– Фу, – скривилась Гусыня. – Почему ты позволяешь ему это делать? Это же гадко!

– Ерунда, – сказал Боб, чмокая меня в хрящик уха. – Это же приятно. Собачья нежность.

– Каждому свое, видимо. Прошу меня извинить, мне надо кое-что проверить.

Спустя всего несколько секунд я услышал, как Гусыня орет в холле. Наверное, ее было слышно даже в Нью-Йорке.

– Мария! Немедленно в гостиную! Сейчас же!

Мария появилась со скоростью света. На ее несчастном лице застыло выражение паники.

– Да, да, мисс Оливия, я уже тут.

– Разве я неясно выразилась по поводу просмотра моего телевизора?

– Но я его не смотрела, мисс Оливия.

На самом деле мы смотрели его вдвоем. Мне было бесконечно жаль толстушку.

– Неужели? Может, это я смотрю мексиканские сериалы?

– Нет, мисс Оливия.

– А это что? Неужели собачья шерсть? На моем белом диване! Только не говори, что эта мерзкая маленькая шавка клала свои мерзкие грязные лапы на мой диван стоимостью двадцать пять тысяч долларов?!

– Я думала…

– Ты неправильно думала, Мария!

– Да, мисс Оливия.

– Неужели от тебя пахнет алкоголем?

– Простите… мисс Оливия…

– Ты ценишь эту работу, Мария?

– О да, мисс Оливия. Очень, очень ценю.

– Тогда больше никогда… слышишь? Никогда не проделывай ничего подобного! Или я вышвырну тебя из Америки в грязную Мексику! И это случится быстрее, чем ты успеешь сказать «мисс Оливия».

Боб посмотрел на меня. Я – на него. Кажется, нам обоим требовалось срочно отлить.

Когда мы вернулись с прогулки, Гусыня приветствовала нас так, словно ничего не произошло.

– Простите за ту сцену. В наши дни надо постоянно проверять персонал.

Боб промолчал.

– Может, выпьем по чашке чаю на ночь? Или чего-то покрепче? У меня есть бутылочка пятилетнего портвейна, которая так и ждет, чтобы ее откупорили.

– Неплохая идея. К тому же меня слегка продуло, а при моем графике нельзя просто взять и слечь с простудой.

Гусыня упорхнула за выпивкой, а мы с Бобом остались в гостиной. Боб сел на диван. Я, понятное дело, остался сидеть на полу.

– М-м-м, – протянул Боб, прикрыв глаза. – Слышишь, как шумит прибой?

Я прислушался. Шум волн умиротворял.

К сожалению, Гусыня Оливия вернулась слишком быстро. На ней было очередное платье, не оставлявшее простора воображению.

– Ух, ну и наряд, Оливия.

– Это «Ла Перла». Тебе нравится, Бобби?

– Ты выглядишь очень… притягательно.

Я давно знал Боба, так что понял, что он врет. Гусыня наклонилась к нему, выставляя напоказ декольте, подала стакан.

– Выпьем за любовь, – провозгласила она, чокаясь с Бобом.

– И за Кубок мира, – добавил Боб.

Гусыня провела пальцем по его подбородку:

– Мне нравится твоя ямочка.

– Она досталась мне в наследство от деда.

– Она меня заводит.

Оливия оставила напиток, скользнула рукой по бедру Боба, расстегнула ему ширинку и наклонилась. Я в ужасе следил за ее открывающимся ртом.

Господи, она сейчас откусит Бобу член!

– Да что с твоей дурацкой собакой?

Видимо, зарычав, я ее напугал, потому что Гусыня дернулась всем телом назад, задела плечом стакан с портвейном и…

– Мой диван! Мой белый диван!

Она забегала по комнате, а потом бросилась за Марией, велев той немедленно ликвидировать пятна.

– Бутылка пятилетнего портвейна, – причитала она. – Это сотня баксов. Платье от «Ла Перла» – еще триста, белый диван – двадцать пять тысяч…

– Выражение морды Майлса, – подхватил Боб, вытирая глаза от смеха, – бесценно.

– Оливия, прости, но я лучше буду спать в другой спальне.

– Не глупи, Боб, дорогой. Почему? Просто потому, что вечер не сложился?

Вечер точно не сложился, потому что меня начало тошнить.

– Просто сегодня неудачный день. Может, нам вообще не стоит спать вместе?

И тошнило все сильнее.

