Лили, должно быть, позвонила ему из отеля. Она позвонила ему и сказала, где выходит замуж, и он приехал сюда, чтобы помешать свадьбе.

Несмотря на то, что я ругаю себя за то, что оставила ее одну в комнате с телефоном, я должна признать, что испытываю глубокое восхищение храбростью Хуана Пабло. Он храбрый, но такой, такой глупый. Джанни никогда не позволит ему выйти из этой комнаты живым.

— Папа, пожалуйста! Пожалуйста, выслушай меня! — причитает Лили, плача так сильно, что все ее тело сотрясается.

— Почему я, блядь, должен тебя слушать? Ты опозорила всю свою семью!

Подползая ближе к Лили, я говорю: — Всем успокоиться. Сделай вдох, Джанни. Не делай глупостей. — Он смотрит на меня, его глаза дикие, а лицо ярко-красное.

— Она трахалась с этим парнем, Рейна! Она только что призналась в этом! Она думает, что влюблена в этого... этого... сына чистильщика бассейна! Она опозорена! И она погубила меня!

Когда он, пошатываясь, приближается к ним, размахивая пистолетом, как сумасшедший, и крича о том, что Хуан Пабло вот-вот встретится со своим создателем, Лили в ужасе кричит: — Ты не можешь убить его! Я беременна!

Джанни замирает. Его глаза расширяются. Вся кровь отливает от его лица.

Беременна.

Помимо шока, во мне зарождается гнев. Лили вышла бы замуж за Куинна, если бы не появился Хуан Пабло. Она бы вышла замуж за Куинна и попыталась выдать их ребенка за его. Рассказала бы она мне когда-нибудь? Ожидала ли она, что я скрою от него, что ребенок, которого он считал своим, на самом деле был от другого мужчины? Притворяться девственницей в первую брачную ночь — это одно. Лгать всю жизнь о настоящей личности отца вашего ребенка — совсем другое.

Мой гнев улетучивается, когда Джанни шипит: — Тогда вам обоим придется умереть.

Прежде чем он успевает нажать на курок, я подскакиваю к Хуану Пабло.

— Нет!

— Уйди с дороги, Рейна, — рычит Джанни.

Протягивая руки, я говорю: — Ты не обязан этого делать! Есть другой способ!

— Другого гребаного способа нет! В этой церкви четыреста человек, ожидающих увидеть венчание. Когда Лили не пойдет к алтарю, как ты думаешь, кого обвинят? Как ты думаешь, что будет со мной? С нами? Куинн будет унижен. Контракт будет расторгнут. Мы потеряем наше положение в других семьях, меня не будут называть капо, и мы можем с таким же успехом начать рыть себе могилы. Для всех нас все кончено, если только Куинн не обзаведется женой!

Если только Куинн не обзаведется женой. Вот черт. Я знала, что сегодняшний день будет кошмаром.

Я набираю в легкие побольше воздуха и отдаю свою жизнь. Я делаю это не в первый раз, но впервые я делаю это ради благородного дела. Спасение трех жизней считается благородным поступком, верно?

Глядя прямо в безумные глаза Джанни, я тихо говорю: — Лили не единственная незамужняя женщина в семье Карузо.

Ему требуется мгновение, прежде чем он понимает. Затем он изумленно выдыхает.

— Теперь опусти пистолет и пошли кого-нибудь за мамой.

— Зачем она тебе нужна?

Я выдыхаю, едва способная поверить в слова, которые вот-вот сорвутся с моих собственных губ.

— Ей нужно переделать свадебное платье.

19

ПАУК

Шагая рядом со мной по ступеням, ведущим к алтарю, Деклан так часто поглядывает на меня краем глаза, что я начинаю раздражаться. Я стараюсь говорить как можно тише, потому что на меня пялятся четыреста чертовых людей.

— Прекрати это, черт возьми. Я в порядке.

Он проводит рукой по своему смокингу спереди и улыбается нашей аудитории. Женщина со стороны невесты у прохода впереди застенчиво улыбается в ответ и начинает обмахиваться свадебной программой.

