— Не только это.

— Что?

Я смотрю на него и совсем тихо, так, что даже сама себя не слышу, говорю:

— Не только это. Есть кое-то еще.

Да, есть еще кое-что. Я зажмуриваюсь, делаю глубокий вдох, и, когда я открываю глаза — его уже нет. Вот и отлично. Нахер из моей головы. Сегодня открытие нового клуба, я собираюсь на него поехать, и да — я планирую набухаться. Как минимум.

***

На улице ловлю машину, сажусь на заднее, хлопнув тугой дверцей. Достаю из сумки наушники, включаю музыку. Откинувшись на спинку кресла, я наблюдаю за беспорядочными пятнами света, складывающимися в лабиринт ночных улиц города Т.

Яркие витрины, мерцающие неоновыми буквами, освещенные тусклыми фонарями автобусные остановки, прячущие в своей глубине расплывчатые силуэты, слепящие огни встречных машин, и, интимно-красные, отблески стоп-сигналов на лобовом — все это часть сегодняшней ночи. Я провожу кончиками пальцев по окну, как будто пытаясь прикоснуться к капле дождя на внешней стороне стекла, и она стекает вниз, оставляя за собой длинный след. К ней присоединяется еще одна, потом еще и еще. Начинается настоящий ливень. Я дышу на стекло, и рисую на нем маленькое сердечко. Вот бы в меня кто-нибудь влюбился, наверно, это так прикольно. Я смотрю, как город отражается в матово-мокром сияющем асфальте, и меня снова накрывает предчувствие — эта ночь будет особенной. Что-то должно случиться, что-то хорошее. Пожалуйста, пусть сегодня случится что-то хорошее.

Мы подъезжаем к клубу, я выскакиваю из машины, и бегу ко входу, пытаясь не промокнуть. Майская ночь не подходит для прогулок под дождем, по крайней мере, у меня нет таких планов. Мой план — сначала в туалет, проверить макияж. Потом к бару — поднять настроение и оценить обстановку. Я — мастер танцев со стаканом. На первом этаже музыка достаточно хороша, но я все еще недостаточно пьяна, и, поэтому я направляюсь к выходу — хочу посмотреть, что происходит на этаж выше. На лестнице еще пусто, а вот через пару часов здесь будет невозможно пройти — такие места всегда пользуются популярностью. Густой, темно-красный полумрак поглощает меня, и я становлюсь тенью, маркируя себя точкой закуренной сигареты. Я делаю затяжку и сажусь на ступеньки, наслаждаясь минутным одиночеством. Охуительно. Сейчас я докурю и поищу наверху знакомых, а если их там нет — бухну, и познакомлюсь с кем-нибудь в баре. Ход моих мыслей нарушает дробь шагов сверху — кто-то спускается по лестнице, какой-то парень, прижавшись к стене, чтобы не потревожить меня, проскальзывает мимо. Я смотрю сквозь сигаретный дым на его спину, он оборачивается, и я узнаю его.

— Дэн!

Дэн, а это действительно он, останавливается на площадке. Я уже открываю рот, чтобы сказать очередную хуйню, типа — привет, как у тебя дела, но он меня опережает. Он поднимается обратно, преодолевая те несколько ступенек, что разделяли нас, и я встаю ему навстречу. Внизу, за его спиной, бешено пульсируют басы, приводя в экстаз людей на танцполе, но тут, на лестнице, все еще тихо, и я слышу каждое его слово:

— Я давно хотел это сделать, еще когда первый раз тебя увидел.

Он убирает прядь волос с моего лица, и целует меня. И я отвечаю ему, потому что знаю, это — лучшее, что могло случиться со мной сегодня ночью.

***

В полночь Дэн встает играть, и я отправляюсь взрывать танцпол. На мне — тонкая светлая футболка и потертые джинсы, сидящие на бедрах так низко, что видна голая полоска загорелого живота — та его часть, что находится ниже пупка. Влажный розовый блеск на губах, подведенные темными тенями веки, ярко-зеленые линзы, делающие мои глаза неоново-салатовыми — сейчас я кажусь себе охуительной, я самая красивая девушка на танцполе. Вечерний эпизод уже стерся из моей памяти, вытесненный сверканием этой ночи, и вообще… Мне что, только что признались в любви?!

