— Мария, не глупи, — попробовал вновь уговорить меня Джон, но только сильнее разозлил.

— Вы правы, благородные господа! Я дурочка. И необразованная крестьянка. И отправлюсь помогать таким же глупым, необразованным крестьянам. Потому что это именно то, чем я хочу заниматься. Потому что кроме меня, им никто не поможет.

Я так спешила закончить перекладывать травы, что едва не порвала сумку. Складывать их пришлось в собственный подол и карманы, ведь никакого мешка у меня с собой не было, но стыда за оголенные ноги я не чувствовала — уж слишком сильно разозлилась. Я начала спускаться, не попрощавшись со своими спутниками, но они молча расставаться не желали.

— Что ты будешь делать, если с деревней это сотворили люди барона де Плюсси, что ищет тебя? Всю жизнь тут проживешь, вымаливая у них прощение за грех, что не совершала? — прокричал мне в спину Этьен.

Я обернулась. Этьен и Джон смотрели на меня, первый со странной злостью, второй с грустью. Но чтобы они не чувствовали, помогать людям в деревне они не собирались. Я ведь совсем их не знала, и даже вчерашняя игра не особо мне помогла. Но и вопросов не задавала — сама себе придумала искренность Джона и доброту Этьена. Да так ли их на самом деле звали? С чего вдруг Этьен разозлился? Ничего не известно. Еще недавно я так хотела увидеть его настоящее лицо под маской балабола, и вот Господь исполнил мое желание. Такой Этьен: злившийся, что кто-то осмелился не слушаться его и поступить вопреки, мне совсем не нравился. Такой Этьен не слишком-то отличался от барона. Интересно, почему молчал Джон? Тоже считал крестьян досадной помехой, не стоящей своего внимания? Слишком спешил в столицу по своим делам, что времени помогать нуждающимся не хватало? Интересно, стыдился ли он себя в этот момент? Я искренне надеялась, что да.

— Тогда я тем более обязана помочь. А уж как и за что я буду прощения — не ваше дело, господин, — я поклонилась Этьену, как поклонилась бы любому знатному и незнакомому мне человеку. Тот чертыхнулся.

Я начала спускаться с холма, на котором мы стояли. На лошадях добрались бы быстро, но пешком я приду не раньше, чем к вечеру. Следовало поспешить.

— Хорошо. Я помогу. Но после этого мы в расчете, — Джон пришпорил коня, в мгновенье оказавшись рядом со мной.

— Как господин прикажет, — вновь поклонилась я. Не знаю, был ли Джон на самом деле дворянином, но такое обращение его явно задело. Чудно! Травы пришлось вновь перекладывать, но в этот раз я была осторожнее.

— Вот же упрямая девчонка! — в сердцах бросил Этьен, но присоединился к нам.

Добрались быстро. Вблизи картина была еще страшнее. Многие лежали в грязи на земле, и издали было не разобрать, живы ли они. Я попыталась вновь спрыгнуть с коня чуть раньше, готовая побежать и помогать людям сей же миг, но Джон крепко держал меня.

— Погоди. Сначала поговорим с местными.

Нас и вправду встречали. В основном женщины да мальчишки стояли на пути, кто с вилами, кто с косой.

— Чего надобно? — крикнула одна из них. На ее сером платье чернела кровь, волосы растрепались, а к ноге жался совсем еще малыш.

— Мы направляемся в столицу, но увидели, что у вас беда. Я травница. И припасы, хоть и небольшие, есть. Могу помочь вашему лекарю иль травнице с ранеными, а спутники мои с удовольствием с тяжелой работой помогут.

— Нам нечем платить, так что мимо идите.

Пережив такой ужас, чужакам эти люди явно доверять не хотели. Как же мне их переубедить?

— Вам не нужно платить. Если хотите, мы уйдем до наступления ночи, да и еда у нас самих есть. Позвольте только перевязать раненых. Нельзя им в грязи лежать. Надо очистить раны и приложить кровохлебку, крапиву, а лучше всего — корень бадана. Последнего у меня совсем немного, но вот кровохлебки полно, да и крапива сейчас в любых зарослях должна быть. Я сама недавно потеряла матушку, и эта боль до сих пор со мной. Не хочу, чтоб кто-то терял близких, если в моих силах им помочь.

Пока я говорила, Джон все сильнее прижимал меня к себе, и практически дышал в мои волосы, обняв. Женщина, подумав, опустила вилы.

