Я хмыкнул, а потом раскрыл лезвие. Косой переменился в лице. На миг изумление отразилось у него в глазах. Зрачок забегал, ища, где же ближайший пистолет. А он был уже далеко.

То, что случилось дальше, повергло в шок не только Косого, но даже Егора. Я взял нож, и вспорол один из мешков. Белый порошок посыпался на пол. Егор и Косой наблюдали за этим, не сводя с него глаз.

Я подставил руку, набрал чуть-чуть в ладонь, попробовал на язык.

— Сахар, — сказал я.

Косой с изумлением смотрел, как все содержимое мешочка рассыпалось у меня под ботинками. Совершенно отчаявшийся, он вскинул руку, а потом щелкнул кнопкой сигнализации. Ничего не произошло. Взрыва не последовало.

Косой покраснел от злости, отрывисто задышал, он, потом двумя глубокими вдохами, взял себя в руки, успокоился. А потом словно бы поник.

— Хитро, — сказал он, глядя мне под ноги отсутствующим взглядом. — Очень хитро. Ты развел меня, Летов. Как лоха. Как… Как сахар в стакане.

Косой медленно поднял глаза, посмотрел на меня. Теперь он и сам понял, что проиграл. На лице у него отчетливо читалось, что он испытывал в этот момент. Казалось, руки его опустились не потому, что бандит был близок к смерти, а только по той причине, что сейчас он, наконец, понимал, как глупо прокололся. Его жестоко взяли на понт, да так, что он не о чем не догадался.

— Ты был прав с самого начала, Косой, — сказал я спокойно. — Я не самоубийца. Мне есть что терять. Как и тебе.

Гулко хлопнуло. В виске Косого появилась маленькая дырочка, а другой висок просто разнесло на кровавые ошметки. Здоровый глаз почти мгновенно остекленел, больной же застыл. Зрачок его больше не дрожал, будто бы сфокусировавшись на моем лице.

Это был Егор. Он держал в руках дымящийся ТТ.

Большое тело Косого завалилось набок и гулко, словно мешок картошки, рухнуло на пол. Под головой быстро выросла лужа крови.

— Зачем? — Сказал я холодно, глядя на киллера.

— За все. За Свету, за меня. За тебя, Витя. Он не оставил бы нас в покое.

— Оставил бы, — ответил я. — Настоящая бомба была моим козырем.

Киллер опустил пистолет.

— Ты не сказал. Почему ты мне не сказал?

— Потому что не был в тебе уверен. И не зря. Знай ты, что на мне пустышка, нервничал бы еще сильнее. Но сделанного наворотишь. Я учитывал и такой исход.

Я легонько ткнул мертвую руку косого носком ботинка. Кровь смешивалась с сахаром. Крохотные кристаллики быстро краснели по мере того, как она подступала все ближе. Краснели, а потом распадались вовсе еще теплой жидкости.

— Я учитывал любой исход. План был очень рискованным, — сказал я.

Егор кивнул.

— Ладно. Уходим. Света может идти сама?

Егор медленно покачал головой.

— Тогда неси ее. Нужно убираться отсюда.

Со дня смерти Косого, которое многое поменяла в городе, прошло полтора месяца.

Та часть черемушенских, что была под ним, распалась. Сначала самые деятельные из бойцов пытались подмять банду под себя, однако это только раздробило ее окончательно. Большинство братков разбежалось, некоторые присоединились к Кулыму.

Как ни странно, смерть бывшего КГБшника принесла Кулыму не только проблемы. Как это часто бывает, в ней были и свои преимущества: некоторые бизнесмены, которые раньше были под Косым, поменяли крышу на Кулымовскую. Теперь он остался последним авторитетом Черемушек.

Что касается самого Кулыма, он принял эту новость неоднозначно. Сначала мы с ним повздорили, но через несколько дней старик сам позвонил мне и позвал на разговор. В конце концов, он смирился с неизбежным и сказал, что все оказалось не так плохо, как он предполагал изначально.

— Свято место пусто не бывает, — сказал он мне тогда. — Может так случиться, что в Армавире появится новый игрок. Если, конечно, территорию Косого не расхватают себе другие группировки.

Смерть Косого расследовала милиция, но к нашей с Егором удаче, следователи пошли по ложному следу.

