– По мне, так хоть горшком называйте, лишь бы в печку лезть не пришлось.

Мавританка снова засмеялась.

– Ваши характеры в точности совпадают со знаками Зодияка, господа. Капризная, обидчивая Дева и вальяжно-равнодушный Лев, уверенный в своих суждениях. Хотя на самом деле вы слегка ошиблись. Солнце проходит за год через тринадцать созвездий, но Змееносца перестали принимать в расчет еще в древнем Вавилоне. «Гостит» оно тоже неравномерно, скажем, у Девы проводит полтора месяца, а у Скорпиона – всего неделю. Поэтому астрологи еще две тысячи лет назад поделили зодиакальный круг на двенадцать равных секторов, как циферблат у часов. Это же гораздо удобнее.

– А обознаться вы не могли? – доктор все еще страдал. – Может, я все же не Дева, а… Да хоть кто угодно другой!

– Что вы! Для астролога назвать Деву, скажем, Весами – это все равно, что для крестьянской бабы спутать повойник[10] с поневой[11].

– Получается, эти ваши знаки – клеймо на всю жизнь? – спросил Митя. – И что же, они действительно правят судьбами людей?

Мавританка откинулась на красные и золотые подушки, собранные горкой.

– Не то, чтобы напрямую. Как бы вам объяснить поточнее… Представьте, что Солнце – это император, знаки Зодиака – генерал-губернаторы. Вы же не станете отрицать, что император и губернаторы оказывают на вас влияние? Но куда больше ваша жизнь зависит от людей, с которыми приходится встречаться каждый день: городовых, цирюльников, извозчиков, торговцев, чиновников мелкой руки. Так же и гороскоп рассчитывается не только по Солнечному пути, но также с учетом расположения разных планет, восхода лун – черной и белой. Факторов, определяющих судьбу много, оттого и судьбы у всех такие непохожие.

– Разве лун на небе две? – доктор судорожно вспоминал гимназический курс астрономии. – Вроде же одна.

– Звездочеты Александрии Египетской давным-давно открыли не только белую луну Селену, видимую по ночам, но и темную Лилит, которую невозможно разглядеть глазами. Однако важно принимать ее в расчет при изучении судьбы человека.

– Вы постоянно говорите про расчеты, словно астрология – это не обман и не ворожба какая-то, а наука, – усмехнулся Мармеладов.

– Мы не волшебники и не обманщики, – прорицательница, похоже, обиделась, хотя из-за «шторки» на лице невозможно угадать ее эмоции. – Не путайте нас с алхимиками! Те иногда используют символы Зодиака, но только ради собственной корысти: хотят превратить свинец в золото или камень философский обрести. Астрология – это наука, не менее строгая и четкая, чем математика. Она разбирает небесный механизм на самые мелкие винтики, чтобы понять, как все устроено.

– А гороскопия эта ваша – не грех? – хмыкнул Митя. – По церковному канону судьба человека только в руке Божьей, и лучше не знать ее наперед, чтобы не было искушения изменить судьбу и тем самым пойти против Бога.

– Можно ли считать грехом тягу к знаниям? – Марджиям резко щелкнула пальцами. – Зодияк появился прежде всех известных сегодня религий. Да и кто способен постичь замысел Бога? Может статься, он перемещает звезды и планеты по небу лишь для того, чтоб диктовать нам свою волю. Кто знает, может быть, если все научатся составлять гороскопы, то на земле воцарится Рай. Триста лет назад инквизиторы Европы сжигали астрологов на костре, а султаны Магриба, напротив, осыпали золотом за одно лишь точное предсказание. Кто из них, по-вашему, был прав?!

– Так ли это важно триста лет спустя? – сыщик вытер испарину со лба. – Но если ваша наука такая точная, назовите даты когда начинаются месяцы Рыбы, Водолея и… какие там два знака перед ним?

– Стрелец и Козерог. А даты не меняются веками: десятого ноября начинается Стрелец, девятого декабря – Козерог, восьмого января – Водолей, а Рыбы…

– Восьмого февраля, – перебил Вятцев. – Все сходится, гос-спода!

– Не понимаю, почему вас так волнуют именно эти четыре знака? – спросила мавританка. – Никто из вас не связан с ними…

– Никто из нас, верно, – Мармеладов переглянулся с остальными и выложил главный козырь. – Но с ними связаны четыре жестоких убийства.

