— И это меня, если честно, удивило больше всего, — пробормотал Семён, — прямо не люди, а сплошь ангелы безгрешные к нам в охрану подались…

— Ну, Семён, — гыгыкнул я, — эта странность, как раз, легко объяснима. Людям просто работа нужна, и, желательно, не пыльная и хорошо оплачиваемая. А тут такой сладкий вариант…

— Ну да, — согласился со мной Прокопьич, — но всё равно странно…

— Да, Эви, — мне вспомнилось, что есть ещё вариант внедрения биороботов серрах, очень маловероятно, но все-таки совсем исключать такую возможность не стоило, — а генетический анализ мы всем соискателям сделали? Ну, на предмет их принадлежности к роду человеческому?

— Сделали, конечно, — Эви посмотрела на меня с некоторой укоризной. Мол как я мог предположить, что она забудет то, о чём мы недавно говорили, — все они люди, все они человеки… И ни одного рептилоида…

— Ну, хоть тут без сюрпризов, — удовлетворённо произнёс я.

— Ну, с этим понятно, — я подумал, что надо рассмотреть и второй случай, который вызвал вопросы у подруги, а потом уже решать, что нам со всем с этим делать, — а что со вторым?

— А второй… — Истер снова взяла паузу, видимо для того, что бы лучше сформулировать свои соображения, — второго зовут Лоханкин, Васисуалий Лоханкин…

— Уже интересно, — хмыкнул Семён, — а у нас, кстати, среди соискателей никого с фамилией Птибурдуков не было?

— Семён, это просто совпадение, — хотя ассоциации, конечно,возникали интересные.

— Можно продолжать? — ядовито осведомилась Истер, глядя на нас.

— Продолжай, продолжай, — и, подкрепляя даваемое разрешение, сделал вялый взмах рукой.

— Ну, спасибо, — не осталась в долгу подруга, но, тем не менее, продолжила, — этот Лоханкин перед спаррингом был несколько нервозен, что-то ёрзал и сам себе прикидывал, но, о чудо, как только вышел в круг, так стал спокоен, как слон. Конечно, степень его невозмутимости с эмоциональным состоянием Простецова сравнивать нельзя. Лоханкин, на его фоне выглядел, конечно, слегка взволнованным. Но, если сравнивать с остальными, был почти абсолютно невозмутим.

— Ага, значит выглядел более естественно, нежели Простецов, — уточнил я.

— Да, — подтвердила Истер, — но, по словам Ня, — она обернулась и кивнула кошкодевочке, — он прилагал усилия не к тому, чтобы победить, а к тому, чтобы победить, но, не с разгромным счётом.

— Ты хочешь сказать, что он стремился скрыть реальный уровень своей подготовки? — оживился Семён, который как раз за спаррингом с участием Лоханкина, как выяснилось, не наблюдал.

Его в этот момент вызвали по какому-то срочному вопросу подчинённые.

— Да, именно так, — подтвердила Истер. И Ня тоже издала какой то хитрый мурчащий звук, как бы подтверждая слова Истер.

— Ну, этот казачок точно засланный, — предположил я, — а как он с остальными испытаниями справился?

— Без особых замечаний, — ответила подруга, — и, у меня сложилось впечатление, что он, как и в спарринге, старался сильно не выделяться из общей массы. То есть, по моему мнению, мог бы показать результаты на порядок лучше, если бы имел такое желание.

— Да. Это точно какого-то крота нам засылают, — я утвердился в своих подозрениях.

— Так что, заворачиваем этих двоих? — Истер вопросительно посмотрела на меня.

— Ни в коем случае, — ошарашил я её, — берём обязательно обоих. И у меня ещё вопрос. Больше никто из соискателей не показался вам странным?

— Нет, все остальные вели себя совершенно нормально, то есть их эмоциональные реакции соответствовали норме, откуда можно сделать вывод, что они пришли наниматься на работу без каких бы то ни было задних мыслей. Но, зачем мы берём этих двоих, если очень велик риск, что это либо шпионы, либо диверсанты, либо и то и другое, так сказать в одном флаконе? — Истер опять вопросительно уставилась на меня.

