— Весело… — уронил Иван Соменко, сощурив свои и так узкие глаза. — Надо срочно доложить нашим!

— Ты прав, — кивнула цверга и вызвала «Петроград» по красному коду, добавив символ особой срочности, такие вызовы не игнорировались никогда.

Не прошло и трех минут, как на голоэкране появилось встревоженное лицо полковника фон Бревена.

— Что случилось⁈ — рявкнул он. — Какого черта красный код с приоритетом?

— Катастрофа, — ответила Рамакаситоламин. — Мы столкнулись с Древним Ужасом, тем самым. Он каким-то образом вырвался из своей тюрьмы и погубил чей-то большой флот около месяца назад, мы обнаружили обломки.

— Что еще за древний ужас?

— Вы не знаете… Да, вы же не местный. Сообщите кому-нибудь из уроженцев Миросплетения, они объяснят, что это такое. А если коротко — очень опасная сущность, в свое время четверть населенных миров опустела по ее вине, ее с трудом загнали в ловушку мои предки, цверги.

Полковник нахмурился и срочно вызвал в рубку Кериана. Тот находился сейчас на Земле, в Москве, но переместился на корабль без труда, как Странник, пусть и невысокого уровня, давно способен был на межмировые переходы, а на орбиту и обратно вообще ходил, как к себе домой. Появившись и выслушав доклад Рамакаситоламин и Кассии, старый маг не побледнел, а побелел и едва не упал, Карлу Генриховичу пришлось поддержать его под локоть.

— Это настолько опасно? — хмуро спросил он.

— Вы не представляете насколько… — простонал Кериан. — Это не просто опасно, это страшно… И я не уверен, что фрегат от Ужаса ушел… Ну вот, я был прав… Хорошо хоть сообщить успели…

На экране было видно, как рубку «Бродяги» заполонили призрачные тонкие щупальца, десятками пронзившие сперва Намитою, затем едва вскрикнувшую Рамакаситоламин, а после нее всех остальных — никто не успел ничего сделать, все произошло мгновенно. Экран некоторое время помигал. На призывы Карла Генриховича экипаж не отвечал, разумные бились в корчах, явно от боли, отталкивая от себя нечто невидимое. Бор тоже попытался позвать любимую, но она молчала, только тряслась, как в припадке. Когда экран погас, навигатор посерел и рухнул в свое кресло, его всего трясло. Неужели он потерял ту, что для него стократ дороже жизни?..

Гатха пыталась оттолкнуть от себя нечто жуткое, шепчущее что-то о величии чего-то там и мизерности ее личности, корчась от страшной, раздирающей тело боли. Казалось, ее медленно пожирают заживо. Она хотели позвать на помощь. Но кого? В это мгновение орка вспомнила, чей она вассал, и всей душой потянулась к сюзерену, моля помочь. И ее услышали, это Гатха ощутила четко. Она еще раз дернулась и потеряла сознание.

Общение с Маэстро нравилось Артему с каждой минутой все больше, тот понимал то, чего не поймет обычный разумный, подобные вещи способен понять только обладающий приблизительно таким же уровнем могущества. А этот странный гитарист им явно обладал. И ему ничего от собеседника не было нужно! Они даже почти сразу стали обращаться друг к другу на «ты». Однако осторожность Странник все же соблюдал, с наивностью и доверчивостью он давно распрощался. Рассказывал о себе очень и очень дозировано, зато рассказы собеседника об интересных случаях и приключениях в разных мирах слушал с удовольствием. Поделился разве что своей последней идеей о спасении беспризорников из нижних миров.

— Ну и зачем тебе это нужно? — скептически посмотрел на него Маэстро. — На благодарность рассчитываешь? Так не дождешься. Там, в основном, конченые скоты живут. И из этих беспризорников вырастут они же. Они уж тебя отблагодарят так отблагодарят, подставив где-нибудь.

— Мне просто больно видеть вот такое, — грустно улыбнувшись, Артем в который раз показал запись из подвала с мертвыми девочками. — Они же живые были, им было больно…

— Так ведь неспроста все это, — тяжело вздохнул седобородый. — Раз у кого-то такие условия сейчас, то в прошлой жизни он много чего натворил. И теперь отвечает за содеянное.

— Отвечает — это когда знает, за что наказан, — возразил Странник. — А когда просто мучается, не понимая почему — это не наказание, а обычное издевательство. И оно ничего не дает, не помогает осознать неправильность своих поступков. Мне, например, удавалось уже выросших, конченых тварей заставить задуматься, пробудить у них совесть. У демониц из нижних миров, которые раньше мужчин похищали, насиловали и кастрировали! Да-да, не удивляйся, у тех самых беспредельщиц с Базара. До ниш дошло, что так делать нельзя, что другим тоже больно!

