Он сидит за столом, в одних штанах. Я смотрю на него — одно движение, и моя футболка летит на его кровать. Твой ход. Я раскрыла свои карты, и теперь мне страшно — а что, если я ошиблась, и он просто не хочет меня? Что может быть хуже этого?!

— Сама пришла.

Я с вызовом смотрю ему в глаза, наглость — всегда хорошая маскировка.

— Да.

— Хочешь?..

Я молчу, нет смысла подтверждать очевидное. Он берет меня за плечи и разворачивает лицом к стене, я упираюсь в нее руками, прогнувшись ему навстречу. Он проводит языком по моей шее, кусает мочку уха, пробегает по спине кончиками пальцев, сжимает грудь, спускается ладонью по животу, прижимаясь бедрами ко мне сзади. Я уже потекла, я завожу руку за спину и заползаю пальцами за пояс его штанов. Сжимаю его член — горячий. Я дрочу его, он вставляет его в меня и сразу набирает темп, долбит меня, монотонно, как машина. Я слышу его частое дыхание, и меня заводит его грубость, мне нравится, что он просто ебет меня, не думая о том, что я чувствую. Для него я — просто дырка для члена, но он хочет эту дырку.

Он, как и я, пьяный, и долго не может кончить.

— Шлепни меня.

Он шлепает меня так, что я вздрагиваю от боли. Потом еще и еще. Сильно сжимает мою грудь и крутит сосок. Я начинаю стонать, и это действует на него, как спусковой крючок. Он выходит из меня, и кончает мне на спину. Вытирает сперму моей футболкой и кидает ее мне:

— Свободна.

Садится на кровать, берет с тумбочки телефон и утыкается в него взглядом. Я одеваюсь, мокрая ткань липнет к животу. Выхожу из его комнаты, плотно притворив за собой дверь. В макетной уже никого нет, но мне похуй. В своей комнате я заползаю в постель, укрывшись одеялом до подбородка, надо мной нависает тяжелая рама подоконника, за ним — темное полотно неба, усыпанное звездами, я вцепляюсь в них взглядом, заканчивая то, что не закончил он, и звезды становятся все ярче, пока не заполняют все вокруг, утопив меня в свете.

Утром я выкидываю грязную футболку в корзину с мусором. Как я себя чувствую? Как обычно после пьянки. И вообще, у меня сегодня переезд.

***

На крыльце перед клубом тесно от вышедших покурить и просто проветриться тусовщиков. Олег подносит мне к лицу зажигалку, и я нащупываю у себя в кармане джинсов пакетик с белым порошком — где бы нам это въебать? На двоих должно хватить, и вообще — друзья всегда делят все пополам.

— Больше не болит?

— Ты что, я уже давно забыла!

Попытка выйти из машины не дождавшись, пока она остановится — не слишком удачная идея. В результате я имею порванные джинсы и разбитую коленку. Не спрашивайте, как это произошло, со мной постоянно случается всякая хуйня. Олег скептически осматривает мое колено.

— Завтра будет болеть.

Я смеюсь.

— Похуй, что будет завтра. И потом, у меня есть лекарство. Утром поедем к тебе, и у тебя полечимся, да?

Теперь я живу у Олега, занимаю пустую комнату в его квартире — и он пока совсем не против моего общества. Мы с ним совершенно разные, но нам хорошо вместе. Вместе бухать, шляться по тусовкам и вообще, страдать всякой хуйней.

Ночь длится целую вечность, но даже вечность можно пережить, если у тебя есть алкоголь, пачка сигарет и маленький пакетик, запиханный в передний карман порванных джинсов. Утро застает нас на трамвайной остановке, мы стоим, держась друг за друга, и ждем начала прихода. Минут десять назад мы запили остатками коньяка то, чем меня угостил Стас еще в начале вечера — все-таки не удержались, и приняли все это в туалете клуба. Не спрашивайте меня, что это было, я не знаю. Я смотрю на Олега и думаю о том, что..

— Олег, ты что-нибудь чувствуешь? По-моему, мне дали какую-то хуйню.

— Вообще ничего. Есть еще сигареты?

