Чжунъян поднял руку, привлекая внимание к себе.

– Мама, всего один раз, прошу тебя. Последний раз. Поговори с отцом. Мы не поднимемся с колен, пока не получим твое обещание.

– Что ж, хорошо, – раздраженно кивнула мать. – Посмотрим, как долго вы выдержите на коленях.

И она ушла, пройдя мимо Чживэй, словно ее не существовало.

Они втроем – Чжунъян, Чживэй и Мэйцзюнь – так и замерли в безмолвной покорной позе.

Прошло несколько мгновений тягучей тишины, прежде чем Чживэй смогла, наконец, поднять голову. У нее затекла шея, заболела спина, но это казалось ерундой по сравнению с болью в коленях. Неровная поверхность пола впивалась в кожу раскаленными гвоздями.

Чжунъян стоял на коленях с достоинством, которое было дано не каждому. Он казался воплощением благородства. Его изящные скулы, четкий подбородок и взгляд зеленых глаз, смотрящих всегда прямо на собеседника, вызывали желание положиться на него, довериться. Чжунъян жил по принципам справедливости и стоял за них до конца. Даже если это значило склонить голову и встать на колени.

Чживэй пыталась принять, что единственным препятствием между ней и смертью были эти два человека, не подозревающие, что сами находятся в опасности. С первой их встречи и до этого момента они окружали ее любовью и пониманием, предоставляя тихую поддержку и напоминая, что она хороша просто потому, что существует.

Интересно, каково было прошлой Чживэй? Ее собственные родители испытывали к ней отвращение. Они кривили лица при виде нее, словно она была противной жабой в чистом озере. Но, несмотря на это, у нее была полная и безусловная поддержка со стороны братьев и сестер.

Даже просто стоя на коленях между ними, Чживэй чувствовала себя в безопасности. Казалось, словно два больших и грозных пса обволакивают ее защитной аурой. Обычно спокойные и неконфликтные, они были готовы сражаться за Чживэй до самого конца.

И Чживэй это приняла. Она тоже сразится за них, потому что они достойные люди, заслуживающие жизни.

И она готова побороться за их счастье прямо сейчас. Чживэй повернулась к сестре.

– Мэйцзюнь, я категорически против твоего согласия на брак.

Мэйцзюнь заметно напряглась, но не ответила. Ее постоянно недооценивали. Даже Чживэй, которой грозила смерть, считала, что вправе указывать, какие решения Мэйцзюнь принимать. Щеки покраснели от едва сдерживаемого гнева, и слова все же вырвались из нее.

– Это мой выбор, чтобы спасти тебя. И я сделаю это!

– Мое спасение займет минуты. А расплачиваться за него тебе придется всю жизнь. Это не равноценный обмен.

– Жизнь за жизнь, – неожиданно твердо произнесла Мэйцзюнь, в эту секунду напоминая брата. Похоже, упертость – это их семейная черта. – Справедливый обмен. А способ быть счастливой я найду.

Чживэй опешила от такой реакции и повернулась к брату.

– Чжунъян, ты не можешь этого позволить.

Однако Чжунъян даже не шевельнулся. Весь этот разговор ему казался кощунственным.

– Храните молчание. Чживэй, ты проявляешь неуважение. Мы не должны развлекать себя разговорами, умоляя о пощаде. Только так будет заметна наша искренность.

Чживэй хотела возразить, но передумала. Чжунъян упрямо сжал челюсть, а Мэйцзюнь застыла в покорной позе. Чживэй ничего не оставалось, кроме как последовать их примеру. Только она замолчала угрюмо, надеясь, что они почувствуют ее недовольство.

Не шевелиться было очень тяжело. Ноющая боль в спине и коленях сразу же напомнила о себе, Чживэй уставилась в одну точку, пытаясь унестись подальше в своих мыслях.

Неведомая опасность приближалась, а она тратит время, пытаясь выжить сама. А ведь могла бы развивать свою ци.

Вспоминая строки письма, Чживэй больше не сомневалась, что ей суждено спасти семью с помощью силы ее темной ци. Будь это навыки боевых искусств или какие-то другие, не нужно было устраивать переселение душ. Значит, у нее были навыки, недоступные для местных жителей, связанные с внутренней энергией.

Возможно, в ее комнате есть полезные книги о совершенствовании ци. Там было немало книжных свертков.

