— Вы, генерал, — фюрер обращается к фон Леебу, — проследите, чтобы конструкторы ни в чём не нуждались. Танк мне нужен уже завтра.

9 декабря, вторник, время — 9:05.

Берлин, Рейхсканцелярия.

Совещание с руководством спецслужб.

Накануне адмирал Канарис чуть было не довёл Гитлера до кондрашки. Кондратий не пришёл, но короткую вспышку гнева Канарису пришлось пережить.

— Ты предлагаешь мне сдаться этим островным снобам⁈ — папка с документами летит в голову адмиралу, но попадает в грудь. Адмирал вовремя вскакивает со стула, папка врезается ему в грудь. Оттуда выпадает пара листов.

— Ни в коем случае, мой фюрер! — восклицание останавливает кипение эмоций Гитлера, но ему ещё нужно четверть минуты, чтобы остыть.

— Объяснитесь, адмирал.

— Нам нужно всего лишь обозначить контакт с островитянами, — дальнейшие слова Канарис старается проговаривать быстрее, но максимально ясно. — Затем мы организуем утечку для большевиков. Конечная цель — посеять раздор между союзниками. Сталин не будет доверять Черчиллю, Черчилль будет подозревать в двуличии Сталина. Их согласованные действия затруднятся. Есть вероятность, что сотрудничество между двумя нашими главными врагами спадёт до самого низкого уровня.

Этот план Гитлер посчитал приемлемым. Канарис же про своё тайное желание войти в союз с англичанами не забыл.

И сегодня в кабинете фюрера находятся высшие чины СД и разведки. Кроме шефа абвера, инициатора этой встречи, присутствуют:

1. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.

2. Обергруппенфюрер СС, шеф РСХА (Главное управление имперской безопасности), Рейнхард Гейдрих.

3. Оберштурмбанфюрер СС, заместитель начальника VI управления РСХА (внешняя разведка) Вальтер Шелленберг. Начальник управления Хайнц Йост в настоящий момент находится в Богемии.

— Ко всему прочему предлагаю остановить попытки овладения Суэцким каналом. Нам в любом случае придётся собирать все силы для обороны Германии. Африканский корпус Роммеля и другие части, расположенные в Южной Европе, всё равно придётся перебрасывать ближе к Германии, которая сейчас почти беззащитна. Два этих фактора, якобы сепаратные переговоры Англии с Германией и сворачивание военных действий между ними, убедят Москву в предательстве Лондона. Параллельно с этим можно прекратить бомбардировки английской столицы и других городов с той же целью. Для ммобилизации люфтваффе на восточном направлении.

— Это не весь план, только первая часть. Вторая почти автономна, её можно рассмотреть позже. Даже независимо от решения по первой, — после короткой паузы Канарис заканчивает доклад и садится.

— Как отнесутся к этому японцы? — фюрер непроизвольно морщится от резко писклявого голоса Гейдриха, но быстро справляется с мимикой. И отвечает сам.

— Наши японские друзья отнесутся к этому очень плохо.

— Заранее предупредим их, — предлагает Канарис.

— Безусловно, предупредим, — бурчит фюрер. — Только они всё равно будут сомневаться. И открытия второго фронта против Советов мы не дождёмся.

— Мы в любом случае этого не дождёмся, — негромко и осторожно, как самый молодой и не титулованный, произносит Шелленберг. Но его слышат, и начальство его в лице Гиммлера и Гейдриха смотрит с одобрением.

Собрались в кабинете Гитлера далеко не самые глупые люди Германии. Злодейство вполне совместимо с какой-то степенью гениальности.

— Не вызовет ли эта новость у Москвы желание усилить натиск на нас до предела? — подкидывает Гиммлер дровишек в костёр общих размышлений.

— Полагаю, они и так действуют на пределе возможностей, — Канарис пробует отстоять свою позицию.

— Вот именно, что полагаете, дорогой адмирал. Наверняка мы этого не знаем… хотя почему не знаем? — Гиммлер хитро сощурился. — Скажите, адмирал, как по вашим сведениям проходит мобилизация в Советах?

Канарис мгновенно мрачнеет, и напускать туман под пристальным взглядом фюрера не решается.

