— Что, опять хочется предаться разнузданному разврату? — ехидно прозвучало у меня в голове.

— Я не хочу, я сопротивляюсь, но если ты мне сейчас не поможешь, то мне придётся именно разнузданному разврату и предаться, ибо силы мои на исходе.

— Ну ладно, сейчас порядок наведём, — сжалилась надо мною Зоэ.

И действительно, похоть, застилавшая мой разум влажной пеленой, постепенно улетучилась и способность мыслить и поступать рационально таки вернулась ко мне.

— Зара, заканчивай свои фокусы, — я строго нахмурился, — будешь на Лоханкине этом отрываться, а на мою невинность покушаться не моги!

— Силён, бродяга, — горестно прокомментировала чертовка свою неудачную попытку охмурить меня, целомудренного, — так когда приступать то? — и поёрзала так, типа, нет мочи никакой терпеть более.

— Я ж уже сказал, завтра и приступишь, с утречка пораньше, — сказал я, а потом ехидненько так добавил, — а пока терпи, страдай…

— Ага, — обиженно отозвалась Зара, — хочешь сказать, что страданиями душа совершенствуется?

— Ну да, — согласился я, — типа того.

— Боюсь, напрасным страданиям ты меня подвергаешь, — сокрушённо продолжила она, — наши мистики говорят, что нет у представителей нашего народа души…

— Ну, если так, то будешь просто превозмогать, — гыгыкнул я, — в качестве тренировки для развития выдержки…

— Какая трогательная забота, — саркастично ответила краснокожая.

— Уж какая есть, — хмыкнул я, и тут меня посетила мысль, — а полностью подчинить этого типа сможешь?

— Думаю, что да, — задумчиво промурлыкала она, — а зачем?

— Ну, если ты сможешь его полностью подчинить, — пояснил я, — то и допрашивать его будет полегче. Так ведь?

— Ну да, если удастся полностью его подмять под себя, — мечтательно начала Зара, посмотрела на меня, медленно облизнулась, и продолжила, — тайн у него от меня никаких не будет.

— Ну и славненько. Приложи все усилия. Если хорошо его обработаешь, то оставим его тебе в качестве домашнего питомца для всевозможных утех, — она опять облизнулась, и, на этот раз, как-то плотоядно, что ли… — ну ладно, дитя разврата, суть задания уяснила?

— Так точно! — радостно крикнула Зара, подхватилась, и вскочила по стойке «смирно», выпятив вперёд, елико это было возможно, внушительные полушария своей аппетитной груди.

— А хороша, всё-таки, чертовка, — мысленно констатировал я, а вслух сказал:

— Тогда до вечера тебе надо провести подготовку, моральную и физическую. Оборудование, если какое надо, то тоже заранее подготовь, — я ещё раз осмотрел соблазнительную фигурку краснокожей, — только ни к кому не приставай, береги себя для этого, прости Господи, Лоханкина. Всё ясно?

— Так точно! — снова рявкнула Зара, пожирая меня бесстыжими развратными глазищами, — ну, точно ведь, придуривается…

— Ладно, — махнул я рукой, — иди уже, занимайся. Завтра в восемь утра у меня. Последний инструктаж, и в бой!

— Рада стараться! — чертовка развернулась на каблуках кругом, взмахнув при этом кокетливо своим беспокойным хвостиком, и, пародируя строевой шаг, отправилась к выходу из кабинета, не забывая гипнотически покачивать крутыми бёдрами.

Оставшись в одиночестве, я наконец выдохнул. Очень не просто сохранять деловые отношения с подчинёнными, когда они прилагают все усилия для того, что бы превратить мою, и без того беспокойную, жизнь в натуральный бардак.

Проснулся я ранним утром от того, что в дверь нашей с Истер спальни кто-то скрёбся. Тихо, но настойчиво.

Я, мысленно прокляв всё на свете, кое-как выбрался из-под одеяла, с завистью посмотрел на умильную мордаху сладко посапывающей подруги, и, надев наощупь тапки и завернувшись в шёлковый халат, проследовал к двери.

И, что вы думаете? Открыв дверь я столкнулся взглядами с Зарой, которая была одета по своему обыкновению, то есть, весьма минималистично.

— Я, это… — промямлила она, — уже семь, а в восемь у нас инструктаж…

— Ты опасаешься, что я просплю? — раздражённо поинтересовался я.

