— Но ты же дозвонился — спокойно ответил я, — Ты где?

— Я вернулся домой, — заявил Антон, — Тебе следует быть здесь, чтобы мне не приходилось тратить время на звонки, когда нужно что-то сделать.

Всегда нужно было что-то делать.

— Ты уехал решать проблемы со своим бизнесом, нужно знать, какой бессмертный ставит нам палки в колеса, ублюдок торгует наркотой, прямо у нас под носом. Ты нам нужен.

— Держи меня в курсе. Боюсь, у вас с Иваном небольшие проблемы, ваши дамы устроили дебош в одном из ночных клубов, теперь сидят в обезьяннике, так как до тебя не дозвониться, я решил проблему. И ещё, я хочу знать, кто такая Оливия?

Не дожидаясь моего ответа, он повесил трубку.

В наступившей после этого тишине люди, которых я годами нанимал к себе на работу, — мое ближайшее окружение, беспокойно заерзали в своих креслах.

— Знаешь это не сработает, держать ее в секрете — сказал Иван, налив в хрустальный бокал охлажденную воду и поставив его на стол у моего локтя. — Ты делаешь неправильно.

Я проигнорировал замечание своего друга и поднес бокал к губам. До смешного дорогая вода омыла мне горло приятной прохладой, хотя мне хотелось более резкого жжения виски или другого напитка.

— Антон все равно все узнает, — добавил Змей, один из верных людей моей семьи. — Он всегда все вынюхивает. Ты прятал ее долгое время, пора я думаю.

— Да в курсе я, сам все расскажу — ответил ему. — Сейчас нужно забрать девушек, Оливия еб*нутая как мой отец, гордая как ее мать. С ней будет ещё много проблем, и я не знаю что мне делать, я не могу оставить ее. Просто не могу.

— Антона же оставил — прошептал Иван, сильно наклонившись вперед, — Дети не виновны, в ошибках своих родителей.

— Она снова и снова будет напоминать о прошлом — резко ответил я, стиснув в пальцах поднесенный к губам бокал с бесполезной водой.

Это прозвучало зло, но, опять же, я всегда был злым. Жестокость ощущалась прямо у меня во рту, льдом в моих венах. Но что-то беспокойно шевелилось у меня в груди, и мне не хотелось углубляться в этот вопрос.

— Если девушки вместе, должно быть Саша…

Мрачный смех заскрежетал по горлу, словно когти, вырываясь изо рта.

— Нет! Она не скажет, не должна, — сказал я, и слова прозвучали как удар молнии, наэлектризовав воздух в комнате.

— Если Полина узнает..

Я глубоко втянул воздух, опаливший мне горло, словно призрачный ожог вожделенного мною виски.

— Она возненавидит не только всех нас, но и свою сестру. Её отец для неё был всем, я не хочу чтобы она…

Я понял, что встал и со всей силы швырнул свой бокал с дорогой водой, только когда он разбился о дверь и со звоном полетел на пол. Моя грудь вздымалась, гнев вибрировал конечностях, как необузданный ток.

Насилие.

Это я.

Мой смысл жизни.

— Узнайте все, что можно, копайте так глубоко, как можете, ройте землю, мне нужно знать, кто прячется как крыса в тени, кто играет с нами — приказал я своим людям.

— Что будет с Лив? — спросил Иван.

— У меня есть три часа, чтобы решить этот вопрос.

Иван просто уставился на меня своими темными глазами, в которых жирным шрифтом было написано осуждение.

— Что? Поехали, девушек забрать нужно, пока не стало ещё хуже.

Я рассеянно потер ноющую грудь, потрясенный тем, что мне не все равно, раньше не задумываясь отправил бы ее первым рейсом, я никогда раньше не сталкивался с разочарованием.

— Она всего лишь девушка, что может случиться?

— Ты не знаешь Лив, мне приходилось каждый грёбаный день слушать, что вытворяет эта девушка. Её защиту не мог никому доверить, не зря её прятал. И теперь она здесь, свалилась мне на голову.

***

Бам. Бам. Бам. Затем донесся злобный и низкий голос. Человек шипел, словно змея, произнося едкие слова: “ Ты не только тр*халась с ним, но и понесла от него, шл*ха”

Бам. Бам. Бам. В конечном итоге, звук исчез, уступив место тишине, которая ни капли не успокаивала.

