«Как я ошибся. Ведь нельзя доверять, прежде всего, себе подобным»…
Бесценный дар гнома
«GNOMEBODY». Перевод: В. Романов. 1992. (Редакция: Н.И. Яньков. 2014.)
Урок из этой истории до смешного очевиден: будь осторожен в своих желаниях… они могут исполнится. Звучит довольно странно, в самом деле, если вы этого хотели, то в чем же дело?
Что ж, после целой жизни, проведенной в поисках сокровищ и богатств всех видов и эпох, большинство из которых не стоили затраченных усилий, я хочу рассказать вам, начинающим нарушителям спокойствия, о том, что многие рекламируемые лакомства сделаны из ядовитого плюща. Туман в голове и гнилые зубы — вот и все, что вы получаете в результате. Приведу вам один пример: моя третья жена. Я уже был популярным писателем, наслаждавшимся своими пятнадцатью минутами славы. Однажды вечером я играл в бильярд с приятелем в эксклюзивном клубе в Беверли-Хиллз, и вижу, как совершенно сногсшибательно выглядящая женщина входит в заведение под руку с помощником режиссера, с которым я встречался раз или два. Меня словно ударило молнией и я говорю приятелю: «Все, она будет моей женой!». Примерно через месяц это произошло. Я пожелал эту красавицу, которая в данном случае была человеком (в некотором роде), и мое желание исполнилось. Этот брак продлился 45 дней. Я думаю, это были худшие 45 дней в моей жизни. Это были сорок пять дней двуличия, лжи, неверности, грубости. Я купил ей огромную металлическую расческу, она проводила много времени, расчесывая волосы, и эта штука весила, должно быть, килограмма три, вот так, и однажды вечером когда мы собирались идти ужинать она неожиданно ударила меня ею по голове, сильно наотмашь. Я потерял сознание и пришел в себя только в отделении неотложной помощи, где мне наложили, не знаю, что-то около тридцати швов на левую сторону черепа. А она убежала ночью к какому-то другому чуваку.
Будь очень осторожен в своих желаниях, начинающий нарушитель спокойствия, потому что неприятности иногда приходят в очень привлекательной, вызывающей желание упаковке.
Приходилось ли вам чувствовать, что у вас потекло из носа, вы хотите его вытереть, но не можете? С большинством людей такое иногда случается, а мне все равно. Пускай течет.
Меня все зовут квадратом. Мне говорят:
— Смитти, ты такой квадратный, что у тебя ажно углы есть!
Этим они намекают — лучше мне в мяч не играть, а убраться куда-нибудь подальше. Что ж, ничего не поделаешь, если я и вправду такой увалень, каким они меня считают. Может, я и правда зря обижаюсь по пустякам, но, если бы в тот день Андерфелд не покатил на меня бочку в школьном спортивном зале, может, ничего бы и не было.
Вся беда в том, что я так легко раздражаюсь из-за мелочей, например, из-за того, что не попал в команду по легкой атлетике, из-за того, что у меня плохо с учебой, из-за того что учителя мне абсолютно не помогают. Кроме того, я не терплю их нотаций.
И эта история с Андерфелдом, она действительно здорово меня вывела из себя.
Так вот, нахожусь я в гимнастическом зале, наряженный в эти дурацкие белые спортивные шорты с синими полосками по бокам, а старик Андерфелд, тренер по бегу, поглядел на меня и говорит:
— Слушай, Смитти, на кого ты похож? Что ты делаешь?
Ну, несколько десяток пар глаз тут же уставились на меня. А делал я зарядку.
— Зарядку, — говорю. — А вы что подумали? Что я сажаю артишоки?
Определенно, это был не лучший ответ, и он тут же вывел старика Андерфелда из себя. Я видел, как в нем подскочило давление пара, и он принялся выпускать его изо всех отверстий.
— Послушай, щенок! Не советую говорить со мной в таком тоне. Если на то пошло, я вообще предпочел бы не разговаривать с тобой. И чтоб ноги твоей больше не было ни в зале, ни на дорожке! Ты же ни на что не годен! Если на коротких дистанциях у тебя что-то и может получиться, то на длинных пятьдесят парней из этой школы успеют добежать до финиша и обратно, прежде чем ты достигнешь ленточки. Прошу прощения. А теперь убирайся!
