После завтрака соседа оставили в комнате, а вот профессора вывели на прогулку. Он в группе таких же больных, в больничной полосатой пижаме гулял по песчаным дорожкам и внимательно изучал заборы, где они были видны. А они были довольно высоки. Четырехметровые, с колючей проволокой наверху, они казались неприступными. И все равно профессор прикидывал, как можно использовать доски от скамеек, как составить их так, чтобы можно было залезть на забор, и потом спуститься на той стороне.

После прогулки сосед, наконец, начал разговаривать. Он спросил, - ты не знаешь, сколько может быть вариаций в пространстве? Профессор не понял его, - каких вариаций?

- Ну, например, я могу положить карандаш на левый край стола или на правый, или на другую сторону стола. Вот сколько всего может быть?

Профессор заинтересовался и начал составлять формулу. Собственно, ничего сложного не было. Нужно было посчитать, сколькими комбинациями можно положить карандаш и все. Это просто. Профессор высчитал площадь карандаша, стола. И начал считать. Получилось около пяти тысяч, но ведь карандаш можно положить не только вдоль, но и поперек, и под разными углами. Профессор снова посчитал, уже получилось около пятидесяти тысяч положений. Все это он высказал соседу. Тот выслушал, почесал затылок, - много. А вот в реальности сколько? И тут же пояснил, - ты же не на каждое место готов положить карандаш, а туда куда удобнее. Профессор снова посчитал, вышло несколько сотен положений.

Сосед заулыбался, - все сходится. Так и надо считать. Значит, я иду правильным путем.

Напрасно профессор пытался узнать, что это за теория. Сосед ничего не говорил до ужина. Так как столовая была небольшая, ужинали в две смены. После ужина всем дали таблетки, кроме профессора.

Их с соседом сопроводили до комнаты и закрыли. Сосед посидел на кровати. Потом он встал, прошелся между стульями, они в этот раз стояли уже по другой схеме, сел на кровать и углубился в размышления.

- Ты как относишься к шоколаду? - вдруг спросил сосед.

Профессор пожал плечами. Тогда сосед таинственно улыбнулся и прищурился. Потом снова углубился всвои мысли.

Профессор улегся на свою кровать и начал дремать. Время тянулось так медленно, что профессор просто сходил с ума. Его деятельный ум постоянно искал задачи, ему нужна была нагрузка, работа. А здесь даже бумаги и ручки не было, чтобы при размышлении записывать результаты.

Постепенно профессор задремал. Ему снилась дача, цветы, за которыми ухаживала жена. Даже приснилась председатель сада, женщина жесткая и строгая.

Внезапно профессор открыл глаза. В комнате было тихо. Он повернул голову в сторону кровати соседа, но того не было. Он даже не слышал, как его вывели. Наверно, на процедуру, решил профессор и снова хотел погрузиться в сон. Но не спалось, было тревожно на душе. Как там в его времени, наверно, жена подняла на ноги всю полицию. Ищут везде. Они так неожиданно исчезли с Генашио… Кстати как он тут. Наверно, ждет его в съемной комнате, и переживает…

Раздался шорох. Профессор тихо повернул голову и уставился на соседа, тот сидел на кровати и улыбался. В руке у него было две шоколадки.

Парень не замечал Генашио, он о чем-то быстро говорил с вороненком. А когда Генашио был уже рядом, парень вскочил и заслонил свою птицу. Но Генашио уже не обращал на парня внимания, для него было важнее живое страдающее существо. Он присел рядом и стал смотреть на больного вороненка. Тот не пугался, только поворачивал голову и разглядывал Генашио. Вдруг вороненок смело подскочил к Генашио и повернул к нему больной глаз. Генашио взял аккуратно птицу на руки, зафиксировал голову пальцами и внимательно начал рассматривать глаз. Покачал головой и повернулся к парню, - надо лечить птицу, а то глаз может потерять.

Парень сначала ничего не понял из-за чудовищного акцента Генашио, он просто обалдел от того, как его вороненок доверился чужому человеку. Потом все-таки разобрал, что хотел сказать Генашио.