Едва шевеля губами, он бормочет: — Да? Также в порядке, каким ты был вчера вечером за ужином, когда вел себя как немая горилла? Или ты также в порядке, каким был все утро, с таким лицом, словно у тебя свидание с расстрельной командой?

Сквозь стиснутые зубы я говорю: — Перестань беспокоиться обо мне.

— Я беспокоюсь не о тебе. Это твое кровяное давление. Ты подключен к Луне, и твоя голова вот-вот взорвется. Я не хочу, чтобы мозги были на моем смокинге.

С другой стороны от Деклана, Киран наклоняется и шепчет: — Ты действительно выглядишь немного устрашающе, парень. Как будто у тебя в штанах муравьи, которые грызут твою задницу.

- Спасибо. Засранец. — Органная музыка звучит жестянисто и скрежещет в моих ушах. Запах цветов и женских духов невыносим. Я вспотел в своем смокинге, на языке металлический привкус, и мне действительно не помешал бы глоток крепкого скотча, чтобы успокоить желудок.

Мне просто нужно пройти церемонию. Тогда станет лучше. Тогда я смогу перестать жалеть об этом чертовски ужасном решении и продолжить свою жизнь. Как и любой другой мужчина, который женился. Кроме Деклана. Он ни на секунду не жалеет об этом. Он женился бы на Слоан каждый день, если бы мог, сумасшедший ублюдок.

Она сидит в первом ряду со стороны жениха, красивая и сияющая, как одна из мадонн Рафаэля, по сравнению с которой все остальные женщины вокруг нее выглядят неряшливыми пенсионерками. Только Рейна могла затмить ее.

Рейна с ее алыми губами, едким языком и телом, за которое люди и боги с радостью отдали бы жизнь. Рейна с ее нежным сердцем и легкой ложью. Рейна, о которой я нихуя не думаю.

Выбрасывая мысли о ней из головы, я концентрируюсь на ряду витражных окон, расположенных вдоль одной стороны святилища. Это сразу заставляет меня вспомнить витражи в доме Рейны, поэтому я переключаю свое внимание на беспокойную толпу.

Мой взгляд останавливается на незнакомой женщине, сидящей в проходе примерно в полудюжине рядов позади. На ней темно-синее платье с рисунком из красивых цветов, которые в точности повторяют бледно-зеленовато-серый оттенок русалочьих глаз Рейны.

Я в полной заднице.

Когда музыка меняется на шествие невесты, я испытываю облегчение оттого, что отвлекаюсь. Мое облегчение длится около двух секунд, пока Деклан не говорит: — Почему они это играют? Это неправильная музыка. Предполагается, что почетная матрона должна быть сейчас перед выходом невесты.

Он прав. Вот как мы репетировали это прошлой ночью. Рейна должна пройти по проходу перед Лили и Джанни и занять свое место напротив жениха и свиты жениха на ступенях алтаря. Затем начинается “А вот и невеста”, что является сигналом всем встать. Затем невеста идет по проходу рука об руку со своим отцом.

Но Рейны нет. И Джанни нет. Вместо этого из притвора медленно выходит Лили. На ней красивое белое платье, в руках букет белых цветов. Длинная кружевная вуаль скрывает ее лицо.

Моя первая мысль — что с Рейной случилось что-то плохое. Я чертовски хорошо знаю, что она никогда бы не разочаровала Лили, не придя на свадьбу, так что, что бы ни случилось, это важно.

Моя нарастающая паника утихает, когда Киран в замешательстве шепчет: — Мне кажется, или крошка вырастила за ночь пару потрясающих дынь?

Я пристальнее вглядываюсь в медленно приближающуюся фигуру. Он прав. Это не сиськи Лили. Это тоже не ее узкая талия и не ее широкие бедра. У Лили фигура девушки. У человека, идущего по проходу, полные, опасные изгибы женщины.

Мое сердце в последний раз болезненно сжимается в груди, а затем замирает.

— Святая Мать Мария, — говорит Деклан. — Похоже, планы изменились.

С итальянской стороны прохода раздается шепот. Люди начинают перешептываться, шурша своими нарядами, вытягивая шеи и глазея на проходящую мимо невесту, которая, как они явно могут сказать, не та. У всех на ирландской стороне растерянные взгляды, они пытаются понять, что происходит.