Идея с самолетом привлекала ее своей бесшабашностью. Такое мог предложить только безбашенный Сашка, а воплотить — только Ольга. Вот у Лидки вытянется фейс, когда Ольга встретит ее на вокзале в Хабаровске!

— Ты откуда, подруга? — пролепечет напарница.

А Ольга ей небрежно так ответит:

— С самолета…

— Билетов нет, девушка, я же русским языком вам сказала, — раздраженно ответила кассирша. — Следующий.

— Подождите, — заторопилась Ольга. — На Хабаровск нет. А может, на Омск или Новосибирск?

— Вы сперва определите, куда вам надо, а потом спрашивайте!

— Мне все равно. Лишь бы быстрее, — взмолилась Ольга.

Кассирша подозрительно посмотрела на нее и нажала внизу под панелью кнопочку.

Дежуривший около входа в кассы сержант отклеился от двери, подошел к Ольге и козырнул:

— Ваши документики.

— Пожалуйста, — Ольга протянула паспорт.

Он полистал его и сурово нахмурился:

— Так, а где регистрация?

— Какая регистрация?

— Ну, вы ведь приезжая? Положено сразу становиться на учет, раз уж вы явились в Москву…

— Так я проездом, только что с поезда, — засуетилась Ольга. — Мне дальше лететь надо, в Сибирь.

— Билет, — потребовал сержант.

— Так я не взяла еще…

— Нет, железнодорожный, в Москву.

— Пожалуйста.

Ольга протянула ему билет и облегченно вздохнула. Какое счастье, что она решила купить его в кассе, как обычная пассажирка, а не поехала со знакомыми проводниками! Просто побоялась, что трепливые девчонки пристанут с расспросами, а потом раззвонят по всей дороге, что Ольга с поезда сошла и догнать никак не может. Потому и поезд выбрала краснодарский, а не ставропольский. На ставропольских каждая собака друг друга знает. И хорошо, что машинально забрала его, когда краснодарская проводница перед Москвой заглянула в купе, привычно зачастив:

— Подъезжаем, белье сдавайте, билетики нужны? Сержант прочел билет, вернул ей и спросил подозрительно:

— Что ж вы, девушка, не знаете, куда вам ехать?

— Начиная от Омска, мне уже все равно, — улыбнулась Ольга. — Главное, в Сибирь. Мне свой поезд нужно догнать.

— На станции отстали? — посочувствовал сержант. — Внимательнее надо быть. Я тоже один раз чуть не опоздал. Побежал за мороженым, а стоянку сократили. Ваше счастье, что паспорт и деньги при вас.

Ольга кивнула. Строгий милиционер в ее глазах вдруг превратился в обычного парнишку пассажира, одного из тех, кто на каждом полустанке срывается с подножки и бежит покупать то воду, то пиво, то мороженое, стремясь угодить своей жене или девушке.

— Кать, посмотри в базе на Омск, — сказал сержант кассирше.

Та недовольно фыркнула, но нажала пальчиками несколько клавиш на компьютере, посмотрела на экран и сухо бросила:

— Есть один, сегодня в шестнадцать двадцать. Регистрация в Домодедово за два часа. Будете брать?

Ольга глянула на часы. Полпервого. Если сразу выехать в аэропорт, то успеет. Она кивнула и торопливо достала деньги.

Ольга вышла из кассы на улицу, поежилась от промозглого ветра и подошла к переходу. Светло-желтый павильончик метро был отсюда рукой подать — через площадь, и Ольга уже раздумывала на ходу, как быстрее добираться: на электричке от Павелецкого, или на экспрессе от Домодедовской. По всем прикидкам выходило, что на экспрессе удобнее. На светофоре как раз зажегся зеленый, поток машин, поворачивающих с площади, остановился, и она шагнула на мостовую.

В этот момент непонятно откуда вывернулась обшарпанная иномарка с заляпанными грязью номерами. Она, не сбавляя скорости на вираже, лихо завернула за угол, заехала правыми колесами на тротуар и помчалась вперед.

Ольга машинально оглянулась. Она успела увидеть только летящее на нее темное пятно. Потом почувствовала сильный толчок, удар… и в глазах все померкло…

Ее отбросило бампером влево, па середину дороги, и ее счастье, что мчавшийся по левому ряду автомобиль успел затормозить.

