— Ма, что это? — дрожащим голоском спросила Арина, с испугом глядя на рубщиков.

— Где? Что? — не поняла мама, выбиравшая окровавленные куски мяса, лежащие на прилавке. Не поняв, что надо Арине, она растерянным взглядом осмотрела округу и не нашла, что так расстроило дочь.

— Там. С топором, — показала пальцем Арина.

— Рубщики разделывают тушу, — бросив равнодушный взгляд на людей, занятых тяжёлой работой, ответила мама. — Очень ответственное задание, скажу я тебе. И очень точное.

— И чем же оно ответственное, кроме… Своей жестокости? — спросила Арина, не зная, куда приткнуть растерянный взгляд. Куда не посмотришь, везде было мясо, туши и свиные головы с пятаками.

— Разделать такую громадную тушу не так-то просто, — поучающим тоном сказала мама. — Каждая часть туши имеет свою цену, различающуюся в разы. Вырезка, пашина, толстый край, тонкий край. Всё это надо мастерски разделить, не допустив ошибок. А потом разрубить оставшиеся кости на куски, стараясь не повредить их.

— И откуда ты всё это знаешь? — с подозрением спросила Арина.

— Милая, я в бухгалтерии работаю. Да это любой человек с жизненным опытом знает. Никаких особых секретов тут нет. Вот и ты тоже будешь знать.

Мама купила пару килограмм говядины с костями на суп и небольшой кусок вырезки на жаркое.

— Двенасат рупилей! — сказал мужик, по виду, грузин, с усами, большим носом и в огромной каракулевой кепке, как гриб висевшей на голове. Бело-красный халат на нём был накинут прямо на кожаную куртку.

— Что-то дорого, — недовольно нахмурилась мама, доставая кантарь. — Сейчас перевешаю, а потом на контрольные весы пойдём.

— Не нада контрольный весы! — вдруг затараторил грузин. — Бери за дэсат рупилей. Дышевлы ны магу.

Дарья Леонидовна подала грузину красную купюру и следом положила завернутое в бумагу мясо в сетку с ручками.

— Всё, на сегодня хватит, пошли такси поймаем, и домой — заявила мама, и пошла к выходу с рынка.

Арина уныло поплелась за ней, волоча в руке сумку с картошкой. В очередной раз она убедилась в скудности и однообразности здешнего питания. Даже на рынке ничего стоящего! Картошка, мясо, яблоки и мандарины. Всё! А ещё здесь не было кафе, бургерных, и кофеен. Странно… На рынке должно быть полно подобных заведений, по аналогии с торговыми центрами современности. Тут даже негде посидеть час-другой с друзьями, обсудить покупки!

Арина с Сашей Смеловой, когда гуляли по Москве, заходили во множество заведений, даже в те, в которых подают веганские блюда! Смузи, фалафель… Как классно сфоткаться в ресторане на фоне причудливых поданных блюд и выложить в сторис! Или попробовать непривычные сорта кофе из модных кофеен, типа лимон-лемонграсс или только что появившийся горьковатый флэт уайт. Сфотать свою руку с шикарным маникюром, держащую стаканчик с модным кофе, и выложить в сторис, набрав тысячи лайков, а потом оставить отзыв в Tripadvisor.

— Люся, под ноги смотри! — из мечтательной задумчивости вывел громкий окрик Дарьи Леонидовны.

И то правда, чуть не споткнулась о дверной порог, на автомате идя за мамой и думая о своём. Всё-таки трудно привыкнуть к здешней жизни. Только фигурное катание, только спорт, связывали её с потерянной реальностью. Тогда она забывала неустроенность нынешнего мира, но, как только наступал момент отдыха, сознание словно приходило в себя, и грусть о потерянном накатывала вдвойне…

Скорей бы уже домой…

Стоянка такси находилась у самого рынка на отдельной площадке. Арина с удивлением увидела, что абсолютно все машины одного цвета, жёлтого. Как будто вышли из принтера. На дверях у них написана буква «Т» и нарисованы несколько квадратов в шахматном порядке.

Мама подошла к первой машине у выезда с парковки. За рулём сидел жирный мужик в дублёнке и форменной фуражке. Осоловелыми глазами он глянул на Дарью Леонидовну и отрицательно качнул головой. Ехать почему-то не хотел. Мама вытащила из кармана трёхрублёвую купюру и показала её водителю. Он сразу же оживился и кивнул головой, разрешая садиться.

