В спальне темно — толстые шторы плотно сдвинуты, но я все равно закрываю глаза. Так я лучше чувствую свой голод, голод, который невозможно утолить, и я знаю это, но, все равно, не могу остановиться. Мы лежим, обнявшись, я беру его руку, и кладу ее себе между ног.

— Ты можешь делать со мной все, что захочешь. Абсолютно все.

Он гладит меня, вставляет в меня свои пальцы, трахая меня ими, и я вцепляюсь в его рубашку — жесткая ткань царапает кожу. Он все еще одет, и это возбуждает меня еще сильнее. Сильнее, чем то, что он делает со мной.

— Тебе нравится?

— Да, только… Остановись. Я уже близко.

Я не хочу делать это одна, я отталкиваю его руку и, пока не поздно, пытаюсь расстегнуть его ширинку, но он сопротивляется:

— Не надо, просто дай мне закончить.

— Ты не хочешь меня?

— Сначала ты.

И я сдаюсь. Позволяю ему довести меня до конца — утопить в вязкой, густой, сладкой темноте. Я погружаюсь в нее, в глазах темнеет, и, наверно, я почти теряю сознание, потому что я прихожу в себя оттого, что он трясет меня.

— Дина! Ты в порядке?

Слышу свой голос со стороны — тихий, похожий на шелест, шепот:

— Все хорошо. Все охуительно. Не волнуйся ты так…

— Я испугался. Мне показалось, что тебе плохо.

— Да нет, все правда в порядке. Только голова кружится.

— Принести тебе воды?

— Нет, не надо. Я просто очень устала.

Я действительно уже вырубаюсь, ничего не могу с собой поделать — косяк, алкоголь, ванна и то, что он сделал со мной — вымотало меня до крайности. Спайк обнимает меня, и я обхватываю его ногами, оставляя темное мокрое пятнышко на его штанине.

— Извини. Давай, ты трахнешь меня утром, ладно?

***

Днем просыпаюсь одна, укрытая одеялом. Спайка рядом нет — сбежал, ну и хуй с ним. Все равно, у меня такое похмелье, что даже мысли о сексе вызывают тошноту. Да что там — сейчас все вызывает у меня тошноту. Особенно я сама. Квартира Стаса находится прямо в центре города, и для того, чтобы найти компанию, мне достаточно просто спуститься вниз, и, пройдя квартал, я уже вижу знакомые лица, распивающие в аллее коньяк из пластиковых стаканчиков. Для меня тут же находится еще один — он занимает свое место в ряду выстроенных на скамейке собратьев. Недорогой алкоголь перекочевывает из стеклянной бутылки в непритязательный белый пластик, и я беру свою дозу хорошего настроения на этот вечер. Олег доливает остатки сверху.

— Куда вчера с денюхи делась?

— Мне стало плохо. Спайк меня отвез домой. Ну, к Стасу.

— Понятно.

Ничего тебе не понятно. Я смотрю, как он старательно делает вид, что между нами ничего не произошло, и мне становится ясно, что одного стакана мне сегодня будет мало. Подходит еще несколько человек, и мы идем за новой бутылкой. По пути я решаю, что неплохо бы завернуть в туалет, и я хватаю за рукав симпатичного худого блондина из присоединившейся ранее к нам компании.

— Проводишь меня до туалета?

Я всегда так делаю, когда хочу познакомиться. Прикидываюсь пьяной и прошу проводить меня в дамскую комнату. Хотя, сейчас мне не нужно прикидываться — я действительно уже в говно, мне кажется, что я даже еще не успела протрезветь после вчерашнего вечера. Он утвердительно кивает, и, зажав мою руку в своей, тащит меня через дорогу на красный. Машины сигналят нам, и я смеюсь:

— Ты всегда такой ненормальный?

— Нет, я просто тоже хочу.

Алкомаркет, и ресторан, куда все ходят в туалет, когда бухают в аллее, занимают первый этаж здания через дорогу. Мы совмещаем одно с другим — сначала посещаем уборную, а потом заворачиваем еще за одной бутылкой в магазин.

— Хочешь покурить?

— Давай.

Раскуриваемся за гаражами, передавая друг другу косяк после каждой затяжки. Я завороженно пялюсь на его руки — тонкие запястья, длинные пальцы сжимают самокрутку. Он что-то спрашивает, и я поднимаю на него глаза.

— Что?

— Как тебя зовут?

— Дина. А ты?..

— Иван.

Выгоревшие светлые волосы касаются края капюшона грубой толстовки. Серые глаза внимательно рассматривают меня, и я отмечаю, что он совсем молодой, может, ему только исполнилось восемнадцать. Как же он похож на Макса…

— Ясно. Очень приятно. А у тебя, случайно, нет старшего брата?

