Я боготворю тебя.

Ты моя.

Он отстраняется и перекатывает меня на живот. Обнимает за талию и поднимает на колени. Он запускает руку в мои волосы и тянет за них, так что моя шея выгибается дугой. Держа меня вот так, он другой рукой водит своим влажным членом взад-вперед по моей заднице, подталкивая головку к входу.

— Да или нет, жена?

Потребность в его голосе возбуждает мои нервы. Я вижу наше отражение в темных окнах. Обнаженная женщина на четвереньках на кровати. С видом абсолютного доминирования за ее спиной стоит полностью одетый мужчина. И я знаю, что, как бы это ни выглядело, мужчина на этом снимке не контролирует ситуацию.

Забавная штука власть. Она может развратить так же легко, как и унизить. Знание того, что Куинн будет делать только то, что я позволю, и все это только для того, чтобы доставить мне удовольствие, дает мне ощущение такой абсолютной власти, что я сгораю от нее.

Дрожа всем телом, я облизываю губы.

— Да. Все, что ты захочешь, только на эту ночь, ответ ”да".

Он издает звук, которого я никогда раньше от него не слышала, какой-то необходимый, примитивный звук поднимается из глубины его груди. Затем он сгибает бедра, вгоняя в меня свой твердый член.

Это так больно, что я даже не могу кричать. Мои глаза широко распахиваются. Я вцепляюсь пальцами в одеяло. Мои губы приоткрываются, но слов не выходит. Когда он слышит мой сдавленный вздох, он замирает.

— Я делаю тебе больно.

— Да! Черт! Не останавливайся!

— Рейна…

Что бы он ни собирался сказать, это обрывается, когда я резко отстраняюсь, принимая его в себя на всю длину. Он издает лающий стон, который еще громче моего.

Когда он отпускает мои волосы, я падаю лицом вниз на кровать, натягиваю одеяло и стискиваю зубы. Мне приходится усиленно моргать, чтобы очистить глаза от воды. Тяжело дыша, он сжимает мои бедра обеими руками, чтобы я не упала. Я чувствую прохладный металл его молнии на тыльной стороне своих бедер и вздрагиваю.

— Я не смогу этого сделать, если причиню тебе боль.

Сквозь стиснутые зубы я говорю: — Черт возьми, гангстер. Тебе лучше трахнуть эту задницу, или я найду кого-нибудь другого, кто это сделает.

Как я и предполагала, эти слова привели его в бешенство.

Он толкается и выходит, затем делает это снова и снова. Его яйца ударяются о мою киску. Его рычание удовольствия и ярости наполняет воздух. Его пальцы впиваются в кожу моих бедер, уверена — утром у меня будут синяки. Если завтрашний день когда-нибудь наступит. Никто не знает, может быть, мы сегодня заебем друг друга до смерти.

Он приостанавливает свои пылкие толчки, чтобы протянуть руку и провести пальцами по моему клитору. Когда я дергаюсь, втягивая воздух сквозь зубы, он выдыхает: — Твоя пизда мокрая.

— И твой член пульсирует. Мы разыгрываем пьесу за пьесой, или ты трахаешь меня?

Я могу сказать, что его челюсть сжата, когда он отвечает.

— Осторожнее, женщина. Ты сказала мне, что я никогда не смогу отшлепать тебя по заднице, но ты ничего не сказал об этой сладкой киске.

Он сильно щиплет мои влажные складочки, заставляя меня вскрикнуть. Это также заставляет мышцы моей задницы сжиматься вокруг него. Он стонет. Затем решает попробовать еще раз. Теперь моя очередь стонать. Его пальцы твердые и мозолистые, и хотя щипок крепкий, мне не больно. Во всяком случае, это прекрасное развлечение.

— Тогда отшлепай её, — шепчу я.

Прерывисто дыша, он останавливается всего на секунду, прежде чем скользит пальцами по всем моим складочкам, вверх и вниз, даже снаружи, по моим бедрам. Я слышу шум, который это производит, его пальцы покрываются моей влагой, и чувствую, как горит мое лицо.

Я забываю о своем пылающем лице, когда он ловко шлепает меня между ног.

— Ах!

Жжение от этого быстро сменяется потоком тепла, мои мышцы расслабляются, а челюсть отвисает. После этого ровный импульс удовольствия, исходящий из моего естества, заставляет меня дрожать.

Торжествующим тоном он шепчет: — Тебе понравилось.

