— И то верно, не подумала. Но ведь осенью-то он вырастет, тогда можно… тогда нужно будет сока из него нажать и по бутылкам или банкам стеклянным разлить. Как его при этом законсервировать чтобы он не прокис и не забродил, я знаю — а так получится, что вы и зимой, и летом, и вообще когда угодно кофе с соком пить сможете. Замечательная штука, скажу я вам: усталость снимает, бодрость прибавляет, голова болеть перестает. Мужики говорили, что даже похмельный синдром убирает! А то им, бывало, такую бурду с китайскими партизанами пить приходилось…

— Ну… спасибо за совет, а аспирин у меня где-то был. Погоди две минуты, сейчас вернусь…

— Значит кофе, говоришь… — вернувшись в кабинет, продолжил Куйбышев. — То есть завод нужно как-то от шпионов защитить, для чего создать комитет по охране гостайны. Но из ОГПУ туда людей брать нельзя, так?

— Я сказала, что там каждый второй готов врагу информацию продать, но каждый первый-то — человек все же честный. Проблема в том, что заранее узнать кто из них честный, а кто нет, нельзя — так что выбора у нас практически и не остается.

— Слушаю внимательно.

— Есть один товарищ, который Советский Союз во-первых точно не продаст, а во-вторых, уже хорошо умеет секреты государственные защищать. Работает он вроде как начальником Секретно-оперативного управления Полномочного представительства ОГПУ при СНК СССР в Закавказской республике. Думаю, у него там работы вообще-то хватает, но нам без него здесь точно не обойтись: каучук-то этот паршивый — это лишь малая, совсем крошечная часть тех разработок, которые в университете ведутся, а сколько таких же в других институтах проводится?

— Я записал. Но с заводом-то твоим что делать? Мы уже, к сожалению, как я теперь понимаю, про искусственный каучук нашумели…

— А ничего не делать. Обнести его забором кирпичным в три метра высотой, охрану поставить — и никого туда не пускать кроме тех студентов, которых я выберу. Студентов пускать можно: они технологию не знают, где что спереть — не в курсе. Каучук мы потихоньку делать начнем — и потихоньку его вывозить на какие-нибудь далекие резиновые заводы. А вот работу Лебедева, который в Ленинграде такой же каучук из спирта синтезирует, нужно поощрить, ускорить — и, скажем, к осени, когда он первые свои пару килограмм схимичит, мы сможем на всех углах кричать: вот какие мы молодцы! Научились из спирта галоши делать! Там, за границей, просто посмеются и больше в наши дела — я имею в виду на каучуковом фронте — лезть не будут.

— У них что, спирт дорогой очень?

— Дешевый. Просто резину из спирта как делать, немцы придумали еще задолго до революции — но это никому не надо, так как натуральный купить все равно дешевле выходит. Это из угля он таким дешевым будет — но про уголь-то мы умолчим!

— Девочка, а ты точно двадцать лет в царской контрразведке не служила? Хотя что я спрашиваю: такая старуха где только не служила! А ты знаешь, помог аспирин-то! Что ты там насчет забора трехметрового говорила?

— С колючей проволокой поверху.

— С колючей проволокой. В два ряда?

— В два ряда. А завод запустим когда начальник службы… комитета охраны гостайны рабочих подберет. Понятно, что зарплату им придется повыше установить…

— Ты за сегодня небось на миллион уже наговорила! Иди уже, я все записал. И ты это… через неделю зайди, мы с тобой еще раз кое-что обсудим…

На кафедру общей физики Вера зашла в среду во время второй пары. Вероятно поэтому там народу почти не было — кроме секретарши там сидел какой-то парень, но парень был знакомым, он в комитете комсомола как раз «от физиков» числился:

— Привет, Старуха, что тебя привело в нашу скромную обитель?

— Анатолия Болеславовича ищу, он вроде со мной поговорить хотел.

— Товарищ Млодзеевский сейчас занят, — начала было секретарша, но в этот момент завкафедрой сам вышел из огороженного шкафами угла:

— Вера, очень рад, что вы нашли время нас посетить! Надеюсь, сейчас вы никуда не спешите?

— Не спешу, точнее, не очень спешу. Я зачет по лабораторкам досрочно сдала, у меня теперь почти полтора часа времени свободно. Так что ваше предложение мы, надеюсь, обсудить успеем.

