Массимо использует другой подход, чтобы посмотреть, сможет ли он вывести ее из себя.

— Когда ты убила своего мужа, семьи смотрели сквозь пальцы.

Не сбиваясь с ритма, она отвечает: — Мой муж жив и здоров, Массимо. Возможно, ты пропустил вчерашнюю церемонию? Мне показалось, что я видела тебя в церкви, но свадьбы — это всегда такой вихрь. — Она поворачивается и улыбается мне. — В любом случае, вот и он. Прости, что забыла представить тебя, дорогой. Знакомьтесь, это мой муж, мистер Куинн.

Массимо выглядит так, будто пытается не проглотить язык. Риччи выглядит, словно вот-вот засмеется в голос. Двое других итальянцев предпочли бы быть дома, в постели, чем стоять на этом пыльном, гулком складе, наблюдая, как женщина без усилий наматывает вокруг них круги.

Что касается меня, то я просто ослеплен. Глядя на нее, я говорю хриплым голосом: — Рад познакомиться с вами, джентльмены. — Ее улыбка могла бы осветить океан тьмы.

Сквозь стиснутые зубы Массимо шипит: — Я хочу сказать, что тебе дали подписку о невыезде за хладнокровное убийство одного из наших. Самое меньшее, что ты можешь сделать в качестве компенсации, — это быть честной с нами.

Ослепительная улыбка Рейны умирает быстрой смертью. На её месте расцветает выражение такой горячей, бессвязной ярости, что я чуть не отпускаю ее руку и не бросаюсь бежать. Она поворачивается к Массимо и испепеляет его взглядом.

— Я тебе ничего не должна, — говорит она ледяным, ровным голосом. — Особенно учитывая, что ты точно знал, через что Энцо заставил меня пройти, и всегда смотрел в другую сторону. Если уж на то пошло, Массимо, считай, тебе повезло, что ты все еще здесь, чтобы оскорблять меня. Потому что мы оба знаем, что я могла бы отправить тебя гореть в аду вместе с твоим мертвым другом, даже не содрав лак с ногтей.

Риччи проводит рукой по губам, чтобы скрыть улыбку. Ухмыляясь, Деклан запрокидывает голову и выпускает в воздух серию идеальных колец дыма. Все остальные просто стоят, ошеломленные.

Пока один из итальянских солдат не говорит себе под нос: — Эту сучку нужно поставить на место.

Обжигающий жар поднимается вверх по моей шее и опаляет уши. Каждый волосок на моем теле встает дыбом. Я громко спрашиваю: — Ты только что проявил неуважение к моей жене?

Когда он ухмыляется мне, я достаю пистолет и всаживаю пулю ему в голову.

30

РЕЙ

Выстрел звучит болезненно громко. Голова солдата дергается назад. В центре его лба появляется идеальная дыра, в то же время из задней части черепа вылетают кровавые ошметки. Он падает на колени и заваливается набок замертво.

Глядя на тело, Деклан вздыхает. Начинается хаос. Солдаты с обеих сторон бросаются вперед, крича и размахивая оружием. Разъяренный Массимо орет на Куинна. Томази и Альдо застыли в шоке, разинув рты. Риччи поднимает руки, поворачивается к итальянским солдатам и громыхает над схваткой: — Заткнитесь на хрен и опустите оружие!

В шуме наступает пауза, во время которой он говорит по-итальянски: — Любой, кто сделает хоть один выстрел, не выйдет отсюда живым.

Бросая суровые взгляды направо и налево, бормочущие солдаты опускают ружья. Деклан делает раздраженный жест рукой, показывая, что его солдаты должны сделать то же самое. Они мгновенно подчиняются, отступая назад.

На мгновение становится тихо, если не считать тяжелого дыхания Массимо. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Куинна, стоящего рядом со мной. Его глаза безумны. Его лицо красное. Сбоку у него на шее беспорядочно пульсирует вена.

— И у тебя хватает наглости называть меня фугасной миной. Ты взрываешься по мановению волшебной палочки.

Он засовывает пистолет обратно за пояс и одной рукой прижимает меня к себе. Свирепо глядя на Массимо, он рычит: — Никто не проявляет неуважение к моей жене.

Я больная и извращенная личность, потому что это жестокое проявление желания защитить заводит меня настолько, что я хочу повалить его на голый бетон и сорвать с него штаны зубами. Вместо этого я поворачиваюсь к Массимо и улыбаюсь.