Я достаю пачку — осталось как раз две, мы курим, смешивая наше дыхание в тонкой пленке дыма, поднимающегося к нависшим над нами тополям. Пробивающиеся сквозь листву полосы солнечного света рассыпаются на тысячи золотистых искр, и они кружат вокруг нас, покусывая торчащие из рукавов футболки голые руки. Мы едем в трамвае, и этот свет преследует нас, проникая внутрь через толстое стекло пыльных окон. Его рука такая же горячая, как и его язык — мы целуемся в лифте, забыв нажать кнопку, спрятанные в темноте пластиковой коробки. Воздух между нами гудит от напряжения, мне жарко, и я стягиваю с себя футболку и бросаю ее на пол своей комнаты. Он лежит на моей кровати, а я сижу на нем сверху, и его член упирается в меня сквозь жесткую ткань его джинсов. Он расстегивает мою ширинку и засовывает руку мне в трусы, я ломаю ногти об пряжку его ремня, но он отталкивает меня.

— Нет. Не надо.

— Что случилось?

Его голос доносится до меня, как сквозь подушку.

— Не надо. Мы же типа друзья.

— Ну охуеть, ты серьезно сейчас?

Олег стряхивает меня с себя и встает с кровати.

— Да, серьезно. Давай, спокойной ночи. Ну, или что там.

Удаляющиеся по коридору шаги, хлопок дверью. Я закрываю глаза, но от этого света невозможно спрятаться, сияние заполняет все снаружи, и я зажмуриваюсь, в надежде погрузиться в спасительный сумрак — сумрак на задворках моего сознания, всегда пугающий меня, но такой желанный сейчас. В голове стучит, но я все равно слышу, как он возвращается в мою комнату — я замираю, притворяясь спящей. Зачем он пришел? Олег резко втягивает воздух через сжатые зубы:

— Да какого черта.

Тепло и тяжесть его тела накрывают меня, он переворачивает меня на спину, засовывая язык мне в рот. Все еще зажмурившись, я стягиваю с себя трусы, хватаю его член и подаюсь ему навстречу. Он входит в меня, резко, грубо, я открываю глаза, и тут же задыхаюсь, ослепленная светом, затопившим все вокруг — подоконник, пол, сбившиеся на край постели простыни. Мы трахаемся, окруженные потоком светящихся искр, я протягиваю руку, и одна из них опускается мне на ладонь, обжигая ее. Он переворачивается на спину, и я скачу на нем, прижимаюсь к нему, трусь об него животом, грудью, царапаю ногтями его напряженные руки. Мы все еще друзья, правда? Сердце бешено колотится, перед глазами расплываются цветные круги. Я протискиваю руку между нашими телами и дрочу себе, он стонет мне в губы.

— Я сейчас кончу.

— Я тоже.

***

Я лежу на нем, пытаясь выровнять сбившееся дыхание, влажные от пота волосы прилипли к его руке.

— У меня раньше так не получалось.

— Как?

— Кончить вместе.

Он целует меня в висок, и я поднимаю на него лицо:

— Останешься со мной?

— Нет, прости. Спать я буду в своей комнате.

Я выпихиваю его с кровати.

— Ну и пиздуй. Я тоже люблю спать одна.

Я с головой накрываюсь одеялом и сворачиваюсь в клубок. Конечно, я вру — я ненавижу оставаться одна. В горле першит, и мне хочется плакать. Но я просто закрываю глаза, и засыпаю.

***

Мы с Олегом сидим за кухонным столом, и, серотониновая яма, на дне которой мы оказались, по глубине превосходит Марианскую впадину. Кажется, так называется это состояние. Отходняк. Еще одно подходящее слово. Я проспала весь день, и теперь наблюдаю, как последние лучи солнца пробивают пыльное стекло, рисуя на стене золотые прямоугольники. Для меня они выглядят серыми, впрочем, как и все вокруг. Олег делает затяжку и красиво выпускает под потолок несколько колечек:

— Чем сегодня займемся?

Он заставляет меня слабо улыбнуться — я не умею так делать. Да что вообще я умею? Ебать мозги парням? Я пожимаю плечами:

— Ну, я сейчас пойду в аптеку.

— Зачем?

— Мне надо купить одну таблетку.

Сначала мне кажется, что Олег не понял, о чем я, но, потом, до него доходит:

— Прости.

— За что? Я сама этого хотела. Все в порядке, это просто таблетка. Я приму ее, и все будет окей.

Олег встает из-за стола, и подходит к окну. Я смотрю, как он трогает пыльное стекло — какие же красивые у него пальцы. Только из-за них в него можно влюбиться. Не оборачиваясь ко мне, он спрашивает:

— А вчера? Где ты взяла ***?