— Ну ты силен! — ошарашено покачал головой Маэстро. — Я бы не смог. Хотя… я и не пробовал. Ни к чему мне это.

— А я среди этих девочек отдыхаю душой, — улыбнулся Артем. — Хорошо мне среди них, потому буду защищать ото всех. И в Клан свой возьму.

— Ну да, для них это верх счастья, — хохотнул седобородый. — Непредставимого счастья.

— Почему? — уставился на него Странник. — Я и до сих пор не понимаю, почему демоны так стремятся стать моими вассалами. Ты знаешь?

— А ты разве нет? — удивился Маэстро. — Это их единственный шанс вырваться из колеса перерождений в нижних мирах. Попав в твой Клан, они после смерти переродятся уже в срединных мирах, где условия жизни на порядок лучше. Или еще где. Но не в нижних, где никакой надежды на изменения к лучшему нет. Там только звериный закон и каждый сам за себя, за редкими исключениями. Идевушки, у которых ты пробудил совесть и этику, там просто погибнут, станут нежизнеспособными. Поэтому их надо обязательно забирать, если не хочешь быть ответственным за их гибель. То, что девчата тебе нравятся, я понимаю. Сам в свое время многих понравившихся спасал, хотя некоторые потом в «благодарность» били в спину.

Он ненадолго замолчал, потом усмехнулся спросил:

— А не ты ли тот высший, который на Базаре толпам баб всякое-разное делает, от чего они от восторга пищат? И такое рассказывают, что уши вянут.

— Я, — слегка покраснел Артем. — Нравится мне это дело, гон у меня. Да и энергии через это я получаю столько, что хоть залейся. Порой за сутки на Базаре на порядок по силе вырастаю.

— Не смущайся, я сам это дело весьма уважаю, — как-то странно усмехнулся Маэстро. — Люблю с красивыми девушками покуролесить самыми дикими и извращенными способами. Но не в таких количествах, понятно. У меня гона, к счастью, нет.

— Слушай, а кто ты вообще такой? — поинтересовался Странник.

— Да я и сам не знаю, — развел руками седобородый. — Наверное, уже сверхсущность. После смерти тела попал к Бардам, провел с ними лет двести, потом понял, что это не мое, и ушел, став сам по себе. С тех брожу по мирозданию, где только ни побывал. Когда вижу несуразность какую-нибудь, исправляю, я их чувствую. Недавно закрыл провал в Хаос, там целая вселенная чуть не погибла, пришлось повозиться, прежде чем справился. Так после этого спасенные меня еще и виноватым выставили. Но ты прав, плевать на их благодарность, главное, что живы. А вот как ты настолько быстро развиваешься? Тебе еще тридцати нет, а уровень, как у пятисотлетнего Странника, как минимум. Аура у тебя вообще кошмарная. Ежели полностью откроешь ее где-нибудь в Аду, Геенне или Хельхейме, местные обитатели просто передохнут, причем все скопом.

— Да я и сам не знаю, почему так получается, — вздохнул Артем. — Всего десять лет назад я был самым обычным питерским парнем, разве что фантастику очень любил и бредил космосом. Расскажи мне тогда, что меня вскоре ждет, только пальцем у виска повертел бы. А сейчас? Почти бог. Сам не знаю, что я теперь такое.

— Обычные планетарные боги вам, Авари, и в подметки не годятся, — задумчиво хмыкнул Маэстро. — Почему на тебя все это свалилось никто не скажет — судьба. Или некие высшие силы. Деваться тут некуда, раз уж стал таким, живи. Я, думаешь, планировал стать бессмертным бродягой с кривым чувством юмора? Да ни разу! Но стал. А на тебе ведь еще и Клан.

— Вот именно таким бродягой я и хотел стать! — сварливо сообщил Странник. — А вместо этого получит ответственность за целую кучу народа. Мне это, как кол в глотке, никогда не хотел ни за кого отвечать! Всегда старался держаться подальше от кого бы то ни было, даже от сверстников, мне никогда не было интересно то, что интересно им. Но теперь деваться, ты прав, некуда. Я в ответе за тех, кого приручил, и я их не брошу. Но все равно буду уходить и бродить в одиночестве то тут, то там. Сделаю Клан жизнеспособным и буду.