— Что ты там говорил?

Он облизывает губы и поправляет галстук. Проводит дрожащей рукой по волосам. Он бросает взгляд на Куинна, тяжело выдыхает и берет себя в руки.

— Завтра состоится голосование за следующего капо.

— Я знаю.

— Мы хотим знать, достоин ли твой брат этой должности.

Чувствуя, что за этим кроется нечто большее, я наклоняю голову и, прищурившись, смотрю на него.

— Почему бы тебе не сказать мне, чего ты на самом деле хочешь?

— Я только что это сделал.

— У тебя есть десять секунд до того, как мы уйдем, — мягко говорю я. — Мне нужно сделать покупки.

Массимо открывает рот, но Алессандро перебивает его.

— Мы так понимаем, что ты убила нескольких злоумышленников?

Я не знаю, откуда они берут информацию, но не собираюсь стоять здесь и оправдываться за защиту собственного дома. Поэтому я категорически заявляю: — Любой, кто приходит в мой дом без приглашения, уходит в мешке для трупов.

Он кивает, рассматривая меня.

— Эта забота распространяется на остальных членов вашей семьи? — Он делает легкое размашистое движение рукой, указывая на всех остальных присутствующих итальянцев.

Я замечаю, что Деклан пристально наблюдает за мной, но не могу сосредоточиться на этом. Выдерживая пронзительный взгляд Алессандро, я спрашиваю: — Моя верность семье под вопросом?

Он делает паузу, тщательно подбирая слова.

— Прости за самонадеянность, но теперь можно сказать, что твоя преданность ... — Он бросает взгляд на Куинна. — Разделена.

— Моя преданность распространяется на тех, кто доказывает, что достоин этого.

— Независимо от крови?

— Ради всего святого, Алессандро. Ты умнее этого. Позволь мне сказать прямо: семья на первом месте. Если они не докажут, что им нельзя доверять, тогда они мертвы для меня. — Я улыбаюсь. — И прежде чем ты начнешь слишком волноваться, я тоже самое думаю об ирландской семье. Они показали себя гораздо лучшими друзьями, чем я ожидала. — Я останавливаюсь, чтобы взглянуть на Куинн. — И за это я благодарна.

Его глаза в этот момент — вот и вся награда, в которой я нуждаюсь.

Оглядываясь на Алессандро, я говорю: — Суть в том, что я не считаю свою лояльность разделенной. Я считаю ее расширенной. Я итальянка по происхождению, а теперь ирландка по браку. Делайте с этим что хотите, но я больше не буду стоять здесь вынужденная оправдываться. Я уделила тебе достаточно своего времени. — Я обнимаю Куинн за талию. — Ты прерываешь мой медовый месяц.

Алессандро смотрит на Массимо. После паузы он коротко кивает. Затем Алессандро смотрит на Томази и Альдо, которые тоже кивают. Он поворачивается ко мне.

— Спасибо, Рейна. Всегда приятно с тобой разговаривать. — Он смотрит на Куинна и усмехается. — Поздравляю, мистер Куинн. И удачи.

Когда Куинн подозрительно прищуривается, я тыкаю его в ребра, чтобы отвлечь от использования лица Алессандро в качестве мишени для тренировки.

Массимо поворачивается к своим солдатам. Он свистит и чертит пальцем круг в воздухе. Все отступают и дают пройти четырем головам, затем они поднимают тело и выстраиваются в очередь позади них, направляясь к двери в задней части склада. Когда они гуськом выходят, Деклан отдает команду на гэльском своим людям. Они идут к другой двери, ведущей наружу. Улыбаясь, Деклан поворачивается к нам.

— Это было здорово, не так ли?

— Это была проверка, — говорю я, наблюдая, как уходят последние люди Массимо. Дверь за ним захлопывается. Кровавый след — единственное доказательство того, что они когда-либо были здесь.

Деклан бормочет: — Да.

Я сосредотачиваюсь на его лице, которое непроницаемо.

— Ты знаешь, о чем идет речь, не так ли?

Он пожимает плечом и щелчком выбрасывает окурок.

— Я много чего знаю, девочка. Это моя работа. Кстати, Слоун приглашает вас обоих сегодня на ужин. — Смотрю на руку Куинна, собственнически обнимающую мое тело, в его кристально-голубых глазах светится смех. — Если, конечно, у тебя нет других планов.