— Очень на это надеюсь, то есть надеюсь что обсудим его в положительном смысле. Чаю хотите? Антонина Сергеевна, вы нам чаю не заварите?

— Чаю можно.

— Если я не путаю, вы говорили насчет раздела по электричеству, и, я думаю, устроить это несложно. Только вот сейчас аспирант, который эту тему ведет, как раз на семинаре, так что давайте пока саму процедуру обсудим. Насколько я узнал, лекции вы в пять часов читать начинаете, а третья пара заканчивается в три пополудни… у вас же сейчас только три пары?

— Сейчас да.

— Тогда мы можем вам дать нужный материал… вы-то успеете к нам сюда к четвертой паре придти?

— Анатолий Болеславович, вы что, серьезно думаете, что я только что услышанную лекцию с лету пересказать смогу? То есть смогу, конечно — но очень даже не уверена, что половину не перевру при этом. Хотя… я тут со старшими товарищами поговорила, они сказали, что вы всякие пояснительные демонстрации на лекциях давали, и если мне вы с ними поможете…

— Безусловно поможем!

— Ну давайте попробуем. Какую тему сейчас первокурсники физфака проходят? Вот на ней и попробуем — если у вас к лекции материал уже готов. То есть я уверена, что готов: вы же уже сколько лет его студентам даете, а физика — наука консервативная.

— Вот тут вы, Вера… как вас все же по отчеству-то?

— Если для документов, то Андреевна, а если для разговора, то лучше уж без отчества. С ним я и сама поверю, что старухой стала.

— В логике вам не отказать. Но вот по поводу физики, боюсь, вы несколько заблуждаетесь, физика сейчас бурно развивается и будет неверным студентов от новых знаний изолировать. Но в целом… да, некоторые резоны в ваших словах есть. Что же касается текущего курса… Вам, химикам, физику все же аспиранты наши читали, и углубленно в материал вас не посвящали, так что, боюсь, вам действительно будет трудно вот так, с лету…

— А вы мне помогите. У меня в лекциях окно как раз по пятницам, можно пятницу сделать «вечером физики». Найдете вечером пару часов? Если я где-то в дебри полезу и там потеряюсь, то вы мне сразу же и поможете. Попытка-то — не пытка?

— Вот вы сразу быка за рога… молодость всюду спешить старается.

— Ага, а слона сразу за хобот. Не попробуем — так не узнаем, имеет ли ваше предложение хоть какой-то смысл. А пробовать обязательно нужно: в этом учебном году от меня всяко пользы большой не будет, а можно ли будет из меня эту пользу извлечь в следующем, мы должны заранее выяснить.

— Ну что же, давайте так и договоримся. Мы своим студентам сообщим, что завтра Вера Андреевна Синицкая прочитает…

— Сообщите, что Старуха будет лекцию и по физике читать. Кто такая Вера Синицкая, у вас хорошо если пара студентов знает, а кто такая Старуха, знает весь университет.

— Ну да, — хмыкнул сидящий за своим столом парень, — кормилица наша, кто ж ее не знает? А тебя, значит, Верой зовут? И фамилия у тебя Синицкая? Надо будет в группе студентам рассказать, то-то они удивятся.

— Это почему? — удивился уже профессор.

— Потому что все думают, что это фамилия у нее такая: Старуха. Я тоже так думал: к ней даже секретарь комитета комсомола и парторг наш обращаются «товарищ Старуха»…

— Хм… странно, видно отстал я от жизни. Ладно студенты прозвищем пользуются, но секретарь парткома… Вот вы, Володя, объявление о лекции… товарища Старухи и напишите! А вы, Вера… давайте, если у вас есть еще немного времени, вкратце обсудим тему завтрашней вашей лекции…

В пятницу Верину лекцию пришлось перенести в большую аудиторию, поскольку количество желающих послушать, как Старуха будет рассказывать про физику, оказалось неожиданно большим. И, хотя материал вроде был анонсирован сугубо «для первокурсников», заметно больше половины собравшихся студентов были со старших курсов — и хорошо, что народ начал собираться сразу после четвертой пары и времени на перенос «оборудования» в большую аудиторию хватило.