— Сэр, — быстро ответил он, по привычке выпрямляя спину. — Доброе утро, сэр.

— Кейтс. Извини, что звоню на следующее утро после твоей свадьбы. Я уверен, что ты занят.

Если только немного. Август мысленно вздохнул, бросив взгляд на окно своей спальни. Кто бы узнал, если бы он просто подкрался к окну и бросил еще один быстрый взгляд на эту задницу?

— Это не проблема, сэр.

— Я звоню, потому что сегодня приходит перевод средств. Двести тысяч. — Он сделал паузу, чтобы откашляться. — Я вложил деньги во имя Сэма.

Пуповина натянулась в грудине Августа.

— Это… — Дерьмо. Было больно дышать. — Вы, конечно, знали его гораздо дольше меня, но я думаю… Я знаю, что это будет много значить для него, сэр.

— Я мог бы знать его дольше, но, к сожалению, я не думаю, что знал его лучше. Этот сон о винограднике был чем-то, чего я никогда не понимал. Или не пытался понять, я полагаю. — Высокопарный характер слов командира ясно дал понять, что признание было трудным. Черт, вести личную дискуссию вообще не в его стиле, не говоря уже о такой эмоциональной теме, как его сын. — Может быть, это мой способ исправить это. Посмертно.

Август откинул голову назад и глубоко вздохнул.

— Я сделаю все, что в моих силах, с деньгами, сэр. Я не силен в этом. Не таким, каким был бы Сэм. Но я постараюсь сделать так, чтобы вы оба гордились.

— Не пытайся, Кейтс. Просто сделай это.

Решимость закалила его мышцы.

— Да сэр.

Командир повесил трубку. Долгое время Август оставался на месте с телефоном, все еще прижатым к уху. Не пытайся, Кейтс. Просто сделай это.

Да, именно это он и сделает. Перестанет дурачиться и создаст долговременное наследие во имя Сэма. Чести Сэма. Разве его друг не заслужил этого? Это зависело от него. Не было никого, кто мог бы осуществить эту мечту. Нет никого, кто бы посвятил время. Эта мечта была на его плечах, и ему нужно было больше сосредоточиться. Сделай это реальностью.

Входная дверь дома открылась, и в дверном проеме появилась Натали. Волосы спутались вокруг ее головы, его простыня обернулась вокруг ее тела, как тога. Она покосилась на него через туманный двор.

— Мне снится самый странный сон. — Она зевнула. — Я встал, чтобы пойти в ванную посреди ночи, а ты тренировался.

— Это не сон. — Август напряг бицепсы. — Ты действительно вышла замуж за это.

— Нет. — Она потерла глаза, и нежность вонзилась в его живот, как копье. — На улице было еще темно.

— Сейчас пять часов утра, плюс-минус несколько минут. — Он неторопливо направился к ней через лужайку, чувствуя, как в его животе крутится чувство вины из-за телефонного звонка, на который он только что ответил. — Это время, когда я встаю.

— Ой. — Еще один зевок, на этот раз больше. — В таком случае я хочу развода.

— Извините, я не подпишусь.

Ее улыбка была милой и сонной.

— Тогда отравление мышьяком.

— Чтобы отравить меня, принцесса, тебе нужно уметь что-то готовить.

Судя по ее раскрасневшимся щекам, этот мог показаться слишком резким. Он уже был готов извиниться, когда она сказала:

— Не могу поверить, что я спала с тобой.

— Мы еще не спали вместе. Когда мы это сделаем, ты поймешь.

Почему. Почему он не мог перестать раздражать ее? Его мозг пытался опуститься и зажать ладонями его тупой рот, но, очевидно, его руки были недостаточно длинными, и он не мог дотянуться.

— Тогда, наверное, я никогда этого не узнаю, — сказала она, пожимая плечами. Прошло мгновение, и она посмотрела на телефон, все еще в его правой руке. — Я слышала, ты с кем-то разговаривал?

— Нет. — Блять.

Его желудок направил волну кислоты ко рту.

Его разум дал ему четкую дорожную карту для немедленного исправления лжи. Все, что для этого потребуется, это рассказать ей об инвестициях от его начальника.

Легко.

Конечно.

Он просто сказал бы Натали, что не отказался от женитьбы из-за своих чувств к ней. Что он любит ее и ничего не может сделать, кроме как помочь ей добиться успеха. Не из-за влияния ее семьи на местного кредитного инспектора. Она бы с этим справилась и вообще не стала бы пинать его до психушки.

Между ними повисла пауза, между ее бровями появилась морщинка.

