Она зря потратит дыхание.

— Вернись сюда, — прохрипел он, изучая ее. — Мучаешь меня. Я могу взять это. — Встать. Ей нужно было встать.

Они почти наверняка были замечены целующимися в отражении окна. Цель Гнезда Влюбленных была достигнута. Так почему она снова наклонилась, жаждая полноты его губ и того, как его руки медленно блуждали по ней, запоминая изгиб ее бока, форму ее коленных чашечек.

Рот Натали находился в полусантиметре от Августа, ее сердце бешено колотилось. Перчатка между ними расплывалась. Этот поцелуй должен был быть посвящен наслаждению. Изучение. Их. В отчаянии она попыталась вспомнить все оскорбления по поводу ее пьянства и того, как он намеренно ослепил ее в палатке, но все, что она могла чувствовать, это его сердце бешено колотилось, а ее собственное подпрыгнуло в ответ на доказательство того, что он был так взволнован.

— Натали.

Ей потребовалось полных пять секунд, чтобы понять, что говорит ее мать.

Откуда?

Натали подняла голову и наклонилась в сторону, и там была Коринн, скрестив руки на своей стройной талии, глядя на нее с бесстрастным выражением лица.

— Боже мой, — прошептала она. — Застукала за поцелуями матерью. Я случайно не села на поезд обратно в твою среднюю школу?

— Можем ли мы поговорить наедине, пожалуйста? — Коринн продолжила.

— Одна минута.

Натали нырнула обратно в кресло, желая вернуть своему лицу нормальную температуру.

Голова Августа со стоном откинулась назад.

— Боже.

— На самом деле Антихрист больше похож на ее атмосферу.

Его грудь вздымалась и опускалась от болезненного смеха.

— Ты должна дать мне минуту. Или… шестьдесят. Чтобы эта штука упала.

— В таком случае определенно не думай, что я помогу, — сказала она, хлопая ресницами.

— Натали, — прохрипел он.

Она прижалась губами к его уху и испустила теплый вздох, от которого он вздрогнул и вцепился в край ее платья.

— Похоже, я выиграла, крысиный король.

У него отвисла челюсть.

— На этот раз.

— Это единственный раз, когда это произойдет. Мы высказали свои точки зрения.

— К сожалению, у меня все еще есть моя, — пробормотал он, кивая на свои колени.

— Мерзко, — отрезала она, хотя почувствовала, как в горле застревает смех, и слезла с его колен.

— Соберись, пока я, — она встретилась глазами с Коринн, — поговорю с моей прекрасной мамой. — Коринн закатила глаза и ушла.

Натали последовала за ней, улыбаясь и благодаря людям, которые поздравили ее. Когда они подошли к тихому уголку вагона, на лице Коринн сохранялась безмятежная улыбка, но нельзя было не заметить гнев в ее глазах.

— Тебе не кажется, что было бы неплохо немного предупредить нас, прежде чем втягивать меня и твоего брата в этот трюк?

— Да, действительно. Это было моим намерением…

— В течение тридцати минут ты и эта… обезьяна превратили нас в зрелище.

Внезапно кровь Натали закипела.

— Он ветеран войны. Морской котик. Никогда больше не говори о нем так.

Рот ее матери захлопнулся, но она быстро перегруппировалась. Однако Натали этого не сделала. С каких это пор она так увлечена защитой этого человека, который должен был быть ее врагом? Она могла оскорблять его, пока коровы не вернутся домой, но кто-то другой попытался это сделать, и она откусила им голову?

— Ты плеснула вином в лицо этому человеку на конкурсе «Букеты и новички» два дня назад. Ты думаешь, что все в городе не знают об этом? Ты не думаешь, что они недоумевают, как ты мог так быстро перейти от врагов к боевым действиям?

Щеки Натали вспыхнули. Такими темпами она собиралась сжечь слой кожи.

— Пары спорят. Ты должна знать это лучше, чем кто-либо другой. Не так уж сложно проглотить мысль о том, что мы были в разгаре ссоры.

Эта женщина уже качала головой.

— Ты собираешься унизить эту семью, так же, как ты делала это в старшей школе.

Натали отпрянула, как будто ее ударили. Ее тело отступило от резкого выговора — и ее спина тяжело уперлась в неподвижный предмет. Вздрогнув, она наклонила голову и увидела позади себя нахмурившуюся Августу.

Сначала на нее, а потом на ее мать.

