– Да с чего вы решили, что Митя его упустил?

– Полчаса уж прошли, а вестей нет.

– Сами считайте. Положим, проводил он Ираклия до дверей. Надо подождать минут десять: вдруг негодяй очередной обман затеял? Посидит чуток в чужом углу, потом сбежит и поминай, как звали. А если Сабельянов не вышел вскорости, надо дворника расспросить или консьержа какого-нибудь, да так осторожно, чтоб никто тревогу не поднял. Это еще минут десять, а то и пятнадцать. Далее, выяснив всю подноготную, наш бравый гусар…

– Хотите сказать – бывший гусар?

– Бывших не бывает. Гусар – это навсегда. Так вот, далее он пойдет пешком в нашу сторону…

– Зачем пешком? В шарабане же ехал!

– Спиридона он оставит присматривать за домом. Захочет Ираклий сбежать или выйдет по какой-нибудь надобности, извозчик за ним проследит. А Митя на своих двоих доберется. Да вот и он.

Почтмейстер распахнул двери, чуть не оборвав колокольчик. Присаживаться не захотел, навис над столом и прошептал, шумно дыша:

– В особняке Лопатиной[4] поселился.

Отломил большой кусок пирога, сунул в рот и тут же скривился – от мороженого заныли зубы.

– Брр-р! Зар-р-раза… Ираклий этот бирюком живет. Ни с кем из соседей не общается, гостей не принимает. Отдельный вход по боковой лестнице и в мансарду.

– Идемте! – нетерпеливо выкрикнул Вострый, бросая недопитый какао. – Идемте же скорее!

– Отдышаться не дадите? – Митя с тоской смотрел на оставшийся кусок пирога. – Эх, торопыги…

Всю дорогу до лопатинского дома он ворчал в усы. Альпинист подвывал, то ли от страха, то ли от нетерпения. А Мармеладов о чем-то раздумывал. Тревожная мысль надвигалась как страшная и неотвратимая тень, заполняя все сознание, но что ее вызвало – непонятно.

Спирька караулил у ворот искомого дома. Еще издалека, жестами показал, что жилец никуда не выходил. Сыщик дал кучеру денег и отпустил с благодарностью, а спутникам своим наказал:

– По лестнице пойдем осторожно. Все-таки мы имеем дело с убийцей, причем весьма быстро соображающим. Первым поднимусь я, следом господин Вострый, а ты, друг мой, замыкай колонну. Откроет дверь – действуем по ситуации: если у него в квартире есть сообщники, удар приму я, а если подмога к нему прибежит снизу – Митя их задержит. Нам важно сохранить вашу жизнь, Макар Макарыч, поскольку вы единственный сможете опознать Ираклия и дать показания на суде. Все ясно? Тогда за мной. И не шуметь!

На третьем этаже лестница заканчивалась небольшой площадкой с одинокой дверью. Ну, хоть не придется гадать, за которой прячется убийца. Сыщик негромко постучал.

– Кто там? – спросил недоверчивый голос.

– Пусти, ба-арин! – жалобно заблеял Мармеладов. – Хозяйка ругайит-ца, грит дымоходы нечищаны-я. А завтрева печки топить спочнем да и поугорай-им все досмерть!

– Погоди, сейчас открою.

Повернулся ключ в замке, лязгнула задвижка. На пороге возник оплывший господин, уже успевший переодеться в домашний халат.

– Э-э-э… Простите, господа, но что все это значит?

Посмотрел на Мармеладова, потом перевел взгляд за его плечо, побледнел и отшатнулся.

– Ираклий, – в этот миг он казался более изумленным, чем испуганным, – как ты меня разыскал?

– Ираклий? – растерялся сыщик. – Что за странные шутки! Мы разыскивали Ираклия Сабельянова, и вот вы перед нами. Или…

Он непонимающе обернулся и тут же согнулся пополам: крючконосый коротко, без замаха, ударил его в поддых. Потом с разворота вломил локтем в подбородок растерянному Мите. Почтмейстер скатился по лестнице и остался лежать на последней ступеньке, не подавая признаков жизни. Сыщик вцепился в плечи бывшего председателя альпийского клуба, но тот приложил его затылком о кирпичную стену. Уже теряя сознание, Мармеладов услышал, как захлопнулась дверь.