— Ну, не сердись, — она скроила такую мордаху, что все ругательства у меня из головы куда-то вылетели, уж очень потешно она выглядела, — просто…

— Свербит невыносимо? — участливо поинтересовался я.

— Ну, типа того, — отыгрывая стеснение, она опустила свои бесстыжие глазища и начала сосредоточенно елозить ножкой по паркетной плитке, — я боялась, что ты передумаешь…

— Ну, с чего это я должен передумать то? — удивился я.

— Ну… Волнуюсь я, ты же обещал его мне отдать…

— Раз обещал, значит так тому и быть, — припечатал я, — а вот тебя за то, что нарушила мой утренний сон, накажу…

— Отшлёпаешь? — с затаённой надеждой спросила она.

— Нет, — я решил назло всем выспаться, ну, если и нет, то, всё равно, посвятить оставшееся время удовольствиям, а потому наказание для неё будет не физическим, а моральным, — просто инструктаж переносится на девять.

— Ну, э-э-э! — возмутилась страдалица, — это ещё один час мучиться в ожидании! Ты злой и жестокий!

— Да, — согласился я, — и особенно злым я бываю в те моменты, когда меня будят раньше времени! Всё, кыш отсюда. В девять жду тебя в своём кабинете.

Горестно вздохнув краснокожая медленно двинулась восвояси, а я, облегчённо вздохнув, вернулся на наше широкое ложе.

Истер приподняла голову, и, чуть приоткрыв один глаз, спросила:

— И кого там черти носят?

— Чертовку, разумеется, — хмыкнул я, — неймётся ей, понимаешь… Хочется поскорее на задание… Энтузиастка неукротимая…

— А, ну ладно, — прошептала Истер, поворачиваясь на бочок.

— Ты что, опять спать собралась? — я возмутился, так как у меня сна уже ни в одном глазу не осталось.

— Угу, — донеслось из-под одеяла.

— Ну уж нет, — плотоядно прорычал я, и полез под одеяло, пристраиваясь к тёплой подруге.

— Эй, ты что там удумал, агрессор, — всполошилась Истер.

— Сейчас узнаешь, — прошептал я в нежное розовое ушко и начал ласково и требовательно оглаживать её бока и животик.

— Вот неугомонный, — подруга развернулась ко мне лицом, улыбнулась, и время остановилось…

В кабинете у меня стало даже немного тесно. Тут, помимо меня находились, Ня, Истер, Зара и Лиза.

Мы заслушали, для начала, Елизавету, которая рассказала нам о домогательствах, которым её подверг этит коварный тип.

Следует отметить, что он нашёл к ней соответствующий подход, а потому она ничуть не возмущалась в связи с его приставаниями, а, напротив, наслаждалась оказываемым вниманием.

А это значит, что этот наглец выбрал правильную тактику. А ещё это значит, что чухнулись мы очень вовремя.

Слава Богу, Лиза не успела втрескаться в него по самые свои ушки, и теперь перенесёт исчезновение этого ловеласа из своей жизни относительно безболезненно.

Хотя, я про себя пропел слова одной древней песни: «А девушка созрела…»

Помимо всего прочего, теперь надо озаботиться ещё и поиском приличного кавалера для неё. А то вот, пользуясь её неопытностью и наивностью и липнут к ней вот такие вот Васисуалии, прости Господи…

Да, дел с каждым днём становится всё больше… Теперь надо наводить справки, с кем имеет смысл Лизу знакомить. Она же теперь, кстати, не бесприданница.

Очень даже напротив, богатая невеста, причём дворянка. То есть партия весьма завидная, по крайней мере в нашем захолустье.

Я, естественно, далёк от того, чтобы следовать устоявшейся среди нашего мелкотравчатого дворянства практике, которая предусматривает выдачу девушек замуж, не спрашивая их мнения на этот счёт.

Главы родов руководствуются при этом только теми выгодами, которые получит род от предполагаемого замужества. А что по этому поводу невеста думает, так это дело десятое.

Я так думаю, что Лизе следует предоставить полную свободу в выборе сердечного друга. Но, претендентов следует тщательно фильтровать, и допускать до знакомства с сестрёнкой только тех, кто отвечает всем требованиям, предъявляемым мною к её ухажёрам.