Я резко распахнул глаза, мне казалось, что желудок стал таким же изуродованным, как поврежденная кожа моей матери. Грудь болела, внутри образовалась такая пустота, которую никогда больше невозможно будет заполнить. В ту ночь моя мама больше не вернулась, она больше не обнимала, не целовала своих сыновей.

— Фил?

Фил? Филипп? Я усмехнулся, какая ирония. Годами ненавидел свое имя, говорил себе, мальчик по имени Филипп умер, теперь у меня нет имени, но пришла она, вместе с ночными кошмарами.

Я тяжело вздохнул, понимая, что разбудил ее, и провел руками по своему покрывшемуся потом лицу.

— Мне снятся кошмары, каждую ночь. — глубоко вздохнул — Каждую ночь, моя мать умирает, и все потому что она влюбилась.

— Хочешь поговорить об этом?

— Нет.

— Ты злишься на меня?

— Да.

— Я больше так не буду. Давай будем учиться на своих ошибках и расти. Давай создадим новое начало.

Я заключаю девушку в объятия, притягивая к себе. Мои губы на ее губах, ее запах наполняет мои ноздри, ее тепло оттаивает глыбу льда в моей груди, и я целую ее. Наконец-то, черт возьми, я целую ее.

Поцелуй освобождает меня, и мое сердце парит.

Полина всхлипывает мне в рот, ее спина выгибается под моей рукой, ее грудь прижата к моей груди, бедра прижаты к моим бедрам, наши тела выровнены как единое целое. Много лет я ходил по этой земле, ел, спал и видел сны, но до этого момента никогда по-настоящему не чувствовал себя живым.

Мы отрываемся друг от друга, когда слышим шум на первом этаже. Похоже что то разбилось.

— Что это было? — в ее голосе слышен испуг.

— Оставайся в комнате.

Мое сердце сильно забилось, но затем замедлилось до ровного ритма, когда я потянулся под подушку, доставая пистолет, который обычно там храню.

Я очень сомневался, что злоумышленнику удалось взломать мою систему безопасности, но в моей работе стоит быть осторожным.

Держа в руке пистолет, я толкнул дверь, и она скрипнула. Спустившись на кухню, немного удивился. Антон стонал на полу, а из носа текла кровь.

На одно бесконечное мгновение мы застыли на месте, словно участники плохо поставленной сцены в какой-то любительской театральной постановке.

— Ворон прости, — испугалась Лив за свое поведение, — Я вышла попить воды, а этот идиот меня испугал.

— И ты решила меня убить — продолжал стонать брат.

— Не думал, что тебя так легко на колени поставить, ты посмотри на себя, тебя уделала девушка.

Я опустил пистолет.

— Очень смешно.

— Лив, ты одета неподобающе, ты собираешься жить, где в основном живут мужчины, чтобы сегодня же обновила свой гардероб. Хочешь жить с нами, смирись с правилами, Антон будет за тобой присматривать.

— Мне не нужна нянька — запротестовала девушка.

— Тебя никто и не спрашивает, иначе я завтра же посажу тебя самолёт и отправлю к матери.

— Ты не можешь указывать мне, что делать.

— Я только что это сделал.

Уголок моих губ приподнялся, когда я вышел из кухни и закрыл за собой дверь.

Полина

— Вы что надо мной издеваетесь? — бушевала Оливия в одном магазине, куда нас привёз Антон. Она с ненавистью разглядывала одежду, в которой должна ходить. — Что это? Я вам что монашка?

— Это приказ Ворона — парень с трудом сдерживал смех — Ты должна полностью поменять свой гардероб.

— Срань господня, — говорит Лив, показывая недо костюм — Я не понимаю, что это?

— Это пижама — подсказываю я. Для меня вполне прилично, спать в нем самое то.

— Это? — переспрашивает Лив. С отвращением вешает одежду обратно. — Нет дорогие мои такое, — она рукой обхватывает весь магазин, — я носить не буду. Уж увольте.

— Ты прекрасно знаешь Ворона, он не выпустит тебя из этого магазина. Ты должна.

Я понимала, что девушка на грани. Поднести спичку к ее телу, она взорвётся. С ней играть и шутить невозможно. Огребешь по полной. Как и сейчас, Оливия схватила зонтик и начала кошмарить Антона, она колотила его не жалея.