— Все в порядке, принцесса?

Коринн посмеялась над этим прозвищем. Натали наблюдала, как ее мать ведет войну между манерами и ее явным гневом. Удивительно, но гнев победил. Вместо того чтобы пожать руку Августу и сказать что-нибудь, чтобы сгладить неловкую ситуацию, как обычно, Кориyн проплыла мимо них с натянутой улыбкой и подошла к другой группе, начав скучную светскую беседу о восстановленных старинных приспособлениях поезда.

— Сколько ты слышал? — спросила Натали, не оборачиваясь. Удар прошел.

— Немного.

Судя по его грубому тону, он слышал часть о том, что она унижает семью.

— Большее. Наверное, я заговорил слишком рано. — Она не знала, что делать со своими руками. Взять их. Жест без цели. Обнять ее середину.

— Ты выиграл сегодняшнюю битву.

С минуту они стояли молча. Затем Август удивил ее, схватив ее за правую руку и поведя обратно к Гнезду Влюбленных. Он опустился на сиденье и потянул ее за собой. У нее не было сил бороться с ним или притворяться, что его тепло не приветствуется, и мгновение спустя она обнаружила, что ее голова спрятана под подбородком Августа, а ее ноги лежат на его бедрах, и она смотрит, как Напа проходит мимо в тишине.

— Давай назовем это ничьей на сегодня, — пророкотал он.

Натали, пережив потрясение на всю жизнь, закрыла глаза и кивнула.

Его голос успокаивал ее ухо.

— Я возьму напрокат смокинг, а ты наденешь красивое платье. Или штаны. Я ценю свои яйца, поэтому я не говорю тебе, что надеть, мне просто нравятся твои ноги. Много. По сути, им место в музее. — Она фыркнула в знак благодарности, и он погладил ее по голове. — Мы произнесем клятвы, а потом я отведу тебя домой, к моему сумасшедшему коту. Мы могли бы даже сблизиться, пытаясь защитить себя от ее кошачьего зла. Если нам удастся пережить друг друга — и Угрозу — мы протянем, пока у тебя не появятся деньги, чтобы открыть свою фирму. Хорошо?

Пытался ли кто-нибудь когда-нибудь успокоить ее таким образом?

Может быть, Джулиан, когда она впервые вернулась домой и почувствовала себя ужасно не в своей тарелке на острове Святой Елены. Но усилия ее брата не сработали так. Не так основательно.

Как странно, что Август успокоил ее после того, как он так долго ее раздражал.

— Хорошо, — согласилась она, кладя руку на его грудь. — И твой кредит.

Прошла пауза.

— Ага, принцесса. Это тоже.

И она оставила свою ладонь на его сердцебиении, чувствуя ровный стук, в то время как поезд катил по бескрайнему небу, и его подбородок в конце концов остановился на ее макушке. Может быть, это было бы не так уж плохо, в конце концов.

Ха.

Глава седьмая

Знакомые лица улыбались Натали в ответ с поверхности экрана ее ноутбука. Каждый раз, когда она заходила в социальные сети, чтобы проверить своих нью-йоркских коллег, их лица и даже их имена становились все менее и менее узнаваемыми. Фотографии ее бывших коллег на частной крыше были сделаны только вчера, может быть, даже когда она целовалась со своим заклятым врагом в поезде с вином, но это было все равно, что рассматривать фотографии из прошлого.

Чем дольше Натали отсутствовала в Нью-Йорке, тем более незнакомыми ей становились эти люди и их блестящая деятельность. Прилив эйфории после удачного обмена, адреналин, поднявшийся, когда прозвенел первый звонок, — ее воспоминания об этих вещах начали угасать вместе с запахом победных сигар. Те кусочки ее жизни приглушались, и она хотела их вернуть. Резче. Она хотела испытать все это снова, лично.

Когда она впервые прибыла на остров Святой Елены, у нее было почти отчаянное чувство FOMO³. Должна вернуться как можно скорее. Нельзя допустить, чтобы они забыли обо мне. Оно все еще было там, билось, как дополнительный пульс в ее кровотоке, но безотлагательность начала терять свою власть над ней — и это просто не годилось. Она нуждалась в этом обратно. Пять минут в Нью-Йорке приравниваются к пяти годам в любом другом месте. Люди забыли. Бизнес пошел дальше. Дорога проложена прямо над вчерашними звездами и они названы лежачими полицейскими.