— Блохи! — торжественно заявил бродник. — Высшие планы, выше предела Грохашша, начали трескаться, пирамиде грозило обрушение. Но ведь пирамида — это только образ… В общем, микротрещины в пирамиде — это и есть блохи-бродники, крошечные противные насекомые, способные передвигаться между планами. Через трещины, если тебе так удобнее. Передвигаться и расширять их. Подозреваю, что блохи — единственные, кто может жить на самых верхних планах. Ваны, служители Архива, пытались бороться с трещинами, нашли причину, стали изучать возможность как-то цементировать, укреплять все… Разрушение все равно было вопросом времени, но я решил не ждать. Выкрал блох и распространил их так широко, как мог.

— Не поняла, — поморщилась Александра. — При чем тут блохи?

— Блохи — ни при чем, они случайно скачут туда-сюда, вот и все. Только трещины растут очень быстро. Нагрузка становится неравномерной. В результате Спирали достаточно быстро приходит конец… Да ты Максимовича своего спроси, — рассмеялся Тото. — Вот и все. Я спокойно позволил ваннам себя поймать и сел в Спираль, чтобы самому увидеть ее конец. Смешно, хозы?

— Зачем тебе это было нужно?

— А просто так. Не нравилось мне жить в чем-то гибнущем. Да еще с хозами вместе… Не знаю, что получится, но вашей власти уже не будет. Или планы рассыплются, или вообще все погибнет, или атланты все-таки вернутся…

Он не смог договорить — Ник-Ник все же закатил ему здоровенную оплеуху. И только тогда понял, что в ней Тото и нуждался: бродник тоже был на грани нервного срыва. Мир рушился, и они видели начало конца. Белый круг над их головами расширялся.

— Не делай резких движений! — поучал Галю Максимович, выводя из ручья. — Это просто вампир. Не позволяй ему прикасаться к своим венам и артериям, вот и все. Он почти безопасен.

— Почти?.. Ты посмотри на эту тварь! — Галя совсем не хотела выходить из воды, которая казалась ей хоть какой-то защитой. — Максимович, где Белка?!

— Скоро будет! — он все-таки выволок девушку из ручья и, отдуваясь, принялся протирать очки. — Эй, ты! Дикая тварь из дикого леса! Чего пришел?

— Сожру! — пообещал Зинаид, который все еще зализывал оставшиеся после расстрела раны. — Сожру обоих!

— Ага! Губищи закатай! — попросил Максимович. — А то, знаешь, топором по черепушке — оно не к добру! Даже для бессмертных ублюдков!

Зинаид на это ничего не сказал: требовалось успокоиться. На глазах вампира выступили слезы. Легко ли: жить-поживать старушкой-пенсионеркой в городе Москве на одноименной речке, и вдруг оказаться высосанной каким-то залетным голодным вампиром. Ладно бы еще, пол менять не пришлось… Так нет, Зинаида теперь оказалась самцом, совершенно не будучи к этому подготовленной.

— Ненавижу! — искренне сказал вампир. — Всех вас, гадов, ненавижу! И Манану тоже! Обещала, что поможет… Домой хочу! На пенсию!

— Об этом можно поговорить, — смилостивился Максимович, который наконец нашел среди второпях собранных вещей топор. — Только слушай… А что там происходит? Расскажи, и мы как-нибудь решим твои проблемы.

— Сожру! — снова пообещал вампир и попробовал войти в воду, чтобы остудить боль в простреленных крыльях, но с воплем выскочил обратно. Проточная вода не давала покоя. — Ненавижу!

Максимович интуитивно понял, что бежать дальше не следует. И Белка окажется далеко, когда вернется, и вампир… На бегу трудно обороняться, а он, кажется, один. Тем более ранен.

— Слушай, мы могли бы подружиться. Я не простой человек, и моя подруга тоже. Мы бы тебе помогли.

Зинаид взвыл. Слишком часто его обманывали последнее время, а до этого обманывали ее, Зинаиду. Обманчивый мир! Подлый, лживый, ненастоящий мир! Хотелось разорвать его в клочки — вдруг там, за ним, за порванным занавесом окажется хоть что-то настоящее… Или хотя бы стоящее.

— Ненавижу.