Какая же я дура. У Макса нет младшего брата. И вообще, все это было в другом месте. В другом городе.

— Вообще есть. Он работает фотографом в студии. Я все пытался вспомнить, где я тебя видел, а сейчас понял. Ты же модель?

— Фотомодель. Подожди, Женька — твой старший брат?! Так я была у вас дома. Он меня как-то спасал… У него… Мазь…

Мне не просто смешно, я уже сползаю по стене. Какой же, сука, маленький город. Он улыбается, глядя на меня.

— Да тебя уже вставило.

— Да нет… Я тебе потом… Расскажу…

Все еще смеясь, мы выходим из-за гаражей, и я замечаю лежащего прямо на земле мужчину. Я подбегаю к нему, и переворачиваю его на спину — он, кажется, в сознании, с трудом фокусирует на мне взгляд и вцепляется мне в руку. Свободной рукой я достаю мобильник и кидаю его Ивану:

— Звони в службу спасения!

Я опускаюсь на асфальт и кладу голову мужчины себе на колени. Его взгляд шарит по моему лицу, и я пытаюсь, насколько это возможно, успокоить его:

— Что случилось? Мы вызвали скорую. Все будет хорошо. Как вам помочь?

Иван кричит в трубку адрес, я слышу, как он посылает матом диспетчера, и это единственное, что я могу разобрать.

— Ну, что там?!

— Я сказал адрес. Будем ждать.

Опускается на землю около меня.

— Что с ним?

— Я не знаю.

Запихивая страх поглубже, я трясущимися руками поворачиваю голову несчастного к себе, пытаясь понять, что мне делать дальше. Мужик начинает хрипеть и задыхаться прямо у меня на коленях, я с трудом расстегиваю воротник на его куртке, и тут же холодею от ужаса — из его шеи торчит пластиковая трубка, из которой выливается мутная жидкость. Я вскрикиваю, и начинаю плакать. Иван матерится и снова набирает скорую. Я слышу, как он снова что-то орет в трубку. Я сижу на земле, держа мужика за руку и реву от страха и отвращения, он сжимает мои пальцы, но я не чувствую боли. Он смотрит мне в глаза и пытается что-то сказать, но не может издать ни звука. Его глаза закатываются, я трясу его, вокруг меня уже мельтешат какие-то люди, я вижу только их ноги, и слышу, как Иван орет уже на них. Мужика кладут на носилки, Иван поднимает меня, и тащит к ближайшей скамейке.

— Что с ним было? Он же не умер?!

Иван молча закуривает, глядя вслед пытающейся покинуть узкую колею двора машине скорой помощи.

— Он не умер? Иван! Скажи, блять, хоть что-то!

— Успокойся. Держи.

Дает мне свою сигарету. Откупоривает бутылку водки, купленную нами незадолго до этого.

— Пей.

Я всхлипываю и послушно делаю глоток из горлышка, не чувствуя вкуса. Наверно, в шоковом состоянии всегда так?

— С ним все будет хорошо, поняла? Не реви. Ему помогут.

Он поворачивает меня к себе, откидывая с моего лица прядь волос, берет меня за руку. Я поднимаю на него взгляд — я знаю, как я сейчас выгляжу, но мне похуй. Его глаза — кусочки серого льда, холодные, как и его пальцы, с которыми я переплетаю свои.

— Вань, почему со мной всегда происходит всякая хуйня?

В кармане тренькает телефон. Пять пропущенных и одно сообщение от Олега: «Куда пропала? Мы поехали к Мелкому на квартиру. Пригоняй.» Я протягиваю бутылку Ивану, и он тоже делает глоток.

— Они поехали к Мелкому.

— Я знаю. Они собирались.

— Поедем?

— Ну да.

***

Я трясу дверь ванной — безрезультатно. Сука, блять, кому там приспичило поебаться именно сейчас?! Я возвращаюсь в забитое людьми узкое и прокуренное пространство кухни, и кто-то тут же сует мне в руку стопку, до краев наполненную водкой. Разлив половину, я подношу к губам очередную порцию анестетика и вливаю его в онемевшее горло.

— Где Иван? Не видели его?

— На балконе, кажется…

Я иду по коридору, и мое тело отказывается выполнять команды мозга — он уже в отключке. Держась за стену, я сползаю по ней спиной и сажусь на пол. Опускаю лицо к коленям и закрываю глаза. Пространство вокруг меня бешено вращается, и я не могу найти точку, за которую я бы могла зацепиться ускользающим сознанием.