Она бросила последний взгляд на телефон — он солгал, и она это знала.

Исправь это, прежде чем пересечешь линию невозврата.

То, что она подозревала его, было хуже, чем выдержать небольшой гнев, верно?

— Натали, я должен сказать…

— Я еду в Нью-Йорк, — выпалила она. — Через пять дней.

— Что?

Не отвечая, она повернулась и захлопнула дверь, оставив его задыхаться на холоде, от его дыхания вокруг его лица образовались облака конденсата. Это только что случилось? Что происходило? Он вылизывал ее менее шести гребаных часов назад. Очевидно, он был не единственным, кто ехал на юг. К нему присоединялось их недолговечное негласное перемирие.

— Натали, — прорычал он сквозь зубы, ворвавшись в дом следом за ней. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как она исчезает в своей спальне, а белая простыня волочится за ней по земле. Кошка набросилась на волочащееся белье, немного поборолась с ним, прежде чем броситься в темноту. — Вернись сюда.

Он попробовал ручку, ожидая, что она заперта, и не был разочарован.

— Открой дверь.

— Почему? — сказала она сквозь густую древесину.

— Нельзя просто бросить бомбу типа «Я еду в Нью-Йорк» и уйти с важным видом.

— О, я та, кто напрягается, бицепс-сгибатель?

— Это честно. — Он положил руки на дверь, желая, чтобы она растворилась.

— Прости, что намекнул, что ты не умеешь готовить.

— Я не имую, — ему показалось, что он услышал ее очень тихий голос.

И это крошечное признание заставило его горло загореться.

— Натали, пожалуйста. Я просто хочу поговорить.

Нет ответа.

Она не сердится из-за кулинарной шутки, придурок. Она заперлась от тебя, потому что ты солгал, и она более чем достаточно умна, чтобы разглядеть это.

— Я разговаривал по телефону со своим командиром. — Август попытался открыть журнал вызовов, опустился на колени и сунул телефон под ее дверь. — Мы оба рано встаем.

Чем дольше тянулось молчание, тем сильнее ему хотелось биться головой о дверь. Но, наконец, в спальне послышался тихий скрип половиц, движение теней. Он неслышно выдохнул и закрыл глаза, давление в его груди немного уменьшилось. Ему нужно было рассказать ей об остальном. Признайся, почему звонил его командир. Но сначала ему нужно было прояснить одну вещь.

— Ты думала, что я разговаривал по телефону с другой женщиной или что-то в этом роде?

Это было бы в другой день. Другие женщины могли бы также быть невидимыми, так как он встретил эту.

— Нет, — сразу сказала она, и он расслабил плечи. — Я так не думала.

Он прижался лбом к двери.

— Хорошо.

— Хотя технически… мы женаты только на бумаге. Я-я думаю, тебе разрешено, верно?

Его плечи вздрогнули, сопровождаемые резким поворотом отрицания в середине.

— Неправильно. Для меня есть только ты. — Боже, сказать это вслух было все равно что свободно падать и приземляться на облако. — И для тебя есть только я.

— Пока это не закончится.

— Верно, — сказал он, сжав челюсть. — Пожалуйста, открой дверь.

Прошли секунды.

— Я бы не хотела…

Август медленно вдохнул через нос, затем снова выдохнул.

— Малышка.

Это у нее перехватило дыхание?

— Это теперь кодовое слово или что-то в этом роде?

— Ага. Оно. Потому что мы, вероятно, оба думаем, что это глупая нежность, я прав?

Она утвердительно замычала.

— Так что, если я достаточно смирюсь, чтобы сказать это, я серьезно. И наоборот. — Прошел тяжелый удар. — Малышка.

— Ох, только за то, что громко плакал, — проворчала она, открывая дверь и сунув ему телефон, из-за чего чуть не уронила простыню, сохраняя скромность. Она торопливыми движениями собрала ее обратно, но на самом деле он не заметил ничего, кроме бледности ее лица. Что-то изменилось. Ей было не так комфортно с ним, как раньше. Даже если она пыталась создать непринужденный вид. — Послушай, я слишком остро отреагировала. — Она провела пятью тонкими пальцами по своим волосам. — Раньше Моррисон был скрытным, и я думаю, это его больное место. Мы были наняты фирмой в одно и то же время, поэтому поначалу мы сильно конкурировали. Это никогда не исчезало. Он любил сравнивать портфели, но только тогда, когда был впереди. Когда его число сократилось, он прятал это. Спрятал деньги. Настаивал на ведении отдельных финансов. В любом случае… это не важно.