– Убийства?

– Да, в точности по Зодияку. Стрелой Стрельца, рогами Козерога, а потом еще водой и железной рыбиной. За всем этим видится некий диковинный и страшный ритуал. Нет ли подобного у звездочетов?

– Что вы такое говорите?! Разве я похожа на убийцу? Напротив, я спасла сотни жизней, предупреждая людей о грядущих опасностях.

– Но вы упоминали алхимиков. Может ли кто-то из них…

– Сомневаюсь. Им такие ритуалы тоже никакой выгоды не принесут. А кто в здравом уме пойдёт убивать без всякой выгоды для себя?

– Стало быть, убийца – безумец, чьей навязчивой идеей является Зодияк. Как вы думаете, много среди ваших клиентов сумасшедших?

– Перестаньте! Мне не нравится этот допрос. Давайте я прочту ваше будущее, и распрощаемся.

– Нет, благодарю покорно, – отрезал Мармеладов. – Мы подобной чепухой не интересуемся.

– Ах та-а-ак! Ну и убирайтесь! – разозлилась мавританка. – Идите своими долгими и извилистыми путями без всяких подсказок. Но запомните: двое из тех, кто сейчас в этой комнате, умрут в один день, причем оба – не своей смертью!

Митя подмигнул сыщику.

– Выходит, когда-нибудь эти расследования доведут до гробовой доски. Однажды мы погибнем.

– Однажды, но не сегодня, – отозвался тот, надевая сюртук. – А я тоже сделаю вам предсказание, госпожа Марджиям. Если, вопреки утверждениям, вы все же причастны к череде таинственных убийств – покайтесь и расскажите о сообщниках. Иначе сюда явится полиция и арестует вас как главную подозреваемую. Это предсказание сбудется, даже в гороскоп заглядывать незачем. Надеюсь, у вас есть алиби?

– Аудиенция окончена! – из-за ковра с бухарским орнаментом вышла женщина в черном. – Прощайте, господа.

Холодность ее тона резко контрастировала с одуряющей жарой в комнате. Вятцев вывалился в коридор и несколько раз шумно вдохнул. Почтмейстер вышел следом, церемонно поклонившись дамам. Мармеладов хотел добавить пару слов, но предсказательница демонстративно отвернулась и, разорвав лист с описанием его ближайшего будущего, подбросила клочья над головой – они кружились в воздухе, как падающие листья, и медленно опускались на смуглые плечи, парчовые подушки и пушистый ковер. Прозрачнее намек и выдумать сложно.

Сыщик вышел, надевая сюртук на ходу. Два шага до двери. Тридцать два по темному коридору. Голубой зал. Лестница. Тесная гардеробная, где уже ждал слуга, чтобы подать пальто и поскорее выпроводить нежеланного гостя. Вот и крыльцо, Митя уже крикнул извозчика и усаживался в экипаж.

– А я-то, глупец, про самое интересное не спросил, – посетовал почтмейстер. – Как все-таки держится рубин в ее пупке? Хе-хе.

Сыщик не слушал. Он разжал кулак и достал трубочку, скрученную из бумаги.

– Папироса, что ли?

– Нет, друг мой, это тайное послание.

– От кого?

– Не поверишь, от строгой дамы под вуалью. Когда выходил из комнаты, она неожиданно сунула мне в ладонь эту цедулку.

– Чего же ты ждешь? Читай!

– Нельзя прямо здесь. Если бы не было в сообщении никакого секрета, она бы словами сказала. Надо отъехать хотя бы на ту сторону Тишинской площади.

– Так садись скорее и поехали!

Ветки берез розовели в первых лучах солнца, лениво выползающего на небосклон. То ли дело летом! Оно стремительным коршуном взлетает из-за покровских дач и зависает над старинной усадьбой, осыпая золотом окна и окрестные пруды. А в последний день зимы похоже на медведя, внезапно проснувшегося от спячки: высунуло косматую голову из берлоги, отряхнулось, разгоняя туманную дымку, а после уж подтянулось на лапах и смотрит голодным глазом – кого бы сожрать…

Сыщик ехал по дороге из Всехсвятского[12], снова и снова прокручивая в голове события вчерашнего дня. От мавританки вся компания отправилась в трактир. Там первым делом прочли записку.