Мармеладов приоткрыл глаза и посмотрел на яркую солнечную полосу, растянувшуюся по противоположной стене. Ярко-желтая лента мигала и пульсировала: то ли из-за бегущих по небу облаков, то ли все-таки не обошлось без сотрясения после удара о стену. Митя, тормошивший приятеля за плечо, шумно выдохнул.

– Слава Богу, вернулось сознание! Я, братец, как увидел твой затылок в крови… Хоть и гнал от себя страшную мысль, но сомневался – живой ли.

– А сам-то? – сыщик встал с трудом, держась за перила лестницы. – Свалился, будто мучной куль с телеги.

– Мне не привыкать. Приходилось в эскадроне падать с лошадей, да и с балконов, порою, когда ревнивый муж… А, пустое. Где же обманщик наш?

– Похоже, заперся вместе с жертвой. Ах, Митя, как же это гадко! Я помог убийце отыскать честного человека, который от него скрывался. Хотя должен был сразу догадаться…

Почтмейстер подергал дверь.

– Ничего. Одной левой вышибу!

– Давай-ка без лишней бравады.

– И в мыслях не было! Но правую руку я, похоже, сломал.

Отошел на пару шагов, выставил левое плечо вперед и навалился всем телом. Раз, другой. На третий хлипкая преграда сорвалась с петель.

– Злодей вооружен! – напомнил Мармеладов.

– Да что мне тот ножичек, – отмахнулся Митя. – Я этому гаду шею сверну.

Квартира напоминала ландыш. К узкому стеблю-коридору прилепились три небольших помещения – они шли по правой стороне и уменьшались по мере удаления вглубь дома. Так гостиная была крупнее кабинета, а тот, в свою очередь, превосходил в размерах крошечную спальню. Но окна везде были одного размера и все – распахнуты настежь.

– Сбежал, – констатировал сыщик, заглянув в каждую комнату.

– Щучий сын! Но как? – Митя высунулся в окно чуть ли не по пояс. – С третьего этажа?

– Он же альпинист. Привык цепляться за выступы и трещины на отвесной скале. А здесь карнизы, лепнина, морда льва с выпирающими клыками. Опытному скалолазу спуститься – минутное дело.

– А квартирант где? Тоже скрылся?

Из-за бумажной ширмы, отделявший угол в гостиной, донесся слабый стон. Мармеладов разорвал преграду и увидел шкап с выломанной дверцей, а рядом, на полу – седовласого. Слабеющими пальцами он сжимал серебряную рукоятку стилета. Лезвие вошло в грудь наискосок, между ребрами. Несчастный хрипел и силился вытащить кинжал.

– Стойте! Нельзя! Истечете кровью, – сыщик удержал его руки. – Доктора надо!

Митя снова перегнулся через подоконник и закричал прохожим:

– Зовите доктора и городового! Здесь убийство! Человека зарезали!

Люди на улице не поспешили за помощью и не разбежались в ужасе при мысли, что где-то рядом бродит убийца. Наоборот, вросли в землю, предвкушая новые крики из окна, а когда таковых не последовало, стали бочком, бочком подвигаться друг к другу и обсуждать кровавую историю, на ходу сочиняя нелепейшие подробности. Только дворник нахмурился и побежал вниз по улице, отчаянно дуя в свисток.

Мармеладов тем временем достал платок, плеснул воды из графина, чтобы смочить лоб и виски раненого. Тот невнятно прошептал:

– Х-х-хы-ы…

– Что? Я ничего не понял. Повторите.

– Хлебнуть… Дайте…

Умирающий сделал глоток и закашлялся.

– Благодарю, – голос звучал уже громче. – Вода обладает невероятной силой, это привычное для нас, можно сказать, обыденное вещество, способно творить чудеса, буквально оживлять и людей, и растения.

– Не время для лекций, – перебил его Митя. – Ох уж эти ученые! Никогда не упустят случая.

– Видите ли, господа, моя научная стезя – ботаника.

– Ботаника? Зачем же вы отправились слушать Брунна? – спросил Мармеладов. – Мы готовили наживку, чтобы поймать на крючок археолога, историка, этнографа, но никак не ботаника!

– Археологией я увлекся лишь пару лет назад, и как все неофиты стараюсь не пропускать интересных лекций, столь редких в наше время. А Брунн… Лакомый кусочек для всех любителей древностей. Но что же я… Даже не представился. Зовут меня Макар Макарыч…

– Вострый, – докончил сыщик. – Вчера этим именем назвался человек, который сегодня ударил вас ножом. И мы поверили…