Максимович оглянулся. Галя сидела на берегу и отжимала волосы. Вампира она явно стала бояться меньше — ну еще бы, если уж толстяк Максимович не боится… Он тяжело вздохнул. Только одна женщина его оценила, и та была хозой. Александра… Ему было стыдно, что он ее предал. Но если бы не это, пришлось бы предать Белку Чуя. А Белка — друг, которому грозила Спираль. Неприятное местечко, если верить тем, кто в нем побывал. Максимович переложил топор в левую руку и достал из кармана склянку с раствором крови Белки. Там же была и зажигалка. Топор пришлось зажать между ног.

— Белка, твою башку сваей в толстую кишку, ну отзовись!!

Вампир постепенно приходил в себя. Да еще кровь кто-то нагрел рядом… Зинаид это чувствовал. Он как мог аккуратно сложил простреленные крылья, опустился на четыре лапы и оскалился.

— Дай!

— Белка!!! — Максимович бросил зажигалку и снова схватился за топор. — Белка!!! Галя, возьми какую-нибудь дубину, и если что — лупи его по позвоночнику! Не бойся, мы справимся.

Галя пошла было к лесу, но вампир одним скачком оказался напротив нее. Клыки у него были не белые, как у упырей в кино, а черные, отливающие багровым, и воняло мертвечиной.

— Максимович!!!

— Разве он тебе поможет? Я помогу! — Белка Чуй вышел из-за елки позади вампира и, не долго думая, вонзил острый носок сапога прямо в откляченный зад Зинаида. — Максимович думать привык, а это долго!

Вампир с воем извернулся, клыки мелькнули в опасной близости от горла бродника, но Белка Чуй не был бы собой, не достань нож заранее. Лезвие едва успело блеснуть, а вампир уже покатился по траве, зажимая распоротую шею. У вампиров тоже есть артерии. От боли Зинаид сам не заметил, как оказался возле ручья, на открытых солнечных лучах.

— Ненавижу!!!

Вампир рванулся в лес и скрылся между деревьями раньше, чем Белка Чуй успел еще раз ударить его ножом. Бродник с сожалением крякнул и вытер лезвие о рукав.

— Привет, ребята. Вижу, не скучаете.

— Я рад.

Максимовичу очень хотелось разбить Белке наглую рыжую морду, но он знал: Белка Чуй сильнее и лучше умеет драться. Он даже не станет сильно бить Максимовича, а сразу сделает очень больно, а потом начнет глупо извиняться. Такое уже бывало между ними.

— Белка, где ты шляешься, дурак… Ты видишь, что творится?! Надо прыгать отсюда. Куда-нибудь повыше, где нет Нечисти!

— Нельзя прыгать, — решительно отказался Белка, убирая любимый нож в сапог. — Нельзя, брат. Не время.

— Плевать на нельзя! Там Нечисть и я чувствую, что там не просто нечисто, а вообще нечисто!!!

— Максимович. — Белка, изображая безграничное терпение, сложил руки на груди. — Ты же знаешь, я настоящий бродник, а не ты. Ты без меня прыгать не можешь. А я говорю: нельзя. Нельзя — значит нельзя. Что-то происходит, лучше не соваться. Я старался вернуться как можно быстрее, но попадал все время не туда. Такое впечатление, что планы слегка перепутались.

— Белка, все равно куда! — взмолился Максимович. — Ты же видел: вампир! Если бы не ты, он сожрал бы нас! Что я могу?!

Галя с размаху уселась на землю. Проклятый толстяк почти убедил ее, что сможет справиться с черной тварью! А теперь стало ясно, что все это — ложь… Вечная ложь. Никакой откровенности, все играют другими в свои игры.

— Максимович, я ему не верю! Посмотри ему в глаза! Они желтые.

— У него всегда желтые глаза, Галя, он таким родился. — Максимович подошел к девушке, осторожно обнял и даже погладил по голове. Редкое действие для него. — Мы все немного взвинчены, надо успокоиться. Белка, ты уверен, что нам не надо уходить отсюда? Может, перейти ручей?

— Ты рехнулся, брат! За ручьем — Границы Власти Москвы, там хозы, там действуют их методы. Нет, лучше пройдем пешком. Только я устал… — Белка подошел к воде, умылся. — Пробовал найти Пашку. Бесполезно, он куда-то удрал из… Ну не знаю… С того места, где я его оставил. С перстнем, Максимович. С перстнем.

Лучший друг Белки подошел к нему и все же схватил за грудки.

— Это же… Белка, его поймают! И тогда я вообще ни за что не ручаюсь! Петли Реальности стягиваются вокруг Павла, но если хозы его возьмут… Они убьют его!