— У меня куча планов, — говорит Куинн. — Во сколько?

— Тебе хватит времени до шести часов, любовничек?

— Да. — Он смотрит на меня сверху вниз, и его голос становится хриплым. — Надеюсь, Слоун не будет подавать ничего слишком тяжелого. Энергия мне понадобится позже.

— У тебя нет проблем с энергией, — мягко говорю я. — Теперь мы закончили сражаться?

— Наверное, нет.

— Отлично. Спасибо, что предупредил.

Когда я поворачиваюсь к Деклану, он подмигивает мне, прежде чем уйти.

—

Вернувшись в машину, я прошу у Куинна его мобильный телефон, чтобы позвонить Джанни. Я оставила свою сумочку в отеле, потому что была слишком рассеяна, желая оторвать Куинну голову, покидая номер.

Когда я набираю номер, он сразу переходит на голосовую почту.

— Джанни. Позвони мне, как только получишь это сообщение. Черт, забудь об этом, у меня нет с собой мобильного, я звоню с телефона Куинна. — Я смотрю на него и спрашиваю: — Что это за номер?

Он кривит губы.

— Ты думаешь, я даю свой номер телефона, который невозможно отследить, твоему идиоту-братцу?

Хорошее замечание.

Я говорю в трубку: — Неважно, я позвоню тебе позже. И тебе лучше сейчас вернуться в отель к маме и извиниться за то, что оставил ее одну на ночь.

Я отключаюсь и передаю телефон обратно Куинну. Как только он прячет его в карман рубашки, он тянет меня через сиденье и сажает к себе на колени. Он смотрит на мой рот. Его глаза начинают гореть. Я вздыхаю.

— Не при Киране, пожалуйста.

С переднего сиденья Киран говорит: — Не обращай на меня внимания, девочка. Я здесь слеп, как летучая мышь. И также глух, если тебе от этого станет легче.

Игнорируя его, потому что Куинн скользит рукой по моему бедру, я предупреждаю: — Не смей.

Он шепчет: — Ты защищала меня. На глазах у всех этих придурков ты представила меня как своего мужа и назвала милым.

— Эти “придурки” — моя семья.

— Ты также сказала, что мы твоя семья, — выдыхает он, его глаза горят. Погружая пальцы в мою плоть, он прикасается своими губами к моим.

Удовлетворенная тем, насколько он доволен, я улыбаюсь ему.

— Не бери в голову. Это уже достаточно много для тебя.

Он убирает руку с моей ноги и обхватывает ею мой подбородок. Он снова целует меня, на этот раз более крепко, но по-прежнему без языка. С дрожью в голосе он говорит: — Ты сказала, что у нас медовый месяц.

— Я пыталась отвлечь всех от беспорядка, который ты устроил. Помнишь мертвого парня на полу? Мозги, кровь — звучит знакомо? И еще, подожди секунду. Что, черт возьми, было с тобой сегодня утром? Тебя беспокоила эта встреча, о которой ты забыл мне сказать?

Его челюсть двигается. Мгновение он ласкает мое лицо в задумчивом молчании, затем качает головой. Когда он не дает никаких объяснений, я сердито говорю: — Я вижу, ты снова нажал кнопку отключения звука. Хотела бы я иметь доступ к этому, когда ты не затыкаешься ко всем чертям.

— Позволь мне насладиться этим моментом счастья, прежде чем ты разрушишь мою волю к жизни, пожалуйста. — Когда я растерянно моргаю, он говорит: — Это была шутка.

Я прикусываю губу и играю с пуговицей на его рубашке.

— Не шути о своем желании жить. Это меня беспокоит.

Он выдыхает, притягивает меня к своей груди и кладет мою голову себе под подбородок. Крепко обнимая меня, он хрипло говорит: — Вот что я тебе скажу. Ты единственная в этом браке, кому позволено убить меня. Как тебе это?

Уютно устроившись в его больших сильных руках, я шепчу: — Я не хочу убивать тебя. Я имею в виду, что хочу, но не прямо сейчас. Он хихикает, прижимаясь носом к моему уху. Я закрываю глаза и вдыхаю его запах. — Куинн?

— Да?

— Ты застрелил человека, потому что он проявил неуважение ко мне.

— Да. И ты даже не вздрогнула.

