– Постарайся впредь вести себя прилично, Майлс, – строго сказал он. – Договорились?
Никаких обещаний я давать не стал. Я не даю обещаний, которые могу не сдержать.
Очень скоро появилась высокая женщина, еще одна гостья. На ней было мало одежды, и она почти вся состояла из длинных костлявых ног и рук. Она напомнила мне то ли довольно привлекательное насекомое, то ли афганскую борзую, заросшую, угловатую. Мне стало интересно, так ли эта женщина тупа, как афганская борзая.
– Привет, Майлс! – пропела она, направляясь ко мне. – Ты такой милашка!
У нее был высокий, режущий слух голос. Словно наступили на резиновую игрушку с пищалкой. Мне стало любопытно, на сколь высокой ноте эта леди будет визжать, если вцепиться ей в ногу.
Почти сразу за Афганской Борзой явились еще несколько женщин. У одной были выбеленные волосы, так начесанные, что голова походила на одуванчик. У нее оказалась совершенно невероятных размеров грудь. Я даже загляделся и чуть не сверзился с кровати. Одуванчик потянулся к Бобу и дважды чмокнул воздух в районе его щек. Я насторожился, но виду не подал.
Еще одна женщина совершенно мне не понравилась. Вещи на ней буквально болтались, а улыбка походила на оскал волкодава. Она странно держалась. Словно течная сука. Она подошла к Бобу и смачно поцеловала его в губы.
Что за черт!
Я разразился каскадом рычаний. «Отвали от него, вешалка!»
– Привет, Майлс. – Эта странная заметила меня и протянула ладонь. – Мы не встречались на этой неделе в офисе, я была в командировке. Я – Конни.
Я уловил запах духов Джейн. Как посмела эта нахалка надушиться любимым ароматом моей хозяйки?! «Ты не только уродина, ты еще и вор!»
– Какой злой вредный пес…
«А ты вешалка мерзкая!»
Я соскочил с кровати и торопливо куснул ее за палец. Так, для профилактики.
Эта истеричка завопила, словно я откусил ей всю кисть! А ведь я лишь едва сжал зубы!
Боб поймал меня прежде, чем я сумел укрыться под кроватью. Он надел на меня намордник! Да так сильно стянул ремни, что я едва мог пошевелить челюстями! Попытки содрать проклятую штуку лапами успехом не увенчались. Я обиженно взвизгнул и жалобно уставился на хозяина.
– Ах, бедняжка Майлс, – пропищала Афганская Борзая.
– Бедняжка Майлс? А мне ничуть его не жаль, – мстительно заявила Вешалка.
Рр-рррр… это все, что удалось мне ей сказать.
– Он такой злой, – задумчиво произнес мужчина, чьи лоферы от Гуччи я недавно покусал. – Прямо Ганнибал Лектор.
– Эй, Конни, – крикнул Тони с кухни, – может, у тебя сладкая кровь? С чего бы наш добряк Майлс решил тобой подзакусить? Может, порежем тебя и дадим ему вместе с бокалом кьянти? Как профессору Ганнибалу Лектору.
Вся компания весело засмеялась. Засмеялся даже мой хозяин, и это было особенно обидно.
Как я и опасался, вечеринка выдалась длинной.
Тони готовил еду достаточно долго, остальные гости раскладывали на столе закуски и разливали вино. А потом (словно я без этого не страдал!) мне пришлось смотреть, как они смакуют приготовленное, жмурятся от наслаждения, как по их лицам разливается довольство. Они нахваливали великолепное ризотто с грибами, восхищались эскалопами из говядины и одобрительно кивали, отведав салат с дыней и ветчиной.
Никому и дела не было до бедного голодного пса!
Наконец Боб сжалился надо мной и снял намордник. К этому моменту мне было уже кристально ясно, что лучше быть шелковым. Я сел недалеко от гостей и начал пожирать их алчущим взглядом. Меня заметили и поделились остатками пищи. Не все – только Боб, Тони и Афганская Борзая.
В общем, после вкусных объедков я повеселел, и вечеринка даже стала мне нравиться.
В какой-то момент Боб извинился и пошел в туалет. Я решил его сопроводить. Едва хозяин спустил воду, как в дверь постучали.
Кто там? Я занервничал.
– Боб, звонит Дженнифер. Возьмешь трубку? – спросил женский голос.
Боб озадаченно посмотрел на меня.
– Дженнифер? – Затем его осенило. – Ах, Джейн! Черт!
