Он и Джон, оба. Родственная связь была очевидна, даже если и черты лиц их разнились.
— Законный наследник, да? — губы его исказились в жестокой усмешке, и я некстати вспомнила, что он вместе с отцом Джона сверг предыдущего короля — их собственного дядю. Судьба иногда выкидывала интересные кости. — Что же докажет твою законность, рыцарь, называющий себя де Лебрево?
Леди Изабель подошла к королю, и протянула ему перстень. Тот самый, которые Джон когда-то передал Вив. Ха, конечно — неопознанная мною когда-то в деревне резьба на кольце повторяла рисунки на флагах, обозначавших принадлежность к королевской семье.
— Да, это кольцо принца Эдварда. Но недавно его распятье, подарок прошлой королевы, которым мой племянник так дорожил, был найден на трагически убитом юноше, у постоялого двора недалеко от столицы. Кто знает, не оказалось ли у тебя это кольцо таким же образом, как крест на том юноше?
Это ведь тот труп, что мы подготовили. За Джоном гнались все это время! Король Георг прекрасно знал, что он такой, потому и жаждал убить. И сейчас все его слова — проверка, на чьи сторону встанет толпа. Легко повесить преступника и самозванца, но от публичное убийство законного наследника может и до бунта довести.
— Бог знает, на чье стороне правда. Сразись со мной, и ты тоже узнаешь, что в моих словах нет ни слова лжи.
Я засмеялась. На меня начали коситься и я невольно закрыла себе рот руками. Ни слово лжи от Джона. Надо же, что-то новенькое. Раньше он только лгал.
Интересно, лгал ли он, когда говорил о любви?
— Сражение! Это принц Эдвард! Законный король! Долой короля-узурпатора!
Крики разгорались лишь сильнее, будто у этого пожара было несколько источников. Я пригляделась, но в толпе невозможно было заметить, подначивают ли людей. Да и смогла бы я такое разглядеть? Крики толпы стали столь громкими, что слова короля были не слышны. Знать не спешила хвататься за мечи, а многие подошли к графу азе, отцу леди Изабель, выказывая поддержку принцу. Король еще раз окинул взглядом творившиеся на трибунах безумие, и кивнул.
— Хорошо, я сражусь с тобой.
Когда король Георг вышел в полном доспехе на ристалище, я чуть не ослепла. Невольно, толпа тоже замолчала. Доспех был покрыт золотой вязью и на солнце он будто святился. Он приближался к Джону, словно сияющий ангел мети, и я шептала, в страхе — беги. Но в шуме я даже сама себя не слышала.
Вокруг ристалища собралась стража короля и одетые в цвета графа Монтрозе рыцари. Проигравшим в схватке будет далеко не один человек.
Бой начался, и все затихли. Стало слышно пение птиц, шелест листвы, ярые удары меча, с слова короля:
— Зовешь меня узурпатором? Тогда кто твой отец получивший трон таким же образом? Маленький мальчик, всю жизнь охраняемый всеми, не дай бог он познает тягости жизни простых смертных — как ты будешь управлять страной, если не понимаешь ее нужны? Говоришь о налогах, о людях… Ты хоть знаешь, почему сейчас на простых людях такие непомерные налоги?
— Не сложно догадаться, что дальше ты будешь лишь оправдывать свою алчность.
Король рассмеялся, и легко отбил выпад Джона. Он был скуп в атаках, но метил…Точно, я не ошиблась! Метил он постоянно в правый бок. Знал, что Джон ранен? Неужели настолько наблюдателен?
— Твой батюшка, мой дражайший царственный брат, прокутил казну. На собственные развлечения, одежды, украшения. Твоя жизнь во дворце ведь была праздником — постоянные турниры, постоянные балы. Ты не задавался вопросом, кто за все это платил? А когда деньги закончились, решил пополнить бюджет как обычно — отобрав у соседей. Только вот те на этот раз попались зубастые, да? Я слышал, их кривые сабли вскрывали рыцарей, словно доставая бабочек из коконов — быстро и эффективно. Что ты чувствовал, когда смотрел, как все верные тебе войны умирают из-за жадности твоего отца?
— Это была святая война! Мы боролись за возвращение святыни! Такому грешнику как ты, не понять!
— Святыни? Она была там тысячи лет, Эдвард. Неужели за все время, что ты хоронил своих слуг и друзей, ты не спросил себя, почему вернуть ее нужно именно сейчас?
Джон не ответил. Удар меча короля вновь пришелся на правую сторону, и Джон отступил. Он совершенно точно знал о ранении, теперь в этом не оставалось сомнений.
— Я видел страну! И видел страдания людей. Да, я многих похоронил, но все мои друзья не сожалели о гибели. Они знали, что посвятили жизнь правому делу.