Арина открыла дверь и плюхнулись на заднее сиденье, поставив рядом сумку с картошкой.

— Потише можно? — мужик неприязненно посмотрел на Арину. — В такси садишься, а не на телегу. Куда поедем, гражданка?

— В «Рабочий поселок», — ответила мама, садясь рядом с Люсей, и сдвигая её по сиденью.

Мужик завел свою колымагу и неспеша поехал от рынка. Арина с любопытством рассматривала машину. Она определенно была в ретро-стиле! Салон не кожаный и даже не велюровый, приборы донельзя архаичные, без LCD-дисплея и множества светящихся стрелок. Сиденья обтянуты дерматином, поверх которого лежат какие-то бабушкины половики.

— Что смотришь? Нравится? — хриплым голосом спросил мужик, увидев в салонное зеркало, что Арина разглядывает интерьер машины.

— Ага! — соврала Арина. — Клевое тачло!

Она с любопытством смотрела в окно, заметив, что легковых автомобилей вообще крайне мало на улице. Похоже, в этом сеттинге автомобиль был роскошью. А вот пешего народу на улицах много, несмотря на пятнадцатиградусный мороз. Многие гуляли с детьми. Иногда даже с совсем маленькими, везли их за собой на санках.

Ничего примечательно в окне не видно: всё те же дома, заводские трубы и снег. Поэтому Арина сама не заметила, как задремала — в машине её часто укачивало.

Приехав, мама рассчиталась с водителем, отдав ему обещанную купюру. Заспанная Арина, выйдя из машины, равнодушно наблюдала за этим процессом.

— Почему он поехал только после того, как ты ему трёшку пообещала? — спросила Арина.

— Потому что я ему на лапу дала, а не по счётчику поехала! — заявила мама. — По счётчику сюда два рубля проезд стоит, но он с них ничего не получил бы.

Вроде и съездили только на рынок, а полдня уже прошло. Мама решила, что обед готовить уже поздно — перетерпятся на перекусе.

— Давай на вечер сготовим поджарку, или гуляш, — предложила мама. — Устроим себе праздник желудка. Выходные как-никак.

— Угу… — неопределённо согласилась Арина, думая, чем занять бы себя, и ничего путного на ум не приходило. Поэтому почти до вечера по конспекту Люськи изучала правила фигурного катания в этом сеттинге. Главным их отличием от тех правил, что знакомы Арине, была дополнительная программа, эти долбаные фигуры. В этот год юниорам предписано выполнить тройку, крюк и выкрюк. Для Арины это занятие было скучным.

Но существовало ещё отличие от современных правил — это система судейства. Балльной системы за каждый элемент не было. Программа оценивалась вся целиком, но отдельно техническая часть, отдельно артистизм. Все вместе они создавали единую оценку. Вот где было поле для манипуляций, впрочем, как и всегда. Чисто теоретически, что четверные прыжки, что тройные аксели при такой системе судейства были бесполезны. Потому что четверной и тройной получались, по сути, равными по стоимости. В таком случае техническую часть всегда можно перебить оценкой за артистизм. Если сойдутся на льду два фигуриста, один из которых обладает великолепным четверным прыжком, но невысоким уровнем хореографии, и его противник, обладающий лишь тройным прыжком, но который умеет хорошо поторговать лицом на публику, выиграет всегда второй. Потому что его и зрители лучше примут, и судьям он понравится…

Но от настоящего спорта такой подход безумно далёк, ведь четверной прыжок ни в какое сравнение не идёт с тройным — он намного труднее по исполнению и затратам энергии. Это определённый, довольно высокий уровень мастерства. Торгануть лицом при должном уровне подготовки может любой, а вот прыгнуть четверной прыжок — лишь единицы. Вот где настоящий спорт, зависящий от уровня подготовки и физических кондиций. Вот где состязание!

Так что в СССР-1986 абсолютное доминирование было под вопросом. Всегда могла найтись соперница с театральной постановкой хореографии и победить, перебив тройные и четверные прыжки. Значит, нужно и в хореографии доходить до определённой высоты.