Так что да, всем нам сегодня повезло. Кроме тех, кто погиб. Их души наверняка попадут напрямую к богу смерти.

Дуб пришёл за мной под утро. Я всё же смог уснуть, подремал какое-то время.

— Просыпайся, парень, — сказал он мне. — С тобой хотят поговорить.

— Кто?

— Глава внутренней безопасности дворца, но я тебе этого не говорил.

— Ясно, — поднялся я. — Значит, поговорим.

— Велено тебя доставить. Этого я тоже говорить не должен, но всё же скажу. Твоего… кхм… экспромта скрыть не получилось бы при всём желании. Я сгладил некоторые моменты, но всё равно. Про то, что ты принимал самое активное участие и чувствуешь мертвяков, тайной службе теперь известно.

— Это ожидаемо. Мне стоит ожидать каких-то проблем?

— После того как княжич чуть не умер? Нам всем стоит ожидать проблем, — поморщился Евлантий Сергеевич. — Всё, давай быстрее. Ждать тебя никто не будет.

Я обулся, спустился вслед за мужчиной на первый этаж, вышел на улицу. Там нас уже ждала машина, на которой меня доставили до главного здания этого городка. А там провели в кабинет, где уже ждал немолодой мужчина с властным лицом и тяжёлым взглядом. Хотя насчёт кабинета я погорячился. Тут не было окон, только стол и два стула.

— Садитесь, молодой человек, — сказал он мне.

Я и сел. На столе, кроме документов, ничего не было. Я бы не отказался от водички, да и от плотного завтрака, но что-то сомневаюсь, что предложат.

— Представьтесь.

— Олег Васильев.

— Это ваше настоящее имя?

— Не понимаю вопроса, — честно ответил ему.

Мужчина уставился на меня тяжёлым взглядом.

Выглядел он одновременно и внушительно, и не очень. Не толстый, но щеки отрастил. Короткие волосы, плешь на голове.

— Вы не хотите отвечать?

— Я не понимаю вопроса. Как имя может быть ненастоящим?

— Если его украсть, выдумать, подделать, — пояснил он.

— А, вот вы о чем, — понимающе кивнул я. — Насколько знаю, родители назвали меня Олегом. Фамилия тоже от них досталась. Поэтому да, я считаю это имя настоящим.

— Значит, чужую личность вы себе не присваивали?

Решили меня наконец-то прижать? Что ж, посмотрим.

— Кхм… Господин… — Тут я вспомнил, что он не представился. — Простите, вы не сказали, как к вам обращаться. Мне снова не совсем понятен вопрос. Как можно присвоить чужую личность? Или вы утверждаете, что я мошенник?

— Пока не утверждаю, — ответил он.

Слово «пока» прозвучало особенно веско.

— Пока? — зацепился я за слово. — То есть всё же собираетесь обвинять и сюда меня вызвали… А кстати, зачем вызвали-то? Хотелось бы сразу услышать список обвинений. Ещё я бы не отказался от воды и завтрака. Меня разбудили, а ночь выдалась крайне тяжёлой. По правде говоря, я сейчас с трудом соображаю, возможно, поэтому ваши вопросы кажутся мне настолько непонятными, — выдал я.

Внутри какая-то лихая злость появилась. Не то чтобы я собирался закусить удила и пойти на обострение, но и виноватым уж точно себя не чувствовал.

— Дойдёт до обвинений или нет, это мы определим. — Мужчина ничуть не впечатлился моей речью. — И всё же ответьте на вопрос. Вы присваивали чужую личность или нет?

— Нет, ничего чужого я не присваивал.

И не отбирал. Прошлый владелец тела умер, уступив мне место. Игра смыслами, конечно, но я не сомневался, что этот человек отлично умеет читать лицо, поэтому нужно и внутренне убеждать себя, что говорю правду.

— Кто вам сообщил о готовящемся нападении?

— Готовящемся? Никто не сообщал.

— Как вы о нем узнали?

— О нападении? Прибыл с военными на окраину этого городка, где увидел нападение собственными глазами.

— А до этого? — сверкнул глазами мужчина, сделав пометки в документах.

Что он там что-то пишет, я видел, но разобрать не мог.

— Что до этого?

— Очевидцы говорят, что именно вы подняли тревогу.

— Это так.

Мужчина посмотрел на меня исподлобья.