Через час мы с Дэном прячемся в приватной темноте чилл-аута, захватив с собой бухло, а еще час спустя выходим на улицу. Небо на востоке перечеркнуто светло-розовой полосой, но, если поднять глаза вверх — все еще можно уколоться взглядом об острые точки звезд, и это значит, что ночь еще не закончилась. Музыка, прорывающаяся к нам сквозь стены клуба — лишнее тому подтверждение. Вечеринка внутри продолжается, но я уже знаю, чего я хочу:

— Проводишь меня домой?

Я хочу его. Делаю последнюю затяжку, бросив еще один взгляд на небо — уже совсем рассвело, и сажусь в машину, на заднее, рядом с Деном. Он сразу же берет меня за руку.

— Знаешь, а я вчера вечером загадала, чтобы сегодня ночью со мной случилось что-нибудь хорошее. И появился ты.

Он не отвечает, просто снова целует меня, да что там — мы целуемся всю дорогу до моего дома. Когда он вытаскивает меня из такси, я притворяюсь до беспомощности пьяной — просто маленькая хитрость, и ему приходится тащить меня сначала до лифта, а потом, и до дверей. Я сую ему в руку ключи:

— Открой, пожалуйста, я сама не смогу.

Он долго не может попасть в замочную скважину — в подъезде темно, и он тоже набухался, потом замок неожиданно поддается, распахивается черная пасть двери, и мы вваливаемся в темную прихожую. Я сползаю по стене спиной и сажусь на пол. Закрыв глаза, медленно произношу:

— Не волнуйся, мы одни. Родители уехали на дачу до понедельника.

— Понятно. Пойдем, уложу тебя. Где твоя комната?

— Давай в гостиную.

Дэн поднимает меня с пола, мы идем в гостиную. Я падаю на разложенный родительский диван, вцепившись в Дэна, и он падает на меня сверху. Он целует меня, и я шепчу ему в губы:

— Останься у меня.

— Дин, тебе надо выспаться, ты же в говно.

— Тогда я хочу выспаться с тобой. Останься.

Это не просьба, и я не принимаю отказов. Я переворачиваю его на спину и сажусь сверху. Одно движение, и футболка летит на пол. Дэн приподнимается мне навстречу, прижимая меня к себе:

— Иди сюда.

Я победила. Его язык у меня во рту, грубая ткань футболки царапает соски, я трусь животом о его джинсы — я не могу больше ждать. С трудом отрываюсь от него:

— Раздевайся.

Мне не приходится просить его дважды. Мы такие пьяные, что оба не можем кончить, сначала он сверху, потом, сверху сажусь я. Наконец, спустя вечность, я обессилено падаю на него. Сердце бешено колотится, мы лежим, обнявшись, в мокрых скомканных простынях, я смотрю на его светлые, прилипшие ко лбу волосы, и думаю… Ни о ком я не думаю. Я провожу языком по его шее, пробуя его кожу на вкус. Он пахнет совсем по-другому, и это хорошо.

— Что ты делаешь?

Он улыбается, это слышно по голосу.

— Ничего. Хочешь спать?

— Уже нет.

— Тогда пойдем, покурим?

Мы курим на балконе, потом одеваемся, и выходим на улицу. Дэн поднимает на меня глаза — темно-серые колечки радужки под ободком светлых ресниц. Ох уж эти натуральные блондины.

— Не смотри так на меня, а то я влюблюсь.

Он смеется, и я беру его за руку, мне нравится держать парней за руку, нравится почти так же сильно, как секс с ними:

— Теперь я тебя провожу.

— Давай, я тут недалеко живу.

Я иду рядом с ним, и думаю о том, что он сказал мне сегодня ночью. Как я не замечала этого раньше? Хотя, неудивительно — год назад все мои рецепторы были раздражены другим объектом. Как будто услышав мои мысли, Дэн говорит:

— Кстати, Макс тут недавно…

— Не надо.

— Хорошо, извини.

— Макс в прошлом. Я не хочу говорить о нем.

— Ладно. Тогда давай так — что будешь делать сегодня вечером?

— Еще не знаю. Тусоваться с тобой, да?

Проводив его, я возвращаюсь домой, в наполненную солнцем тишину, простыни пахнут сексом, а подушка — его волосами, и я, обняв ее, наконец засыпаю.

***

Это лето — двойник предыдущего, его брат-близнец. Вечера для тусовок на улице, ночи — для клубов и секса. Дэн играет каждые выходные, и, пока он разогревает танцпол, я стою рядом с ним, держа в руке стакан с виски-колой. Дэн сводит трек, и поворачивается ко мне:

— Хочешь попробовать?