— Разве плохо, что я нашла это эротичным?

— Тот самый мертвый парень? — Я знаю, что он ищет похвалы, но все равно раздраженно вздыхаю.

— Наблюдать, как ты вышибаешь кому-то мозги из-за того, что тебе не понравилось, как он говорил обо мне, было по-настоящему возбуждающе.

С улыбкой в голосе он бормочет: — Осторожнее, гадюка. Еще один подобный комплимент, и к концу дня у твоих ног будет лежать сотня тел.

Я дрожу от счастья, зарываясь лицом в изгиб его шеи. Затем, поскольку я знаю, что моя реакция в некотором роде неправильна, я строго говорю: — Это ужасно.

Он смеется, сжимая меня сильнее.

— Господи, мы так хорошо подходим друг другу, не так ли?

Через плечо Киран говорит: — Посмотри на это с другой стороны, парень: ты спасаешь двух других людей, оставаясь вместе с ней!

Я говорю: — Я думала, ты ничего не слышишь!

— А. Точно. Извини, девочка.

Прижимаясь спиной к груди Куинна, я говорю ему: — У меня к тебе вопрос.

— И у меня есть ответ. Признаю я это или нет, еще предстоит выяснить.

Чего бы я сейчас только не отдала за электрошокер.

— Вчера ты сказал, что у тебя не было презерватива, потому что ты не планировал заниматься сексом.

— И что?

— Так почему ты не планировал заняться сексом в первую брачную ночь?

Киран хихикает.

— Потому что ему не нравятся маленькие девочки, вот почему.

Одновременно мы с Куинном восклицаем: — Киран!

— Прости. — Он извиняющимся жестом машет рукой.

После паузы, чтобы впиться взглядом в затылок Кирана, Куинн говорит: —Лили этого не хотела. Я этого не хотел. Не было необходимости в защите от того, чего не должно было произойти.

Я так сбит с толку, что мои глаза почти скосились. Затем, внезапно, я начинаю злиться.

— Позволь мне прояснить ситуацию. Ты собирался жениться на Лили, не рассчитывая на консумацию брака, но потребовал, чтобы в нашем браке был секс, а затем заставил меня сделать тебе предложение?

Он корчит гримасу, как будто я веду себя глупо, затем отмахивается от меня: — Давай поговорим об Альдо. Почему ты ему не доверяешь?

Я отвечаю пристальным взглядом.

— Потому что он капризный, высокомерный и непонятный.

— А. Тогда мы прекрасно поладим. — Киран пытается подавить смех, кашляя.

Устраивая меня поудобнее у себя между ног, Куинн говорит: — Так куда мне сначала сводить тебя за покупками?

— “Общество Нептуна”.

— Что это?

Моя улыбка становится кислой.

— Компания по кремации. Ты знаешь, что они заберут мертвое тело из любой точки мира?

— Ты снова ведешь себя смешно.

— Да, но ты часто принимаешь угрозы за юмор, так что тут действительно ничего не скажешь.

Отметая это, он меняет тему.

— Кстати, о сексе…

— Мы говорили о том, куда сходить за покупками!

— ...какие противозачаточные средства ты принимаешь?

Ошеломленная этим, я непонимающе смотрю на него. Он смотрит на меня терпеливым, любопытным взглядом, ожидая моего ответа. Мой ответ, в котором не будет ни капли смысла, поэтому я беру страницу из его пьесы и меняю тему.

— Как ты думаешь, почему Алессандро так заинтересовался тем, что произошло в доме на прошлой неделе? Это было странно, не так ли?

— Да. Что еще более странно, так это то, почему ты пытаешься уйти от ответа на мой вопрос о контроле над рождаемостью.

— Перемотай назад к той части разговора, где ты сказал, что у тебя есть ответ для меня, но, возможно, ты в этом не признаешься, и мы продолжим.

Он хмурит брови, глядя на меня с растущим беспокойством, затем бормочет: — О.

— Что значит “О”?

Он выглядывает в окно и обнимает меня, мягко говоря: — Все в порядке. Мы не обязаны говорить об этом.

— Я могу сказать, что ты формулируешь какую-то причудливую и совершенно неверную гипотезу в том куске угля, который называешь мозгом, Куинн. Перестань так напряженно думать. Тебе это не идет.