— Да.

— Скажи это.

— Мне это понравилось.

Он смеется.

— Конечно, тебе это нравится. Знаешь почему?

— Потому что я больная.

— Нет, милая девочка. Потому что ты моя.

У меня перехватывает дыхание. Сердце бешено колотится. Я чувствую дрожь и возбуждение. Я такая живая, что лечу.

Мое лицо наполовину зарыто в одеяло, я шепчу: — Войди в меня вот так, Куинн. Трахни меня жестко, отшлепай мою киску и войди в меня. Мне нужно почувствовать, как ты раскрываешься. Я хочу, чтобы мы кончили одновременно.

Лаская одной рукой мой ноющий клитор, Куинн скользит другой вверх по моей спине к затылку, затем снова вниз, его пальцы нежно обводят контуры моих шрамов.

С благоговением в голосе он говорит: — Я потерял себя в тот самый момент, когда впервые увидел тебя, гадюка. И даже если сегодняшняя ночь — это все, что я получу, я никогда больше не буду прежним.

Он входит в меня, начиная жестко и продолжая еще жестче, играя с моей киской, время от времени останавливаясь, чтобы резко шлепнуть по ней, что заставляет меня рыдать и сходить с ума.

Движение его бедер замедляется только тогда, когда он выдавливает: — Я рядом.

— Я тоже.

— Ах, черт возьми, гадюка…

— Куинн! Куинн!

Мы громко стонем вместе, так громко, что это эхом отражается от стен. Он засовывает палец глубоко в мою киску. Я прижимаюсь к нему спиной, сжимаясь все сильнее, неудержимо дрожа. Все еще толкаясь в мою задницу, он наклоняется и упирается лбом мне между лопаток, изливая себя в меня. Прижимаясь губами к моему позвоночнику, он выдыхает мое имя долгим низким стоном.

Любой шанс, который, как я думала, у меня был, не влюбиться в этого мужчину, растворился в воздухе. Что бы ни случилось, когда взойдет солнце, мое маленькое холодное сердечко теперь в его руках.

34

РЕЙ

Мы лежим, прижавшись друг к другу, на кровати, как жертвы авиакатастрофы. Никто из нас не произносит ни слова. Только когда я слышу, как звонит мой мобильный телефон из сумочки на другом конце комнаты, я сажусь. Медленно, потому что у меня кружится голова.

Куинн бормочет: — Я принесу.

Он спускает ноги с края кровати и встает, заправляя их обратно в трусы. Пересекая комнату, он застегивает молнию на брюках. Через минуту он возвращается с моим телефоном, двумя таблетками аспирина и стаканом воды.

Телефон перестает звонить, но на экране высвечивается номер Джанни.

— Вот. Возьми это.

Куинн протягивает мне таблетку аспирина. Я закидываю ее в рот, беру стакан с водой и делаю большой глоток, избегая смотреть ему в глаза. Я чувствую, как будто мое сердце обнажено и бьется снаружи груди. Как будто с каждого нерва сняли защитную оболочку. Я никогда в жизни не чувствовала себя более обнаженной.

Куинн забирает у меня пустой стакан и ставит его на тумбочку. Затем целует меня в лоб и стягивает пушистое одеяло с края кровати. Он оборачивает его вокруг моего тела, утыкаясь носом в шею, и садится рядом, чтобы притянуть меня в теплый, безопасный круг своих рук.

Я закрываю глаза и позволяю ему обнимать меня, пока нюхаю его шею и размышляю, как бы вежливо извиниться, чтобы пойти в ванную. Он спасает меня от смущения, подхватывая на руки и относит туда сам. Он ставит меня перед стойкой, снова целует в лоб, затем шепчет: — Я дам тебе минуту. Не запирай дверь.

Как будто я могу прямо сейчас управлять чем-то таким сложным, как замок дверной ручки. Я даже не могу сказать вам, какой сейчас год.

Он закрывает дверь, оставляя меня наедине с моим ошеломленным отражением в зеркале. Раскрасневшаяся и покрытая пятнами, со спутанными волосами и затуманенным взором, почти не узнаю себя.

Я отворачиваюсь от незнакомки в зеркале. Пользуюсь туалетом и мою руки. Снова натягиваю одеяло на плечи и набираю номер Джанни. Он берет трубку после первого гудка, его голос звучит бодро и расслабленно, как будто он наслаждается прекрасными карибскими каникулами.