- И как его лечить? – обеспокоенно спросил парень.

- Нужна заварка чая, ею надо промывать глаз. Хотя бы два раза в день. Три дня и все пройдет, - ответил Генашио.

Сзади раздался крик, - строиться. И все больные поплелись к санитарам.

На ужине парень сам сел за столик к Генашио. Он молча ел и иногда смотрел в глаза бородатому мужчине. И так до конца ужина он не сказал ни слова. После ужина медсестра начала выдавать таблетки. Она сидела у входа в столовую, и помечала в журнале, кто какую таблетку получил.

Генашио досталась желтая таблетка, он взял и хотел идти, но строгий санитар, который стоял рядом с дверью, показал на стакан с водой, и Генашио пришлось проглотить таблетку и запить водой.

После ужина до сна по распорядку было свободное время. Кто-то ушел в курилку, трое мужчин играли в домино, еще один читал газету, парень изобретатель сидел у цветов в горшках и будто разговаривал с ними.

Генашио сам подошел к нему и сел рядом. Странное это заведение. Чувствительность здесь обостряется в несколько раз. Многие мысли и ощущения другого человека читаются просто мгновенно.

Генашио и парень посмотрели в глаза друг другу и решили, что можно поговорить.

- Тебя как зовут? - спросил Генашио.

- Толик, - ответил парень, и в свою очередь спросил, как зовут Генашио. Тот ответил. Они поговорили о птицах и вроде нашли общий язык.

Так понемногу они начали общаться. Перекидывались словами за конвейером, на прогулке, кстати, вороненка вылечили, и тот прилетал и радовался обоим. Генашио ждал, что Толик расскажет о том, как сюда попал, но тот молчал, и в свою очередь, сам не спрашивал Генашио.

Генашио первое время ждал, что его вызовут и начнут задавать вопросы, кто он, откуда, но вызывали всего один раз. В кабинете врача его спросили, чем болел, проверили реакции, взяли кровь на анализ и все. Два раза в день давали желтые таблетки, после которых голова становилась спокойной, и мысли постепенно исчезали. И спать было хорошо до самого утра.

Так прошла в этом заведении целая неделя. Генашио начал привыкать к такой жизни. И даже Вера начала казаться далеким и прекрасным сном. Он стал втягиваться в монотонный конвейер однообразных дней. Окончательно не дал погрузиться в болото Толик. Он научил, как не глотать таблетки, а только делать вид, стал учить играть в шахматы, и они стали чаще общаться.

А однажды Толик тихонько сказал Генашио, - я хочу сбежать отсюда. Ты мне поможешь? Генашио задумался. Профессора нет, Веры нет, здесь ему неплохо… Но все-таки на свободе лучше.

Тогда Толик начал объяснять план побега из этой больницы. Генашио все показалось, честно говоря, бредом больного человека. К тому времени он рассмотрел и высокий забор с колючей проволокой, наверху, проходную с охранниками и решетки на окнах, и самое страшное - здоровых санитаров. Они могли запросто избить любого больного, особенно вечером. А потом доказать, что тот буянил и не слушался.

Толик изобретатель придумал следующий план побега. Он предлагал зацепить веревку на крыше двухэтажного здания одним концом, второй же конец привязать за дерево за забором. И по этой веревке перебираться через забор. С виду план был неплох. Вот только где взять длинную веревку, как забраться на крышу, как там ее закрепить и потом завязать за дерево за забором.

Столько вопросов, и ни одного ответа. А когда Генашио узнал сколько времени находится здесь Толик, то понял, что эта обстановка на кого угодно может повлиять. Хорошо, что в остальном Толик сохранил способность нормально соображать, хотя и тщательно скрывал это от окружающих.

Когда Генашио спросил его о газете, в которой была статья о молодом изобретателе, Толик сначала вздрогнул, потом пожал плечами и сказал, что он об этом ничего не знает. Он нахмурился и замолчал. Досталось ему видимо из-за этой статьи, подумал Генашио.