В спине стрельнуло от боли, от чего Чживэй невольно вздрогнула. Нет, она так долго не продержится. Девушка решила попробовать нащупать внутреннюю энергию, следуя советам брата.

Точка ци была где-то по центру, чуть выше грудной клетки. Чживэй закрыла глаза, попытавшись сосредоточить все свои ощущения на этой точке и опустошить сознание.

Спустя несколько минут ей пришлось признать, что это не так просто. Разные мысли то и дело возникали в голове, мешая расслабиться. Жгучая обида за удары вызывала в ней настоящий гнев, жажду отмщения. Не тот вид энергии, который ей был нужен.

Минуты шли за минутами. Часы сменяли часы. Чживэй лишь отметила, что солнце село, затем на небе появились звезды. К этому моменту она уже впала в кататоническое состояние: не чувствуя тело и не воспринимая его как свое, она продолжала стоять на коленях.

Сколько часов прошло? Небо уже просветлело, когда за створками раздалось шарканье. Чжунъян тут же встрепенулся.

Некто остановился у входа и заговорил высоким подобострастным голосом.

– Молодой хозяин, молодая хозяйка, мать с отцом вызывают вас к себе.

Мэйцзюнь радостно улыбнулась. Она не сомневалась, что, если родители отправили слугу, значит, дело решено в их пользу, и Чживэй не казнят.

– Мы услышали, – отозвался Чжунъян. – Уходите.

Брат медленно поднялся с колен. Сначала он размял ноги в сидячем положении, а затем постепенно встал на ноги. Следом Чжунъян помог подняться Мэйцзюнь, которая, согнувшись, едва держалась на ногах. Затем он протянул руку Чживэй.

Чживэй попыталась встать, но колени не разгибались. Прошло немало времени, прежде чем она могла стоять, но и то нуждалась в опоре. От коленей до ступней прокатилась волна жара, кровь вновь начала циркулировать. Чживэй попыталась сделать неуверенный шаг вперед, но едва не упала, Чжунъян подхватил ее за талию, прижимая к себе. Чживэй послушно прильнула к нему, с удовольствием вдыхая мужественный аромат. Его большая фигура внушала ей чувство защищенности.

Теперь было ясно, почему стояние на коленях – признак искренности. Это было равносильно пытке.

– Чживэй, – заговорил Чжунъян. – Мы идем к родителям. Досчитай до 50 и возвращайся к себе. Не забудь надеть маску. Ни с кем не разговаривай. Ты поняла?

– Да.

Чжунъян чуть крепче сжал ее талию, вынуждая Чживэй поднять голову. От такой неожиданной близости она смутилась.

– Мне нужно быть уверенным, что ты поняла.

– Я все поняла, – ответила она, отстраняясь. – Тихо, как мышка, я спрячусь в своей норке и буду ждать вас.

– Хорошо. Я отправлю Лю Цзи с едой к тебе.

Чжунъян выпустил сестру из объятий и направился в сторону выхода. Чживэй же потянулась к Мэйцзюнь. В прошлой жизни у нее не было сестры, но, если бы была, то никого лучше Мэйцзюнь пожелать было нельзя. Она излучала искренность и любовь, а ее зеленые глаза беспокойно осматривали Чживэй.

– Все будет хорошо, – произнесла Мэйцзюнь, успокаивая Чживэй.

– Конечно, будет, – ответила Чживэй, и про себя добавила: «Я уж позабочусь».

Чжунъян пропустил Мэйцзюнь к выходу и, кинув последний взгляд на Чживэй, покинул двор.

Чживэй несколько секунд смотрела на закрытые створки, но потом качнула головой, выходя из транса. Будь это ее выбор, она бы не расставалась с братом и сестрой. Как у прошлой Чживэй хватило на это храбрости?

Любовь. Она сильно их любила.

И Чживэй понимала, почему.

Громкое урчание в животе прервало мысли. Следовало скорее вернуться к себе.

Чживэй надела маску, досчитала до пятидесяти и подошла к дверным створкам. За ними была тишина, поэтому она решилась их приоткрыть и выглянуть. Никого.

Идти было тяжело, и Чживэй все время держалась за стену, стараясь быстро перебирать ногами.

Однако внезапно Чживэй остановилась. Когда она шла с братом и сестрой, она видела несколько ворот, ведущих в другие дворы, но все они были закрыты. Сейчас же одни из ворот были открыты настежь.