— Девочка моя, тут же всё на поверхности, — сказал я подруге, слыша одновременно одобрительное кряканье Семёна, — мы с высокой долей вероятности предполагаем, что эти двое сюда нанимаются не из-за того, что тут зарплата высокая и соцпакет жирный. Их интересы лежат в другой области. Но они же не сами по себе к нам намылились… Типа, а не нагадить ли Андрюхе Антонову, что бы ему жизнь мёдом не казалась…

— Гы! — прокомментировал мои слова Прокопьич.

— Так вот, — продолжил я свою мысль, — мы их возьмём на работу с чётким осознанием того, что за ними глаз да глаз нужен. Мы будем за ними наблюдать, наблюдать днём и ночью…

— Ага, — крякнул Семён, допив очередной бокал и утирая усы, — большой брат следит за тобой!

— Точно, — отозвался я, — мы будем за ними следить…

— А зачем? — удивилась Лиза, — не проще ли им дать от ворот поворот и не заморачиваться с этим геморроем?

— Эх, общение с гвардейцами на полигоне плохо на тебя влияет, — вздохнул я, — словечек всяких нехороших нахваталась…

— Ну, у меня всё в рамках приличий, — надулась Лиза, — и вообще, я девочка уже большая…

— Большая, а элементарных вещей не понимаешь, — вздохнул я.

— Чего это я не понимаю? — возмутилась сестрёнка.

— А того, что если мы завернём этих, то нам пришлют других, которых мы, не факт, что распознаем вовремя, — пояснил я.

— А-а-а… — протянула Лиза, — понятно…

— А, зная, что это с высокой вероятностью, лазутчики и вредители, мы будем относиться к ним настороженно, и, наблюдая за ними, разведаем, кто их сюда направил и какие задачи перед ними стоят…

— Как всё сложно, — вздохнула Елизавета.

— Ну, не расстраивайся, — я немного взлохматил её причёску, — жизнь, вообще, сложная штука…

— Эххх, — сестрёнка от расстройства налила себе полный бокал сухого и теперь смотрела на него, примериваясь.

— Ну, ладно, с этими субчиками определились, — подвёл я черту под обсуждением, — тогда давайте так. Завтра рассылаем всем, включая этих двоих извещения о принятии их на испытательный срок. Они же все в курсе, что месячный испытательный срок им придётся отработать без зачисления в основной штат?

— Да, — ответила Истер, — они все в курсе.

— И то, что в случае успешного прохождения испытательного срока они будут зачислены в штат? И что в этом случае им придётся давать клятву на верность роду Антоновых, причем клятву такую, которую они физически нарушить не смогут? — я вопросительно посмотрел на подругу, а она обернувшись ко мне слабо улыбнулась и ответила:

— Ну, конечно, дорогой, я им всё разжевала, — и тут она немного замялась, правда, потом продолжила, — только у меня сложилось такое впечатление, что они не особо верят в то, что клятву нарушить не получится. Какие-то у них улыбочки были, снисходительные такие…

— Ну, это всецело их проблемы, — ухмыльнулся я, — нам в данном случае по барабану, что они там сами себе думают. Дадут клятву, и о том, чтобы хоть как то навредить нам, придётся забыть. Только вот, думается мне, что эти два артиста, о которых мы весь вечер тут говорили, в течение испытательного срока так или иначе расчехлятся.

— Думаешь? — поинтересовался Семён.

— Да, Прокопьич, — ответил я, — если эти парни профессионалы, то они по опыту своему знают, что в нашем мире возможно всё, и даже то, во что мы верить отказываемся… И рисковать своей свободой воли они не будут…

— Тогда в течение месяца всё должно с ними определиться, — задумчиво пробубнил Прокопьич, — ну, что же, будем, как говорится, посмотреть…

Найджел поднялся с первыми лучами Цекко, уже успел принять обязательные водные процедуры, пробежаться трусцой километров пять вокруг квартала, и теперь готовил себе завтрак.

На сковороде шипели, брызгаясь жиром, кусочки бекона. Он потянулся к холодильному шкафу, чтобы достать оттуда яйца для яичницы, как его коммуникатор мелодично звякнул, сигнализируя о доставленном сообщении.

Найджел не придал этому большого значения, так как ещё не было восьми, а потому это скорее всего была какая-нибудь автоматическая рассылка, типа прогноза погоды или гороскопа на сегодняшний день.