Он просит прощения. Великие небеса! Ну тогда и я прошу у него прощения за то, что он сейчас услышит:
— Да черт с тобой, вареная голова! У тебя мозгов не больше, чем у этих недоумков, готовых сломя голову мчаться к финишу, пока не сдохнут на полпути.
Андерфелд взглянул на меня так, словно я зажал в кулаке горсть иголок и ткнул ими в его пропотевшую задницу. Он даже перестал дышать от изумления.
— Что ты сказал? — еле выдавил он.
— Разве у меня невнятное произношение? — огрызнулся я.
— Вон отсюда! Сейчас же вон!
Он совсем распсиховался, и я предпочел во избежание крупных неприятностей отправиться в раздевалку.
Одеваясь, я как следует обдумал происшедшее. Я был уверен, что это парочка учителей, над которыми я подшучивал, подговорила слизняка Андерфелда прикопаться ко мне. Но что старикан может сделать? Я же всего лишь ребенок, как они сами говорят.
Я был чертовски расстроен и решил отправиться в лес и там привести свои мысли в порядок. Меня не тревожило, что я прогуливаю школу. Маму — возможно, но меня? Никогда!
На все оставшееся послеполуденное время лес был в моем распоряжении.
Ох, уж этот лес! Есть в нем что-то странное. Вы когда-нибудь замечали, что порой прямо в центре крупного жилого района встречается группа деревьев, прибежище густых теней, куда не может глубоко проникнуть взгляд? Вы начинаете прикидывать, почему никому не пришло в голову купить этот участок и построить дом, или почему бы не устроить здесь площадку для игр? Именно таким был мой лес.
На его опушке — улица из похожих на картонные коробки домов. Это правительство позаботилось о фабричных рабочих. — Они не должны спать на улице. Мимо домов проходит шоссе, ведущее в «большой» город. На самом-то деле он вовсе не большой, но шоссе позволяет маленькому городишке выглядеть значительнее.
Всегда, сбегая из школы, я ходил в этот лес читать. В центре есть местечко, где на все падает отфильтрованный кронами свет, и там растет огромадное старое дерево, делающее вид, словно оно здесь одно.
Пожалуй, я назвал бы его Великим Деревом. Здоровенный ствол, убегающий ввысь, ветки, перемешавшиеся с кронами других деревьев. И корни, которые, казалось, какая-то сила выпирает из земли на поверхность, так что можно увидеть изогнутые арки, толстенные, поблескивающие, расходящиеся в разные стороны, образующие у подножия дерева нечто вроде небольших куполов.
А причина, почему я так люблю это место, в том, что здесь невероятно тихо, и сразу же начинаешь это ощущать. Примерно так же бывает тихо в библиотеке, но это лишь слабое сравнение. К тому же здесь между ветками остаются довольно широкие промежутки, так что потоки света проникают вниз и позволяют читать. А когда солнце выходит из этих промежутков, я знаю, что самое время идти домой. Я прибегаю как раз вовремя, чтобы мама не догадалась, что я прогулял, а думала, что я торчал целый день в школе.
Я устроился поудобнее, поместив зад в углубление из переплетенных корней, а ногами упираясь в более тонкие корни. Под кронами больших деревьев тянулась вверх густая молодая поросль. В таком окружении было совсем уютно, и я взялся за чтение.
В то, что произошло дальше, вы не поверите, никто мне не поверит.
Я сидел, читал и неожиданно почувствовал, как что-то давит мне снизу в мою одетую в джинсы задницу. Потом, как помню, меня приподнимает, переворачивает и я утыкаюсь носом в землю, — это меня так откинувшаяся крышка люка приласкала. Да, в земле открылся люк, замаскированный под почву.
Ну, уж дальше вы мне наверняка не поверите:
Из этой норы вылезает — можете отстегать меня ремнем, если вру — гном!
Правда, это мог быть эльф или тролль, или еще кто из той же породы. Все, что я знаю — гном был наряжен в тесные тренировочные брюки цвета древесного угля, бирюзовую рубашку с отложным воротничком, зеленые замшевые туфли, плоскую шляпу с загнутыми полями диаметром, наверное, сантиметров тридцать, длинную позвякивающую цепочку для ключей — какого черта гномы делают с ключами? — отвратительно яркий галстук и темные очки.
