— Да ничего особенного… Просто Уленбек проснулся, ну и я его всю ночь приручал. Приручал и приручал. Только забыл об этом сказать хатын. Она меня потеряла, искала по всей деревне… А я в это время с Уленбеком спал в обнимку.

— Да… Неловко вышло.

— Разве это неловко? Неловко, это когда ты неожиданно узнаешь, что хатын на девятом месяце беременности. Брат, я думаю, надо бросать курить, а то я все пропускаю. Пропустил рождение четверых, не хочу так поступить с пятым.

Кратер, шедший позади всех, догнал Владимира с Кешбеком.

— Кеш, а ты уверен, что это твои дети? — влез он в разговор.

— Конечно! Ты видел их глаза? Как с меня рисовали.

Кратер посмотрел на улыбающегося казаха, потом вспомнил черные глаза его детей и вдруг получил тычок в бок от Владимира.

— Молчать, — с суровым выражением лица произнес тот.

— Да как можно… — начал возмущаться Кратер и опять ему прилетело в бок.

Он остановился, схватившись за живот.

— Сережа, что с тобой? — забеспокоился Кешбек.

— Живот что-то прихватило. Видимо, из-за утренней каши, — злобно прошипел Кратер.

— Сема обычно вкусно готовит.

— Сегодня я готовил, — с улыбкой сказал Владимир.

— Ааа, лысая шельма, решил новичка на твердость характера проверить? А он жидковат оказался! Жидковат, — хихикнул казах и похлопал согнутого Кратера по спине. — Может, у тебя аллергия на молоко?

— При чем тут молоко?

— А на чем по-твоему варится каша?

— Она была на воде.

— Тогда овес виноват. Я всегда говорил, что крупу надо отдавать домашней скотине, чтобы она тебе дала мясо.

— Никогда ты такого не говорил, — заметил Владимир.

— Если не говорил, значит думал. Человек, в первую очередь, хищник и ему надо употреблять мясо!

— Или траву? — попытался шутить Кратер. Боль его отпустила и он выпрямился.

— А что в зелени плохого? Я очень даже люблю помидоры и огурцы.

Увидев, что Кратеру стало лучше, Кешбек махнул рукой и они пошли дальше.

Сэм, не останавливаясь, ушел далеко вперед и его никто не окликнул. Владимир с Кешбеком были заняты пустыми разговорами о снах. Кратер шел замыкающим звеном группы. Он не знал, куда они направлялись, и не хотел интересоваться. Настроение у него было самое плохое и низкое и поднять его могло только возвращение домой. В тоске он смотрел то на спину Владимира, то на несуразную шапку казаха с висячим хвостом облезлой лисы, то на кошеные-перекошенные унылые дома с ветхими ставнями. Заборы этих домов больше напоминали зубы столетней старухи, которая ни разу не была у стоматолога, потому что зуб было проще удалить и заменить другим. А точнее заменить сгнившую доску тем что первое попало под руку, будь это лыжа или кусок пластиковой трубы.

Кратер трогал глазами запыленные стекла окон и дырявые занавески за ними. Он начал замечать, что крыльца домов выглядят старо, а краска с них давно слезла. На крышах порой виднелись прорехи и у него появлялись мысли, что в таком доме люди не могли жить. Он собирался дальше развить эту мысль, но в этот момент Кешбек громко похлопал себя по карманам тулупа и с радостным возгласом выудил самокрутку.

— Уф! Я уж подумал дома забыл, тишек башым!

Услышав крик казаха, вдалеке остановился Сэм. Кратер увидел, что он хлопнул себя по лбу, а потом начал выражаться, но до них ругательства не долетали — их уносил ветер.

Владимир с наигранным осуждением посмотрел на Кешбека.

— Я брошу, точно брошу… Но после того, как уедет теща!

— Ооо, к тебе едет теща, — рассмеялся Владимир.

— Едет! Иске сихерче… Вот этими руками утерергэ готов!

Казах сделал движение, будто выжимал белье.

— Чума! Вот увидишь, как только она наступит на нашу землю, сразу скотина начнет дохнуть, а тавык перестанет нестись! Все кызларки потеряют красоту, балалар — покой, а мужики будут бояться выходить на улицу! Кояш погаснет, кара болытлар кукне каплар, разом пойдут град, канлы кар, молнии! Какие-нибудь жабы и улитки посыпятся с неба! Жыр разойдется и оттуда выползут шайтаны! Знай, не Регина устроит жэхэннэм, а эта старая крыса!

