— А почему эта, как вы говорите, лучше натуральной, резина не производится в огромных количествах?
— А потому что… потому что для того, чтобы ее производить, нужно очень много электричества. И то, что Старуха уломала шведов нам электростанции срочно поставить практически бесплатно, поэтому-то столь и важно: всё это электричество пойдет на её химию… на советскую нашу химию. Все равно его не хватит, но хоть что-то.
— Ничего себе «что-то»: две Каширских ГРЭС… должен сказать, что относительно электричества к нее аппетит, можно сказать, зверский.
— Но и результаты она показывает…
— Да, результаты от ее изобретений… интересно, как она их все же добивается?
— Тут интересное мнение высказал по этому поводу профессор Млодзеевский. По его мнению очень много обусловлено тем, что она еще не очень образована, над ней не довлеют прошлые авторитеты, она просто не знает, что чего-то делать нельзя — и поэтому делает. Он говорил, что у Старухи представления о физике вещества весьма… странные, но ее это совершенно не смущает и она на основе этих представлений постоянно что-то придумывает. Иногда неудачно, а иногда и очень удачно придумывает. Это, по его словам, подобно теории теплорода: теория сейчас признана совершенно антинаучной — но ведь с ее помощью придумали паровозы. Вот и она: с чего-то решила, что на таких скоростях воздух уже нельзя рассматривать как газ, а нужно его считать ближе к жидкости. Вроде и ахинея, но теперь у нее газоразделительные установки прекрасно работают. То есть идея явно ошибочная, но результат-то руками пощупать можно…
— И профессора вам все так подробно рассказывают? А вот Менжинский жалуется, что ученые с его сотрудниками вообще общаться не желают.
— А я-то не Менжинский, — не удержался от усмешки Берия. — Для наших профессоров я — всего лишь чиновник, который распределяет деньги на науку и который желает понять, какую пользу какие-то работы могут принести государству, просто потому, что он за эти результаты ответить перед начальством должен. Чиновник, который отвечает за то, окупятся ли вложенные в науку деньги — и они наоборот пытаются мне все очень подробно объяснить и насчет пользы, и насчет возможных сроков и стоимости разных работ. Я даже заметил… то есть Вера обратила мое внимание на то, что многие профессора теперь очень тщательно продумывают свои исследования как раз в плане применимости результатов. И, должен заметить, именно Старуха мне и посоветовала себя так перед профессурой показать. Они, говорит, то есть профессора имеются в виду, как дети: если о них заботиться, причем демонстративно, то они тебя сразу и любить будут, и проблемами делиться, и даже тайны доверять…
— Ну да, она же пионервожатой была, с детьми работать научилась. И этот же опыт и с учеными использует, подсовывая им в работу какие-то вещи, о которых она вычитала в иностранных журналах. А потом результаты исследований собирает в кучу и показывает всем, какая она получилась умная…
— Ну, часто внешне все примерно так и выглядит, однако я думаю, что что-то тут все же не так, и Вера Андреевна просто знает больше, чем рассказывает, причем, мне кажется, вовсе не из-за задачи сохранения государственных тайн.
— Я не совсем понял, что вы имеете в виду.
— Простой пример: мы проверили, и оказалось, что ткань, из которой она сшила себе мотоциклетный свой комбинезон, на самом деле удерживает пулю из нагана с расстояния в пять шагов. А те же самые полиэтиленовые нитки, из которых она теперь делает защитную одежду для химиков, пулю не держит даже в три слоя — зато вообще не смачивается. Если студент или рабочий даже щелочью или кислотой обольются… Вера говорила, что в таком костюме можно по пояс в бочку с концентрированной щелочью залезть, так что теперь мы даже приказ по НТК издали о том, что химикам без таких костюмов в лаборатории и цеха даже заходить запрещается. А пример этот как раз о том, что она знает, но никому не говорит: материал тот же, а свойства тканей из него совершенно различные. Правда для своего комбинезона Вера делала нитки каким-то особым способом, называется вроде «гелевая экструзия», но я даже понять не в состоянии что это такое, просто слово запомнил. Ну так вот, этой экструзией у нее на большой и довольно дорогой установке пятеро рабочих в круглосуточном режиме получают около трехсот граммов ниток и цена у этих ниток выходит очень немаленькой. Но установка работает, вот уже пятый месяц работает: пуленепробиваемые подштанники мы знаем куда применить.
