед был Педро II Арагонский. Педро, будучи номинальным сюзереном виконтов Безье и Каркассона, был крайне недоволен тем, что без его согласия у него появился новый вассал. В ноябре 1209 года он провел две недели с Симоном в Монпелье, но того не удалось убедить принести оммаж королю. Этот отказ вызвал серьезные сомнения в законности правления Симона, поскольку даже каноническое право позволяло сюзерену иметь определенную свободу действий в этих вопросах. Более того, Педро намекнул дворянам во владениях Симона, что они получат его поддержку в сопротивлении своему нежеланному сюзерену. Им не нужно было повторять это дважды. Вскоре после этого на одной из троп близ Каркассона были обнаружены тела двух цистерцианских монахов, состоявших на службе у легата Мило. Один из них был пронзен кинжалом тридцать шесть раз.
Лидером сопротивления был Пьер-Роже, сеньор де Кабаре. В 1209 году он был уже стариком, но возраст не уменьшил ни его душевной независимости, ни даже грозной физической силы. У него была репутация экстравагантного человека способного на широкий жест, ведь его двор был одним из тех, которые трубадур Раймунд де Мираваль призывал своего коллегу посетить в поисках покровителя. Пьер-Роже сыграл видную роль в обороне Каркассона. После его падения многие из гарнизона перебрались вместе с ним в Кабаре, где их число вскоре пополнили мелкие сеньоры региона, беженцы из брошенных или сданных замков. Из всех отдаленных крепостей Каркассе Кабаре был ближе всего к неприступности. Правильнее говоря, это была не одна крепость, а целая линия из четырех независимых укреплений, занимавших хребет длиной около трехсот ярдов над деревней Ластур. С трех сторон их окружали отвесные скалы. До 1847 года к крепости не было подъездной дороги, достаточно широкой для проезда кареты. В начале сентября армия крестоносцев проникла в долину реки Орбьель и попыталась взять это место штурмом. Но крестоносцы были без труда отбиты, а приближение зимы не позволило им организовать длительную осаду. Когда последние крестоносцы отступили на север, защитники Кабаре начали совершать вылазки вглубь территории контролируемой Симоном. В начале ноября около пятидесяти северян, которыми командовал родственник Симона Бушар де Марли, попали в засаду возле Кабаре и бежали, понеся значительные потери. Сам Бушар был схвачен и в течение шестнадцати месяцев содержался в камере в цепях.
Симон не мог позволить себе такие потери. Но зима была на стороне его врагов. Влажный и лютый ноябрь сменил великолепное лето 1209 года. Река Од вздулась от паводковых вод Пиренеев, а ниже Каркассона не было ни одного пригодного для использования моста. Поскольку река разделила тонкую полосу его владений на две части, Симон не мог быстро доставить подкрепления к своим маленьким, широко разбросанным гарнизонам. Он покидал Монпелье, когда до него дошла весть о пленении Бушара де Марти. Сразу же после этого он узнал, что два его рыцаря с горсткой солдат осаждены в замке к югу от Од, но прежде чем он преодолел длинный объездной путь через Каркассон, замок был взят, а его защитники перебиты. Весть о более серьезном восстании в Минервуа заставила его вернуться к мосту в Каркассоне и вернуться на восток по римской дороге. Причиной стала одна из тех неясных ссор, которые неоднократно мешали Симону найти союзников среди южной знати. Один из его соратников убил дядю Жиро де Пепье, рыцаря-южанина, служившего крестоносцам. Симон приговорил убийцу к погребению заживо. Этот варварский способ казни был хорошо известен на Юге, был в ходу в Беарне и Бигорре, и его применение к северянину и дворянину должно было удовлетворить Жиро[13]. Тем не менее, в конце ноября тот с несколькими друзьями ворвался в замок Пюиссергие, расположенный к западу от Безье, перебил гарнизон и заперся в крепости. Симону понадобилось больше недели, чтобы добраться до замка, а затем местные солдаты, которые были с ним, отказались штурмовать стены. Без осадного обоза он был бессилен. На следующую ночь Жиро поджег замок и бежал, сбросив в ров тела пятидесяти солдат гарнизона. Двух рыцарей, которые командовали в замке, Жиро увел в оплот катаров Минерв. Там их зверски изуродовали и голыми выгнали за ворота, чтобы они в таком непристойном виде вернулись к своему господину.