Пока Кешбек ругался, Кратер бесшумно подошел к Владимиру и аккуратно спросил:

— Что значит «утерерге»?

— Не знаю. Я не понимаю половину слов.

Когда Кешбек закончил свою речь и яростно пытался отдышаться, Кратер вновь тихо задал вопрос:

— Чего он так сильно ненавидит тещу?

— Не знаю, по мне — приятная женщина. Выглядит как обычная татарская бабушка, печет вкусные татарские пироги…

Услышав про приятную женщину, казах завыл.

— Она шайтан!

— Брось! Как будто ты настоящих шайтанов не видел!

— Видел, но они не такие страшные!

Издалека они услышали свист Сэма. Он ругался и один раз даже показал неприличный жест.

— Что-то мы и вправду долго идем, — заметил Владимир. — Надо поторопиться к Сандыгуль апе.

Кешбек окончательно успокоился, закурил и опять завел бред про сны. Владимир иногда ему поддакивал и рассказывал, что ему снятся снег и «снежные женщины», на что Кешбек отвечал, что это вещие сны, ведь скоро зима. Сэм так и шел от них на расстоянии.

Вскоре Кратер заметил, что Сэм остановился возле дома с зеленой крышей и стал их нетерпеливо ждать, что-то крича и вскидывая руки. Владимир с Кешбеком шли неторопливо. Кратер решил их обогнать и в секунду оказался возле Сэма.

— Старперы! — выругался черт.

— И что ты ворчишь? Они от этого быстрее не пойдут.

Кратер осмотрел дом и заметил, что он выглядел намного свежее остальных.

— Это я от бессилия, — уныло ответил Сэм. — Сейчас Кешбек накурится, а Володя надышится дымом. Так что готовься, Серега, поработать за двоих.

— Ну конечно! А они что будут делать?

Кратер быстро понял, что имел в виду Сэм.

Милая женщина лет тридцати пяти с красивыми глазами и тугим пучком на затылке выказала радость гостям и проводила на задний двор, где их ждала гора поленьев. Владимир назначил Кратера главным дровоколом, Сэм должен был подносить и класть на колоду полено, а Кешбек сам вызвался быть укладчиком дров. Владимир обещал заменить Кратера, как только он устанет.

У Кратера работа не сразу сложилась. Поначалу у него часто застревал топор в полене и он с трудом высвобождал лезвие из западни. Потом он понял, что если немного наклонить полотно топора, то лезвие меньше застревает. Рубить стало легче, но все же Кратер не привык долго работать с топором и вскоре он почувствовал слабость в мышцах и боль в руках. Кратер подошел к болтавшему с Сандыгуль возле теплицы Владимиру и протянул ему топор, но тот в ответ махнул на него рукой.

— Володя!

— Ты мало сделал, иди еще поработай!

— Я устал.

— Это из тебя слабость выходит.

Владимир развернул парня и хотел дать напутствующего пендаля, но Кратер, предугадав его действия, отскочил. С недовольным видом он вернулся к колоде, где его ждали Сэм и Кешбек, который курил то ли подряд несколько самокруток, то ли растягивал одну. Злобно поглядывая на Владимира, Кратер вновь взялся за топор. Сэм в полном молчании таскал полена, а позже, когда ему надоело ждать, пока Кратер разрубит его, стал таскать отколовшиеся дрова в дровяник. Кратер не сразу заметил, что к болтавшим голосам присоединился еще один. А когда заметил и крикнул Кешбеку, то никто не обернулся. В этот момент он услышал смешок Сэма.

— А ты чего ржешь?

Сэм не ответил, а только продолжал скалиться.

После обеда, когда работать стало невмоготу из-за мозолей на руках, Кратер воткнул топор в колоду и снял перчатки. В огороде ни Владимира, ни Кешбека, ни самой хозяйки не было. Втроем они давно сидели за обеденным столом и пили чай. Сэм уложил последние дрова и погладил себя по животу.

— Надо чем-то закинуться.

И пошел в дом. Кратер последовал за ним.

Оказавшись в широком коридорчике, Кратер прошел по скрипучему деревянному полу к кухне. За шторой из скрепок и фантиков он увидел казаха, усиленно сдувавшего пар с пиалы, и Сэма, припавшего к тарелке с длинной лапшой.