Схватив гель для душа, я швырнула его в него.

— Я больше так не буду.

Схватив меня за талию, его мрачный голос прижался к моему уху.

— Он прикасался к тебе, трогал тело, которое, принадлежит только мне.

Он обмотал мои запястья ремнем и завязал узлом.

— Что ты?…

Когда он отступил, я попыталась вырваться, но он дернул за другой конец ремня, и я столкнулась с его грудью. Он прикрепил другой конец к современной насадке для душа на потолке, подняв мои руки над головой.

— И что теперь? Я признаю, я была…

Остальные слова вырвались у меня, как визг, когда ледяная вода пролилась на меня дождем.

Я отплевывалась и задыхалась от неожиданного ливня, который был таким холодным, что иголки и булавки покалывали мою кожу.

— Выключи… Выключи пожалуйста.

Он поднял моё лицо так, чтобы я встретилась с ним взглядом.

— Никто больше не тронет тебя.

— Холодно, — пожаловалась я сквозь стучащие зубы.

— Хорошо — он тоже был наполовину мокрым, но даже не вздрогнул, сжимая пальцами мои щеки.

Поднявшись на цыпочки, я сократила расстояние, с дрожащей волной смущения, я прижалась губами к его губам.

Целуя его мягко и медленно, моя нога скользнула вверх по его боку, обвив его бедро, притягивая его ближе, а затем я лизнула шрам на его нижней губе. Он резко выдохнул, шагнув ближе под струи воды, и уперся руками в стену душа по обе стороны от меня.

Он одним лёгким движением разорвал платье, оставив меня в одном белье, от которого он тоже избавился. Я стояла голая, под холодным душем, целуя его со всей своей страстью. Моя кровь вибрировала в венах, кипя под поверхностью. Желание разгорелось в животе и сжалось в комок, который требовал облегчения. Я дразнила его губы своими, облизывала, кусала, прижималась и дышала, боль расцветала между моих ног.

Не прерывая поцелуй, Филипп освободил меня, обвиваясь вокруг его бедер, тесно прижалась. Мне было невыносимо жарко.

Он бросил меня на спину на кровать, после медленно начал раздеваться, его грудь была мощной, часть была покрыта татуировками, он спустил свои брюки и боксеры, обнажив свой толстый, внушительный член.

Я слегка вздрогнула, но постаралась скрыть это.

Он снова обнял меня и опустил свое тело на мое. Его ладони пробежали по моим ногам, а большие пальцы впились во внутреннюю поверхность бедер с такой силой, что мой живот неожиданно сжался.

— Ты такая чертовски горячая, что это выводит меня из себя.

А потом сильно укусил за шею.

Я вскрикнула от короткой боли, но она превратилась в стон, когда его большой палец надавил на мой клитор.

Я сильнее раздвинула ноги, переступив грань рационального мышления. Его взгляд упал между моих бедер. Он покачал головой…

— Бл*дь.

Это все, что он произнёс, а затем его голова опустилась между ними. Я вздрогнула от первого горячего, влажного прикосновения его языка.

— Что ты делаешь? — со стоном произнесла — Так нельзя, это слишком…

Глубокий прилив удовольствия затопил меня, более сильная волна прокатывалась сквозь меня при каждом мягком, медленном круговороте.

— О… Боже, — простонала я, зарываясь руками в его густые волосы и проводя короткими ногтями по его голове.

Потребность разорваться на части, распутать напряжение почти испугала меня, дыхание перехватило от удушья в горле.

— Давай, Полина… — Филипп стиснул зубы. — Кончи для меня. Позволь мне почувствовать, как ты распадаешься на части вокруг меня.

Лишь одно движение его пальца вокруг моего клитора, и я кончила в порыве раскаленного добела жара. Моё тело дернулось, и ударилась головой о подушку с криком, который, была уверена, можно было услышать на другом конце города.

Не успела опомниться, как почувствовала сильное давление и тяжесть между ног, почувствовала, как он входит в меня, растягивает и толкается внутрь.

Фил

На нее было трудно смотреть и трудно отвести взгляд. Такая мягкая, такая идеальная, такая чертовски потрясающая для секса.

Это настоящий кошмар.