Иномарка промчалась дальше не останавливаясь.

Ольга открыла глаза и увидела белое. Белизна разливалась вокруг ослепительная и немного пугающая.

Где-то рядом очень громко играла музыка. Какая-то девушка с хриплым голосом задыхалась от нежности… Кто-то разговаривал над самым ухом, кто-то стонал, устало и монотонно.

В ноздри ударил запах вареной капусты и немытого тела. Вернее, многих тел.

Ольга осторожно повернула голову. Прямо перед ее глазами на системе отвесов, гирек и железяк, отведенная в сторону, была подвешена ее собственная рука. Она казалась чужой, закованная в гипс от пальцев до плеча. Ольга ее совершенно не чувствовала.

Остальное тело тоже не подавало признаков жизни. И лишь медленно шевельнув сначала второй рукой, потом ногами по очереди, Ольга поняла, что они на месте. Она ощупала свободной рукой голову, по самые глаза обмотанную бинтом. Голова была цела, но тоже ничего не чувствовала.

Казалось, жили только желудок и язык. Желудок сжимался спазмами, и от этого Ольгу сильно мутило, а язык распух во рту, словно не помещался. Ужасно хотелось пить.

— Пить… — прошептала она с трудом, но никто не подошел.

Она оперлась на локоть и подтянулась повыше. Теперь можно было оглядеться.

В огромной палате тесно, почти впритык друг к другу были поставлены двадцать кроватей, на которых лежали и сидели женщины самых разных возрастов, от старых до девчонок. Кто спал, несмотря на шум, кто пытался читать, кто играл в карты, кто недвижно глядел в потолок, совсем как недавно Ольга.

— Девочка… — шепотом позвала Ольга свою соседку, симпатичную хохлушку лет двадцати. — Где я? Что со мной?

— В больнице «скорой помощи», — сообщила словоохотливая хохлушка. — У тебя рука вон раздроблена, башка пробита и внутри все опущено. Тебя машина сбила, не помнишь?

Ольга попробовала покачать головой, но перед глазами все поплыло, и она ответила:

— Нет…

— Тебя после операции в мужское отделение класть хотели, — прыснула хохлушка. — Голову обрили, вот нянька и перепутала. А потом историю болезни глянула, а ты девка… Вот прикол, да?

— Прикол… — равнодушно согласилась Ольга.

Честно говоря, ей было абсолютно все равно, где лежать.

— А меня хозяин избил, — сообщила хохлушка. — Он на рынке несколько точек держит. Приревновал к Равилю, зараза! А я на Равиля даже не смотрела А он и слушать ничего не хочет. Видишь вот, два зуба выбил, — она доверчиво показала Ольге свидетельства бешеной страсти своего «хозяина». — И ребро сломал. Да еще сотрясение мозга заработала. Я бы ушла давно, да голова кружится, не могу долго стоять. А мне же на точке двенадцать часов надо, от зари до зари…

Ольга слушала в пол-уха ее бодренький говорок.

— И даже передачки не носит, гад… Девчонки приходили, говорят, он уже другую на мое место взял, представляешь?

— Гад, — равнодушно согласилась Ольга.

— Я б на него заявление написала, — пригорюнилась хохлушка. — Да у меня регистрации нет. Я тут врачам наврала, что только что с поезда, зашла на рынок поесть купить, а на меня напали. Девчонки, умницы, «скорую» вызвали, а иначе меня ни в какую больницу не взяли бы…

— Коренева, — сказала пожилая медсестра, входя со шприцем в палату. — Поворачивайся на бок.

— Я не моту, — пожаловалась Ольга.

— Я, что ли, могу? — грубо оборвала ее медсестра. — Я одна тут, а вас вон сколько! Каждую ворочать, руки, небось, не казенные.

Она рывком откинула одеяло и одним умелым движением крутнула Ольгу на бок. Она не успела даже застонать от внезапной боли, как в ягодицу уже впилась игла.

— Тихо! Не дергайся, иголку сломаешь, — сказала медсестра.

Она ввела лекарство, выдернула иглу и повернулась к хохлушке.

— Ой, я опять забыла, — взмолилась та. — Надежда Федоровна, миленькая, вы меня еще разок уколите, а я обязательно девочкам скажу…