— Я уже читал ваш отчет… однако Льву Давидовичу и они не помогли бы.
— Там другой случай, но… я о другом говорю: Старуха знает как получать нужные нитки, но этого не знают и не понимают даже те, кто их на установке выпускает. А работают на ней не мужики с улицы, и даже не студенты, а лишь аспиранты и преподаватели, с химией на понаслышке знакомые. Но она не просто это знает, но знает и то, как сделать так, чтобы об этом не знали даже те, кто продукт изготавливает… И да, на мой вопрос она дала тот же стандартный ответ: когда будет обеспечен должный режим секретности.
— И когда вы этот режим обеспечите?
— Работаем. На новом заводе в Баку режим, по ее мнению, уже вполне достойный… для не особо секретных работ, в университете уже готовятся специалисты для завода. Для химического и для нового шинного тоже. И в МВТУ тоже инженеры для него готовятся, так что уже весной или даже в конце зимы завод заработает.
— Как я понимаю, эта Вара Андреевна в НТК сейчас самый ценный специалист, хотя она всего лишь студентка. И по химии очень много успевает, и по режиму секретности…
— И еще много по чему. Для того же «идентичной натуральному» каучука требуется очень много скипидара.
— Она и в лесное хозяйство вклад внести успела?
— Нет. Но она в МВТУ организовала через комитет комсомола группу, которая занимается доработкой иностранных моторов. То есть моторов ее автомобиля и мотоцикла. Из автомобильного, после переделки на новый бензин, должен получиться мотор сил так в сто двадцать — и в МВТУ уже проектируют на базе этого еще не сделанного мотора машины для вырывания пней на лесосеках! Потому что, она говорит, из пней скипидара можно получить больше чем из срубленного дерева…
— Не врет?
— Нет, специалисты подтверждают. Но вот выдергивать для этого пни — это какую же фантазию иметь надо, чтобы до такого додуматься!
— Да уж, судя по тому, что я услышал, с фантазией у нее хорошо. Но было бы неплохо узнать, как такую же фантазию у других людей развить… я тут вас вот о чем попросить хочу…
Веру все эти «обсуждения» вообще не касались, она трудилась не покладая рук. То есть в основном все же училась, еще некоторое время посвящала «комсомольской работе» — которая, правда, в основном заключалась в том, что она среди студентов распределяла новые задачи (и, конечно же, деньги за их выполнение). Причем не только среди студентов университета, но и среди студентов МВТУ (не лично, конечно, но в комитете комсомола прославленного Технического Училища ее воспринимали как «главного комсомольца НТК» и просто выполняли данные ею поручения). Еще немного Вера занималась химическими работами, связанными с организацией производства — и довольно много времени проводила с Леной Нарышкиной и Сашей Новосёловой. То есть до зимней сессии — главным образом с Леной, которой предстояло стать главным технологом с невероятной скоростью возводимого в Бобриках химзавода.
— Лена, ты пойми, — объясняла она «старшей подруге», — это — не ссылка, а серьезное такое повышение.
— Меня тут, в Москве, хотя бы Николай Дмитриевич как-то защищает…
— А в Бобриках тебя будет защищать вся мощь НТК. Между прочим, вышло постановление… секретное, но для тебя это уже не секрет: ОГПУ теперь вообще не имеет права не то что арестовывать, а даже дела заводить на работников НТК и членов их семей. И любые жалобы и анонимки в их адрес ОГПУ просто обязано передавать в НТК без рассмотрения. Конечно, пока еще Бобрики — глухая провинция, но во-первых это лишь пока, а во-вторых, Тула конечно не Москва, но вполне себе культурный город. А чтобы тебе до Тулы было добираться проще, я тебе вообще автомобиль куплю, такой же как у меня.