— Хорошо.

— Матушка! — крикнул один из мальчишек, что едва доставал ей до плеча. — А если они врут? Разве не подозрительно, что помощь предлагают за просто так? Со времен, когда Господь по земле ходил, такого не видывали!

Женщина потрепала парнишку по голове.

— Нам нужна помощь. Может, она спасет твоего дядю. Или сестру Пьера. Бабушку Аннет. А если врет — убьем девчонку. Мужчин-то нам не одолеть, а тебя, — женщина подошла и посмотрела мне прямо в глаза. — Запросто.

От нее несло гарью и кровью. Я не стала отворачиваться, и бояться тоже отказывалась. Эти люди — жертвы. Их угрозы — способ спастись. Мы не причиним им вреда. Толкнув локтем Джона, чтоб ослабил хватку, я слезла с коня, и сразу достала кровохлебку и корень бадана. Ох. Наверняка еще листья чистотела и зверобоя понадобятся. Нет! Сразу всю сумку с собой нужно нести. Джон, поняв мое замешательство, отстегнул сумку и вручил мне.

— Отведите меня к вашему лекарю.

— Вон он, один из первых лежит. Пытался этих мерзавцев уговорами и мольбами остановить, так ему пол лица снесли. Повитуха была, но пыталась свою ученицу у тех разбойников отобрать, так они с ней да ученицей в доме заперлись, а как ушли — девчонка мертвая, а повитуха сидит, пустыми зенками смотрит, будто и не видит ничего. К ней вести?

Я закрыла глаза. Хотелось поблагодарить Господа, что направил меня сюда для помощи, но слов почему-то не находилось.

— Отыщите крапиву, сколько сможете. Еще нужна горячая вода, если есть, если нет — то просто чистая. И полотно, тоже чистое. Двое, кто сможет носить раненых.

— Почему не мы? — поинтересовался Этьен.

— Вы сильные, лучше помогите с пожарами и завалами.

На нас все еще смотрели с подозрением, да и только слепой бы не заметил недовольство Джона и Этьена. Но говорившая с нами женщина на это внимание не обратила:

— Пьер, Ари, помогите девчонке. Вы двое — идите за мной, нам нужны еще руки, чтоб справиться с пожаром. Я Милена. Добро пожаловать в Криворечье.

Пьер и Ари оказались мальчишками на пороге отрочества. Я не знала, справятся ли они, но спрашивать не стала. Наверняка Милена была в них уверена, а тех, кто крепче, отправила на тяжелые работы. Я шла, и прикидывала, какие травы мне понадобятся, и сколько из них у меня есть. Это позволяло не сосредотачиваться на ужасе и телах вокруг. Я осмотрелась: не менее тридцати человек, и это только те, которых я могла видеть. Что же делать? Одна я точно не справлюсь.

— Не плач, — прошипел Пьер, и Ари тихо всхлипнул. — Не плач, кому сказал!

Верно. Мне нельзя ужасаться и рыдать. Я должна сделать, что смогу. Об остальном позаботиться Господь.

— Сначала определим, кому помочь не сможем, — решила я. — Сложите мертвых в одном месте, но не слишком близко. Не известно, когда их смогут похоронить, а болезни разлетятся очень быстро.

Я таскала тела вместе с мальчишками. Пьер все время молчал и хмурился, лишь изредка подбадривая Ари. Тот плакал, но не останавливался. Справились мы не быстро: большинство из лежавших на улицах были мертвы.

Но не все. Семеро мужчин и две женщины оказались живы.

Женщина выглядела так, словно ее волокли за лошадью: ободранные руки. лицо и ноги. Руки сломаны. Она не двигалась, смотрела в бесконечно высокое небо, и, казалось даже не моргала.

— Идите, и позовите священника, если он жив. Скажите, что нужно как можно скорее организовать похороны.

— Нам сказали помогать вам, — заупрямился Пьер. Роста в нем было — мне по плечо, а уже упертый, точно Джон и Этьен вместе взятые!

Пока Пьер бегал за святым отцом, я расспрашивала Ари, где можно разместить раненых.

— Мало домов, что не пострадало. Там и так сегодня ночью яблоку некуда будет упасть, всех выживших придется в них разместить. Есть дом беззубого старика, но он очень старый, совсем развалюха.

— Развалюха подойдет, если есть крыша, стены и лавки. Дождя сегодня не будет. Я скажу вам, кого можно туда нести.