Он выскочил из туалета и схватил трубку.
– Алло? – выпалил он торопливо. – У меня вечеринка… Да, Тони готовил еду. Сейчас будет фламбе… по крайней мере Тони обещал… Майлс? О, он прекрасно себя ведет… по большей части…
– Хватит болтать, – томно сказала Вешалка. – Иди к нам, фламбе почти готово. Пламя так и пылает, Бобби!
– Еще немного алкоголя, и пламя станет всепожирающим, – хохотнул Тони, игриво подмигивая этой противной девице.
Почему-то все засмеялись. Я раздраженно чихнул. Боб зажал трубку ладонью.
– Ребята, чуть потише, пожалуйста. У меня серьезный разговор. Джейн? Алло, Джейн? Что за связь сегодня? Джейн, Джейн! Ты меня слышишь? Мы празднуем мой… алло? Джейн? Черт!
Боб уныло положил трубку.
– Кажется, связь оборвалась.
Точно, оборвалась. И не только телефонная.
* * *
Когда была вымыта посуда, у меня появилась робкая надежда, что гости скоро разойдутся. Как бы не так. Афганская Борзая сообщила, что кое-что принесла.
– Это очень клевое дерьмо, – пояснила она.
Все радостно заулюлюкали, а я озадаченно посмотрел на Борзую. Как дерьмо может быть клевым?
Она вытащила из сумочки тонкую кривую сигарету и зажала ее губами. Затем прикурила и несколько раз сильно затянулась. Когда эта странная мадам передала свою сигарету Тони, у нее был такой сосредоточенный вид, что я бы рассмеялся, если бы умел. Сигарета пошла по кругу, лица у всех становились очень серьезными, даже торжественными, будто гости занимались чем-то крайне важным. Пару раз дым долетал и до меня, заставляя чихать.
– Как думаете, на собак эта дурь действует? – спросила Вешалка.
– Не знаю, как насчет собак, а на меня действует, – сказал Тони, и по его лицу вдруг разлилась совершенно невообразимая улыбка.
Блондинка с пышной прической, похожая на одуванчик, пристально меня разглядывала.
– Слушайте, у этого пса такие клевые пятнышки! Особенно на шее и на спине! Прямо как у коровы. – Все захихикали. – А эта штука между ног! Боже, ну и громадина! Вот уж природа расщедрилась!
Не знаю почему, но все гости сочли эту реплику крайне забавной, потому что буквально зашлись в истерике. И чем больше они ржали, тем труднее им было остановиться. Малиновые от натуги, они вытирали слезы и мотали головами.
– У меня есть идея, – загадочно сказал Боб и включил музыку. – Сейчас вы услышите, как Майлс поет.
Я отказался открыть рот даже на сантиметр. Однако гости не оставляли меня в покое.
– Давай же, парень, спой! Голубчик ты наш! Микрофон в студию! – на разные лады вопили они.
– Спой, ушан… малышик, – уговаривал меня Боб, врубая Майлса Дэвиса. – А папочка даст тебе кусок сыра.
– Как мило! – визгливо восхитилась Одуванчик. – Боб называет себя папочкой Майлса!
– Да уж. Я просто в хлам, – закивал Боб с готовностью.
– А давайте поддержим нашего певца, – предложил Тони.
Сразу за этим он принялся подвывать.
Боб последовал примеру.
Затем к ним присоединился парень в покусанных ботинках.
Одуванчик.
Писклявая Афганская Борзая.
Даже Вешалка.
Я пытался себя сдерживать, но желание присоединиться оказалось сильнее меня. Моя голова запрокинулась назад, пасть распахнулась, и откуда-то изнутри раздался дикий вой.
Оуууууууууу!
Оу-оууууууууу!
Тони вскочил и принялся аплодировать.
– Браво, Майлс! Браво!
– Какая тональность! – восхитился Жеваный Ботинок. – Собачий Паваротти!
Все принялись ржать, и я смутился. Правда, мое смущение сняло как лапой, когда Боб угостил меня сыром и печеньем.
– Кто хочет танцевать? – спросила Афганская Борзая, вставая и принимаясь двигать тощими ногами и руками.
– С удовольствием присоединюсь. – Жеваный Ботинок вскочил и начал судорожно дергаться рядом.
– Я тоже! Надо хорошенько попрыгать, чтобы вытрясти калории после сытного ужина. – Одуванчик отпихнула свой стул и начала оглаживать руками свои бедра и необъятную грудь.