— Это правое дело дорого обошлось нашей казне, в которой и так было пусто.
— Ты поэтому решил не платить выкуп за меня?
— Расстроился? Что дядя оставил тебя совсем одного? Тебя пытали?
Джон с криком бросился в атаку, а мое сердце заболело. Шрамы на его теле от пыток? Обманул ли меня Джон, если я и сама так успешно обманывалась? Думала о нем лишь плохое, постоянно подозревала.
— Убийца! Плетешь паутину из слов, словно ядовитый паук! Но я спасся от твоих ищеек и убийц. Бог на моей стороне.
Это я была на твоей стороне. И простая торговка Вив. И даже подозрительный вор Этьен. Это все мы помогали и спасали тебя. Было ли это божественным проведением? Надеюсь, что нет. Не хотелось бы думать, что в этом мире даже Бог заботиться лишь о знати.
Леди Изабель ужасно переживала об исходе поединка. Она неотрывно смотрела на ристалище, и лицо ее было искажено тревогой. Мне хотелось уйти. Поспать в теплой постели и притвориться, что последние несколько дней были лишь фантасмагоричным сном. Но из-за плотности толпы я даже уйти не могла, и вынуждена была смотреть, как невеста человека, которого я любила и о котором ничего не знала, переживает за него, поддерживаемая своими отцом, братом и знатью.
Поначалу столь осторожный, теперь, почувствовав слабость Джона, король Георг постоянно атаковал. У него тоже не было щита, и это немного не вязалось с моими о нем представлении. Неужто вспомнил о чести? Или не мог поступить иначе, под взглядами всех знатных людей королевства?
Его выпады становились все быстрее, а Джон пропускал все больше ударов. Да, король был значительно старше, но он не сражался весь день и не был ранен. Я чувствовала черное беспросветное отчаянье. Мне было страшно, и рядом не было никого, в ком бы я могла найти утешение.
«Милостивые боги. Защитите его! Молю!»
Джон пропустил очередной удар, пришедшийся ровно на рану, пошатнулся и упал на колено. Он едва успел защититься от следующего удара, направленного в голову. Король отступил, позволяя Джону собраться с силами.
— Думаешь, они поддерживают тебя из-за того, что твои претензии ко мне законны? Граф пообещал тебе поддержку, подделал родовые грамоты, обеспечил доспехами, и все только от доброты душевной и чувства совести и чести? Он хочет сделать свою дочь королевой, а внука — королем. И управлять страной через тебя, наивного юнца, кто ничего в этом не смыслит! Я был глуп, не казнив всю их семейку за измену. Если все-таки сможешь выиграть, не совершай такую же ошибку. Сразу убивай тех, кто может стать предателем.
— Только ты можешь говорить о чей-то смерти, как о благе, — Джон оправился, и вновь поднялся на ноги.
— Продолжишь думать так же, обнаружишь себя выпившим яду вскоре после рождения сына. Не удивлюсь, если тебе подаст его твоя же жена.
Битва продолжалась, и под палящим солнцем я почти не могла смотреть на короля, хотя и вглядывалась до рези в глазах. Было больно — болели и душа, и тело. Я хотела, чтоб этот поединок закончился. Я хотела, чтоб Джон был в безопасности. Я хотела, чтоб этот поединок никогда не случался.
Джон пошел в атаку. Удар сыпался за ударом, и теперь уже король Георг отступал. Его разозлили слова короля? Сил придало желание мести? Жажда власти? Или Бог и впрямь был на стороне Джона? В атаках больше не было изящества, с которым он сражался против барона де Плюсси или рыцаря Розы. Только сила. Удар-блок-удар-пропуск-удар. Теперь это вовсе не напоминало танец, а больше было похоже на потасовку в трактире. Только вот ставки в этой драке были куда выше. Король отбивался, но и он начинал пропускать удары. Не могло быть и речи о том, что моя повязка все еще держалась. Он должен был победить до того, как потеряет сознание от потери крови. Наверняка Джон чувствовал это, потому и бросился в лобовую атаку безо всякого изящества. И она увенчалась успехом. Все произошло в один миг, но из-за тишины, палящего зноя, общего напряжения, движения казались будто замедленными. Вот Джон ныряет под удар короля, выбивая меч у него из рук. Прежде, чем тот успел коснуться земли, Джон уже нанес несколько ударов, заставляя короля Георга встать на колено. Приставил меч к его горлу. Сорвал с него шлем, и снял свой. Волосы Джона были мокрыми, сам он был бледен. Губы были сухими и потрескавшимися, а глаза лихорадочно блестели. Он и правда держался в сознании из последних сил. Король Георг был запыхавшимся, но не умолял о спасении, не просил прощения. Молча смотрел на Джона все с той же насмешкой, что и раньше.