– Как ты можешь так говорить? Ведь у нас уже был когда-то секс. Ну же, не отказывайся, я вся горю. – Гусыня прижалась к Бобу и коснулась рукой его паха.

Содержимое моего желудка вращалось все быстрее.

– Перестань, Оливия.

Я с трудом сглатывал слюну и пытался удержать рвоту.

– Да что с твоей собакой?

– О нет! – простонал Боб. – Кажется, Майлса сейчас… Уже…

– … вырвет!

Именно это я и сделал. Блеванул на прекрасный белый ковер Гусыни Оливии.

Боб и я проснулись от звука капель, барабанящих в стекло.

– Еще так рано. Наверное, с утра льет, – пробормотал Боб. – Что ж, дружище, давай выбираться отсюда.

Дважды меня просить не пришлось. Когда мы тихо спустились по лестнице, к нам на цыпочках подошла Мария.

– Вы уезжаете, мистер Боб?

– Да, Мария. Мне неловко, что из-за нас у тебя вчера были неприятности. Как тебе удается ладить с этой женщиной?

– Это нелегко, можете поверить. Иногда мисс Оливия ведет себя отвратительно. Но она и платит хорошо. Наверное, именно деньги ее и портят, кто знает…

– Да. Порой деньги творят странные дела. Иногда хорошие, иногда, увы, плохие. Что ж, Мария, спасибо тебе за все. Особенно за заботу о Майлсе.

– Это доставило мне радость, мистер Боб. Хотите, сделаю вам небольшой завтрак на дорогу?

Я радостно вильнул хвостом.

– Нет, Мария, спасибо. Ты очень добра, но мы перехватим чего-нибудь по дороге.

Прежде чем мы уехали, я сделал большую лужу перед спальней Гусыни.

Это стало моим прощальным подарком.

Боб придумал, что я должен принести Джейн розовые розы. В знак приветствия, сказал он. Чтобы знала, что ее ждали и по ней скучали. И хотя Боб говорил только обо мне, я-то знал, что он подразумевал и себя тоже.

– О, вернулся мистер Майлс! – воскликнул Альберто, консьерж. – Без вас эту неделю нести дежурство было одиноко.

– Наверное, было тихо и мирно, – предположил Боб. – Джейн у себя?

– Я ее не видел. Но ведь я только сменился. Хотите подняться?

Конечно! Я затопал лапами на руках у Боба. Он спустил меня на пол и потянул за поводок к себе.

– Погоди немножко, ушан. – Он попросил Альберто позвонить в квартиру.

– Никого нет дома.

– Странно. Джейн звонила из аэропорта, как только самолет приземлился. Наверное, застряла в пробке.

Мы сели на кушетке и стали ждать. Мимо нас ходили люди, на вход и на выход, но Джейн все не было. Боб в сотый раз взглянул на часы, подергал себя за ухо и за волосы, повозился на кушетке, покашлял. Его терпение, равно как и мое, начинало испаряться.

– Это нелепо! – Он принялся тыкать к клавиши мобильного. – Где ее носит? И телефон не отвечает.

Еще через черт-те сколько времени к подъезду подкатила длиннющая черная машина. Открылась дверца, появилась женская нога, затем другая…

Джейн! Джейн, Джейн, Джейн!

– Расслабься, дружище, я и сам вижу, что это она.

«Так чего же ты ждешь?»

– Похоже, она не одна.

Хозяин был прав. Вслед за Джейн из машины выбрался какой-то мужчина.

Его лица я не видел, так как он отвернулся. У него были белоснежные волосы. Я с ужасом смотрел, как мужчина приобнял Джейн.

– Bay… – пробормотал Боб. – Ух…

И это все, что человек разумный способен сказать в такой ситуации? «Bay» и «ух»?

Меж тем мужчина сел обратно в машину и укатил прочь. Джейн помахала рукой и направилась к подъезду.

– Ой, ребята, я не знала, что вы тут, – сказала она, заметив нас.

На ее лице расплылась виноватая улыбка.

– Мы торчим тут почти час.

Судя по всему, Боб был немного не в себе. Но я не мог сердиться на Джейн долго, поэтому тотчас полез к ней на руки и принялся умывать.

– Ты действительно припозднилась. Майлс беспокоился.

«И не только я», – подумалось мне.

– У меня сел аккумулятор в телефоне. А на мосту Триборо была авария, машины еле ползли.

– Но тебе, видимо, и в пробке было комфортно…

– Ты о лимузине? – Джейн хихикнула. – Харлан…