— Молодой человек, вы не в том положении, чтобы играть словами и увиливать от ответов.

— Я не играю и не увиливаю. Вы спросили, как я узнал о нападении. Я ответил. Если же ваш вопрос касается того, почему я поднял тревогу, то ответ будет другой. Потому что проснулся в холодном поту, с бешено бьющимся сердцем и ощущением, что надвигается что-то крайне плохое. Решив, что лучше быть живым параноиком, чем мёртвым перестраховщиком, я и попросил сообщить командиру, господину Стародубову, что, возможно, что-то происходит. Нападение это или нет — я точно не знал.

— Каким образом вы ощутили угрозу?

— Понятия не имею.

— Вы когда-нибудь чувствовали что-то подобное?

— Было несколько раз. К примеру, когда Аристарха Павловича пытались убить на границе. Я тогда был вместе с ним. Ощущения были схожи.

— Другие случаи?

— Я неплохо ощущаю на расстоянии духов смерти. Если же вы хотите подробностей, как работают мои способности, то понятия не имею. К ним почему-то не прилагалась инструкция.

— Откуда у вас столь специфические умения?

— Не знаю.

Я и правда не знаю. Может, искра помогла. Может, ещё что.

— То есть они у вас просто возникли?

— Объяснение у меня только одно. Пережив клиническую смерть, я начал ощущать… Ну, всякое, — добавил я неуверенно.

— Клиническую смерть?

— Да. Когда меня в приюте избили и выкинули в окно. Собственно, тогда мой дар целителя и пробудился. После чего я начал чувствовать проявление смерти.

Ещё один кусочек информации обо мне, который был подготовлен заранее, чтобы в подходящий момент закинуть его «интересующимся».

— Любопытная история, — без каких-либо эмоций сказал мужчина. — Значит, в союз с нападавшими вы не вступали?

Я удивлённо вскинул брови. В союз? Я?

— Простите, а в вашу работу входит оскорбление людей? Или за человека меня вы не считаете, раз в чем-то подозреваете?

— В моих словах нет оскорбления.

— В ваших словах оскорбления хватит на десятерых.

— В чем же вы увидели здесь оскорбление? — прищурился мужчина.

— Сто тринадцать два. Столько человек погибло за эту ночь. Больше трёхсот получили те или иные травмы. И вы мне, целителю, говорите, что я мог быть в сговоре с этими тварями, — процедил я. — Худшее оскорбление сложно придумать.

— Вот именно, — ответил мужчина. — Больше сотни погибших. Три сотни раненых. Один из которых — княжич. Это слишком серьёзное дело, и проверять будут всех. А вы, молодой человек, слишком подозрительны. Что бы там о себе ни думали.

— Ну да, ну да. Настолько подозрителен, что, по вашей логике, сговорился с нападавшими, чтобы потом чуть не погибнуть от их рук и бегать исцелять всех тех, кого они пытались убить.

— Свою иронию тоже придержите при себе.

— Это не ирония. Это сарказм.

Я откровенно нарывался, но что-либо с этим поделать как-то желания не возникло. Надо же. Обвинить меня в сговоре с мертвецами! Полёт мысли просто поражает.

— Вернёмся к разговору, — сухо ответил мужчина. — Вы утверждаете, что почувствовали угрозу, и это послужило поводом поднять тревогу?

— Это послужило поводом доложить командиру. А он уже поднял боевую тревогу.

— Допустим. Что было дальше?

— Дальше мы отправились к месту, где я ощущал эту самую угрозу. Там на нас напали.

— Кто?

— Я их не сразу увидел. Ехал в грузовике, и меня чудом не размазало. Думаю, очевидцы должны были вам рассказать, что я вылетел из машины, когда ту смяло и перевернуло.

— Они также сказали, что вы приняли самое активное участие в бою.

— Насчёт самого активного ничего не скажу. Но да, принял.

— Где вы учились сражаться?

— В школе меча, которая принадлежит клану Кузнецовых.

— Только там?

— Ну, ещё пару уроков кулачного боя мне дали знакомые. Если вас интересуют подробности — то было это в подворотне, после того как шпана меня несколько раз избивала.

— Это всё?

— А где бы я ещё мог учиться? Мне всего шестнадцать лет, и жизнь меня как-то не жаловала, — удивился я.