первоначальный стихотворный ритм, спускаться по грязным затоптанным ступеням в заполненный хмурым утренним народом роскошный столичный метрополитен. РАЗНОВИДНОСТЬ РЕАЛИЗМА Стихи Контркультурное Заблудился свет во мраке Занавешенных зеркал, Неразборчивые знаки Свет во мраке, – начертал. Из раннего День как день только ты не в ударе, заплутал, словно свет в зеркалах. Пополняется твой комментарий: [1] нах, [3] нах, [5] нах! Ни опомниться, ни оглянуться, не склонив к монитору лица, Если пишут тебе: ИБАНУЦЦО! Напиши им в ответ: ЗАЕБЦА! День десантника, порванный тельник, аксельбант, как рыбацкая сеть... Среди сотен стихов пиздадельных, напиши хоть один – ОХУЕТЬ! Не про то, как ты кровь проливал там, жопу рвал, не сдавался врагу; За салютом, за праздничным гвалтом, поделись, как – я ржунимагу! — Перемучился дизентерией, как курил по ущельям в кулак; И награды свои боевые – заслужил ничявосибетаг. Не тревожьте его, не замайте в зеркалах заплутавшую тень, На любимом падоночном сайте размещая одну поебень, — Не имеет значения, кстати ль, иль не кстати, ты чист пред людьми, — Ты такой же, как фсе здесь – втыкатель, и такой же, как все – хуйпойми; Из вселенских просторов гигантских, словно свет одинокой звезды, Среди сотен стихов графоманских напиши хоть один Б/П. Расскажи. Расскажи мне о многом: как ногой выбивается дно, И плодят [нрзбрч] ёбань, и снимают плохое кино; Как под гнет режиссерского груза, за софитами стелется мгла... Если в порно снялась твоя Муза – занавесь поплотней зеркала. Гомерическое 1 Был я в стране фараонов прошедшей весною, Жил без подруги в стандартном трехзвездном отеле, Ездил в пустыню осматривать быт бедуинов, Там же скакал на верблюде и пил каркаде; Плавал по Нилу, стоял на корме под луною, С дурой одной познакомился родом из Гжели, С той, что мои приставанья под утро отринув, В тесной каюте моей заблевала биде. Лазил и я по разрушенным храмам Луксора, Ездил в Каир под охраной двойного конвоя Не ощущая по глупости тайного страха, Месяца зА три до террористических бед; Видел, как немки с арабами сходятся споро, (Немка одна, а арабов, как правило, – двое...), В эти дела не вторгается Воля Аллаха, Здесь закрывает глаза сам Пророк Магомед. Но, не смотря на волшебное Красное море, Хомо – советикус, переродившийся в хомо- Капитализмус, порой вспоминает сердечно Крым благодатный давно уже посланный на... Сколько же раз пожалел я – о горе мне, горе! — Что «самовар» свой оставил – несчастный я! – дома, Якобы в Тулу поехав, какою, конечно, Быть не была и не будет, – чужая страна. 2 Перемещаясь один, словно перст по планете, Тысячи миль впопыхах, как попало, покрыв; Встретив рассвет, черт-те с кем, в расставании скором Растиражировав свой тут и там поцелуй: Будем как Солнце; как Боги; как малые дети; Подрастерявши себя в череде директив Литература давно уже стала – декором, Вера, Надежда, Любовь – превратились в фен-шуй. 3 Был я три года назад в первомайском Берлине, Унтер ден Линден прошел пешкодралом, как наши В славнопобедном и памятном нам сорок пятом, Не посетив ни одной, для туристов, пивной: Местных девиц перепутать легко с «голубыми»; (Геи и те одеваются лучше и краше), Впрочем, во мнении этом довольно предвзятом, Не одинок я, тому сами немцы виной. Что я о немцах-то все: немцы, немки... – голландцы! Вот у кого демократии задран подол... Был и у них я, – курил ганджубас в кафе-шопе В красноквартальном и велосипедном раю; Здесь все имеют практически равные шансы Лапать друг друга за зад, не взирая на пол, Так, что мужчина идущий по улице в топе — Это нормально... и рифмы не будет, мой друг. Начал с Египта – заканчивать надо Парижем, У Букинистов, как мессу, весь день отстояв... За светофором, где Эйфеля реет громада, Неописуем реки светлокаменный вид. Здесь не отмажешься просто «заботой о ближнем»: Нищий, пустой демонстрируя людям рукав, — Смотрит мне в след из ворот Люксембургского сада, Словно на мальчика в шортах – седой содомит. 4 Вера, Надежда, Любовь... только порваны связи Между отчизной твоей и тоскою моей; Мне ли, принявшему жизнь, как смертельную скуку, Без ощущения правды искомой внутри, Двигаться дальше, из грязи в безродные князи, Выйти пытаясь, как из лабиринта Тесей? – Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку, И – раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. * * *
Обойти себя невозможно лесом, Как сплошную боль не поставить в угол. Побывав хоть раз под имперским прессом, Не пойдешь Толстым за крестьянским плугом. Дык послухай, друг (что не стал мне братом), Дописав свою без помарок повесть — Не носи тоски на лице помятом, А неси печаль – что попроще, то есть. Что вошло легко, то выходит туго, По утрам седа в зеркалах Геката, Если даже встал в середину круга, Все равно стоишь поперек квадрата. Так, свернув рога, заплативши вено, Воздвигая храм на словесной жиже, Испросив руки, преклонив колена, Получаешь в глаз... но об этом ниже. Спой, Боян, о том, как кладут за ворот А потом дерут всей дружиной целку, Я там был вчера, да не помню город, Хоть забил с князьком на прощанье стрелку. Но для встречи час не из лучших, княже, Не бегут на зов по коврам холопи, На лице печаль – не белее сажи, И на небе темь, какунегравжопе. Вот и вся любовь, о которой ниже, У виска вертеть отучившись пальцем, Говорю о том, что родней и ближе, Получив серпом по мозгам и яйцам. |