— Недавно её ограничили. Подняли возраст с 17 лет до 18 и ввели длинный перечень категорий граждан и специальностей, по которым призыв в армию ограничен или полностью под запретом.

— Добавьте, что новобранцев в бой они давно не пускают. Прежде, чем те не пройдут трёхмесячную подготовку, — насмешливо добавляет Гиммлер.

— Но в этом есть и плюс. Уверенность в своих силах легко перерастёт в самоуверенность. И мы можем этим воспользоваться.

— Они могут усилиться за счёт новых вооружений. Показали это недавно при попытке прорыва фон Лееба с Курляндского плацдарма, — Гиммлер смотрит на своего ближайшего помощника с одобрением, Гитлер от писклявого голоса Гейдриха уже не морщится.

— У меня тоже не создаётся впечатления, что русские сильно торопятся. Оставлять у себя в тылу две сильные группировки они е станут, — произносит Гитлер и на следующей фразе обсуждение темы заканчивается. — Они могут поторопиться только с уничтожением группы армий «Юг», но мои генералы утверждают, что на это им не хватит сил. В ближайшее время.

Сообщать присутствующим, что принято решение сократить до минимума производство лёгких танков вплоть до Т-III и сконцентрироваться на Т-IV самой последней модификации, Гитлер не стал. Ни к чему. К тому же разведка и контрразведка и так всё знают. Как и то, что в отличие от Советов в Германии и сателлитах началась волна дополнительной мобилизации. Огромные потери на Восточном фронте требовалось срочно восполнять.

— До Муссолини тоже надо донести, что это дезинформация, — задумчиво произносит Гитлер.

— Не поможет, — Гиммлер несогласно блестит очками. — Он же не будет об этом сообщать всему правительству и всем генералам. Это всё равно, что всем рассказать.

В итоге Канарис так и не смог пробить свой план «Вальс с англичанкой». Слишком велики издержки. Но второй его план, «Троянский конь», вызывает противоположную реакцию.

Окончание главы 14.

7 декабря, воскресенье, время 18:15

Москва, Кремль, Ставка ВГК.

— Что думают наши маршалы по этому поводу? — жёлтые глаза вождя смотрят на меня, будто я единственный здесь маршал. Нас тут, как собак…

И что я могу думать? Этой новостью всех, будто чаном по голове прихлопнуло. Огромная благодарность Арсеньевичу за послезнание, для меня совсем не новость, но всё-таки. Японцы врезали сегодня, — нет, по-нашему времени уже вчера, просто сегодня там раньше настало, — по Пирл-Харбору. Военно-морская база США на Гавайях. Разность часовых поясов аж в тринадцать часов сказывается. Там было восемь утра 7 декабря, у нас, соответственно, в этот же самый момент — 6 декабря, семь часов вечера. Ужин у меня дома тогда закончился, и Ада потащила меня в шашки играть. А в это время япошки утюжили америкосов.

Однако приходится отвечать.

— Лично я думаю, что накрылись американские поставки во Владивосток. Японцы начнут караваны из Америки топить.

— Подгоним туда свои танкеры или просто купим в США, — немного подумав, отвечает Сталин. — Мы с японцами пока не воюем.

Ну, да. Гнать топливо через Атлантику, нашпигованную «волками Дёница», опасно. Кстати…

— Товарищ Сталин, так что? Американцы объявят войну Японии? Германии тоже?

Сталин принимается набивать трубку.

— Рузвельт по телефону сказал, что в настоящее время Конгресс принимает решение объявить войну Японии. Президент уверен, что примут. С Германией вопрос будет решён чуть позже.

Германии тоже войну объявят? Объявят, объявят, только не помню, когда, — бурчит из своего закоулка Арсеньевич. Что объявят, это я и сам знаю. Не зря тот корреспондентик про второй фронт меня пытал. Мне интересно — когда.

— Тогда ситуация выравнивается, — размышляю вслух. — Что через Атлантику, что по Тихому океану есть опасность для перевозок.

— Но во Владивосток короче… — Сталин поджигает трубку и выпускает первые клубы ароматного дыма. Немного раздражает его манера курить во время совещаний, потому что сразу самому хочется.