Газеты писали, не стесняясь, называя Мартынова Вячеслава Евгеньевича, криминальным авторитетом, что устранили его, предположительно, люди Деда Хасана. Следователи уловили между Косым и Хасаном некую связь. Кажется, одноглазый бандит был должен денег коронованному царю преступного мира, и именно эта версия у следствия была основной. О нас с Егором не говорили, да и следы мы скрыли тщательно: собрали оружие, нашли и спрятали гильзу, чья пуля пробила Косому череп.

Сын Косого тоже сбежал. Некоторое время он участвовал в дележе преступного папиного наследства, но пацану не хватило опыта, и я слышал, что он скрылся где-то в Краснодаре.

К слову, Егор со Светой все же уехали из города. Девушку не слабо помяли в плену, и у две недели та отлеживалась, приходила в себя. Дальше рукоприкладства дело не дошло, и она быстро шла на поправку.

Куда они собирались уехать, я не знаю. Егор со Светой сели в поезд до Ростова, но бывший киллер упоминал, что это неконечная для них остановка.

— Спасибо, Витя, — сказал он тогда, когда мы с мужиками провожали его на вокзале. — Никогда я не думал, что так все обернется. И, если честно, не встречал таких людей, как ты. Таких, кто не бросит своих, чтобы не случилось.

— Жаль, что уезжаешь, — хмыкнул Фима. — Ты уже почти как родной нам стал.

— Может, когда-нибудь еще приеду, — Улыбался ему Егор.

— Может быть, в следующий раз ты таки сможешь перепить меня на спор, — Фима ощерился в ответ.

Прощание было кратким и суховатым. Никто не позволял себе лишних чувств, но в глубине души я понимал, что Егор неплохо бы вписался в наш творческий коллектив.

Дела Обороны шли неплохо. Мы пошили сотрудникам форму, темно-синюю, по армейскому образцу, а отделочные работы в конторе подходили к концу. Степаныч хлопотал, где бы найти и закупить новую мебель и сантехнику.

Мы спланировали оружейную комнату и приступили к ее внутренней отделке. Хотя комната все еще была далека от завершения, меня радовало, что наше дело хоть и небольшими шажками, но все же продвигалось.

На заводе все было пока что тихо, и работа на складе продолжалась, продолжалось и дежурство наших людей.

К слову, за это время мы получили лицензии почти на всех сотрудников. Шнепперсон, все еще работавший в своем офисе, принялся формировать личные дела, занимался текущими бухгалтерскими вопросами. Фима с Женей заступали на дежурство в качестве начальников смены, Степаныч, который снова сошелся со своей Томой, пока что занимался в основном тем, что принимал звонки на новые объекты, которых у Обороны появилось, к слову, еще два.

Мы взяли под охрану небольшой магазин одежды, которые открыли у нас, недалеко от площади, приезжие армяне из Сочи. Вторым объектом стал офис какого-то адвоката, недавно открывшего практику в городе.

Хотя Оборона все еще работала практически в минус, дело мало-помалу продвигалось.

Между тем, разборки мясуховских и армянской банды только набрали. В городе случилось еще несколько громких убийств и одна перестрелка.

Сначала армяне ворвались в сауну, где отдыхали мясуховские и застрелили там двух бандитов. Потом подростки из мясухи зарезали в темном переулке одного из армянских бойцов. Те отплатили налетом на пивную, что была под мясуховскими. Все это, в конечном счете, вылилось в перестрелку, случившуюся едва ли не в центре, на улице Мира, аккурат в двух шагах от Урицкого моста. Тогда погибло немало людей и с той, и с другой стороны. Однако перевес сил медленно, но верно, склонялся к Горелому и его бандитам.

Майский вечер был теплым и спокойным. Хотя через пару часов по-настоящему весенняя погода сменится на вечернюю, все еще зябкую прохладу, времени у нас с Мариной погулять было достаточно.

Парк ожил. Пусть и не очень ухоженный, поросший бурьяном, он все же оставался приятным местом. Неширокий и продолговатый, он разделял улицу Ефремова вдоль и тянулся от Ефремовского моста, ведущего на Кубанку, до самого автобусного автовокзала на окраине Армавира.