Я знал что она девственница, но не мог даже представить, что обнаружу ее настолько мокрой и тугой — такой чертовски узкой. Мой член был наполовину в ней, так хотелось толкнуться, войти глубоко, до упора, по самые яйца.

Кровь ревела у меня в ушах и затуманивала зрение.

Она была чертовски напряжена, когда я вошел в нее; так напряжена, что почти полностью сопротивлялась мне.

На секунду я остановился, мне нужно было чтобы она привыкла ко мне, привыкла к новым ощущениям, наконец расслабилась.

Я наблюдал за ее реакцией в то время как входил все глубже, пока не оказался настолько глубоко, насколько мог. Трахните меня. Мои глаза на секунду закрылись. Она сжала меня, как тугой влажный кулак, когда она сжалась вокруг меня, потребовалась каждая унция сдержанности, чтобы поддерживать этот медленный темп.

Она уже была влажной и скользкой после предыдущей разрядки, а вторая приближалась, быстро разгораясь в ее теле.

Она стонала, и просила о большем.

Я заскрипел зубами — ее тихие вздохи и стоны сводили меня с ума, пока ее тело выжимало из меня все, что только возможно, все глубже и глубже завлекая меня в ее жаркий плен — и застонал, как же хотелось двигаться жестче, наказать ее тело за то, что заставила нас обоих ждать этого, ждать ее.

— Я хочу трахать тебя жестче, Полин. Я хочу трахать твою киску жестче. Ты готова? — Прорычал я, её тело жадно принимало мой член.

Она кричит, и её чертовски знойный голос заставляет мои яйца сжаться от желания кончить.

Полина чертовски экзотична, алмаз в проклятой куче камней.

Кончая, она не сдержала крика, ее бедра дрожали, а сиськи прыгали из стороны в сторону. Киска ощущалась, как чертовы тиски, и это стало для меня последней каплей. В последнюю долю секунды выйдя из ее тела, я кончил ей на живот.

Идеально.

На мгновение у меня перехватило дыхание, и я чуть не рассмеялся над иронией, что девственница заставила меня кончить сильнее, чем когда-либо прежде.

Она никогда еще не была столь красива — в моей власти, покрытая моим семенем.

Я опустил руку на ее живот, медленно размазывая сперму по ее телу до сосков.

Да, я чертов больной ублюдок, потому что даже это меня возбудило.

И я решил, что иметь девушку было не так уж и плохо. Совсем неплохо. Я решил, она будет не только моей девушкой, она будет моей женой.

— Ты слишком идеальна, чтобы быть настоящей.

Слова вырвались у меня сами собой, она взглянула на меня из-под ресниц, и улыбнулась.

***

В эту ночь меня снова мучили кошмары — я засыпал, и снова просыпался. Воспоминания были настолько же болезненными, как и пуля, которую пустил в тот роковой вечер. Я резко сел на кровати, когда в голове раздался звук выстрела, и схватился руками за грудь для того, чтобы успокоиться. Часто дыша, пытался делать глубокие вдохи, ничего не получалось. Слишком больно было вспоминать, от ночных кошмаров никуда не деться. Они мучают и мучают, заставляя вспоминать.

Близился рассвет, Полина спокойно спала, мои руки дрожали, когда я наливал немного водки в стакан. Как только проснулся вышел из комнаты оставив спящую девушку.

Почему именно сейчас? Этот сон, кошмар прошлого. Когда я пообещал себе, что отныне нет Филиппа, есть только Ворон, Филипп умер рядом с трупом своей матери, Ворон возродился из пепла.

— Ублюдок стреляй — кричал отец, как только выпустил гончего в мою сторону. Я не мог поступить так с жалкой собакой, люди отца смеялись, что такой как я, не мог убить собаку.

За каждый мою провинность, страдали собаки, своими руками я не мог навредить. Закрывал глаза, слышал выстрел и виз собаки.

— Послушай, это слишком, Филипп не настолько жестокий — мне было противно, моя мама плакала и молила отца прекратить.

— Закройся женщина — пощечина подкосила ее и она упала.

Я не могу вынести плачь мамы и с собой ничего не могу сделать, я любил собак, собаки были часть моей жизни.