- Вероника Владимировна, добро пожаловать в убежище. Никто не имеет права разлучать вас с сыном, - комендант легко улыбнулся, затем повернулся к Виктору. - Прапорщик, формально вы не нарушили никаких уставов, но, - голос коменданта приобрёл металлический оттенок, - поступили недостойно чести русского солдата. Стыдно должно быть. - и вновь Евгеньич переместил внимание, на этот раз на Прапора. - Денис, проведи с Виктором беседу, девушку с сыном разместить немедленно в расположении.

- Есть! - рявкнул Прапор, вытягиваясь в струнку.

- Всё, конфликт исчерпан! - громко объявил комендант и, уже повернувшись спиной, добавил. - Расслабьтесь, орлы. У нас есть проблемы поважнее.

И как-то сразу всё успокоились, с авторитетом Вышегородова никто не смел спорить. Витя смотрел на меня, насупившись, и конечно же хотел поставить выскочку на место. Я обратился к нему первым, взвалив на себя большую часть сумок сияющей от счастья Вероники.

- Расслабь булки, здоровяк, и не держи зла. Сейчас мы на одной стороне, но когда все закончится, можешь вспомнить этот инцидент. Можешь даже попробовать дать мне в морду, но включи мозг и подумай, что если ты прогонишь мать, твой ребёнок будет ненавидеть тебя всю жизнь.

Оставив его в тяжёлых раздумьях, я повёл Веронику вниз, попутно показывая, что и где. Где-то сзади, к моему удивлению, тащился Витя с остатками поклажи.

- Согласно одного из пунктов внутреннего положения Убежища, - минуя помещение за помещением, говорил я идущей чуть позади Веронике, - дети до четырнадцати лет должны находиться преимущественно при матери. Так задумано потому, что на плечах отцов лежит выполнение множества задач, и им по факту должно быть не до детей. Кстати, у нас в кубрике остались места. Предлагаю разместиться вместе с нами, потому что вскоре здесь будет много народу, за порядочность которых я не ручаюсь.

Девушка шла молча, внимательно меня слушая, но всё ещё иногда всхлипывая. Вскоре мы добрались до тайшетского кубрика, и я поставил сумки на пол.

- Мы на месте, - я гордо обвёл взглядом нашу территорию, где в данный момент находились мама и Катерина. - Знакомьтесь, располагайтесь, а я пошёл службу служить.

Мама приняла новых жителей тепло, сразу нашла с Вероникой общие темы, а Катя принялась что-то рассказывать парнишке. Вновь прибывшие, подкупленные гостеприимством, потихоньку приходили в себя, а я с чувством выполненного долга побрёл наверх. На полпути меня очень ожидаемо догнал Витя и злобно проговорил:

- Мы ещё вернёмся к нашему разговору, ловкач.

- Значит, не включил мозг, - я усмехнулся вполоборота к нему. - Не ругайся с незнакомцем, Витя, ведь ты его не знаешь. Тем более, ты не прав, но я уже не знаю, как эту информацию до тебя донести.

- Да, ты кто вообще такой и какого хрена забыл в моей личной жизни?! - громила схватил меня за плечо, пытаясь остановить и развернуть к себе лицом. Я повиновался рывку, но так быстро, что мощная ладонь качка соскользнула, а я, сконцентрировав силу в плече, простым толчком опрокинул Витю на бетонный пол и мгновенно сел ему на грудь, надавив коленом на горло. Приём прошёл так легко, что Витя не успел среагировать, а в данный момент, лишённый воздуха, и вовсе замер с болезненной гримасой, лицо его стало пунцовым.

- Меня зовут Бешеным не за красивые слова, - голосом, пропитанным леденящим холодом, сказал я. - Да и девушка эта, насколько я понял, давно не является твоей личной жизнью. Так что осади коней и засунь себе поглубже злость и эгоизм. Пойми, я в тот момент думал о твоём сыне, а ты думал о себе. И завязывай злиться - это скверная черта характера, а нам ведь ещё защищать своих плечом к плечу. Ты слушаешь меня? Кивни, - я чуть ослабил нажим, и Витёк через силу всё-таки кивнул, а я продолжил. - Так вот, я прошу прощения у тебя за всё, что тебе показалось излишним в моих действиях. Надеюсь, что ты всё же подумаешь головой и успокоишься.

Я резко встал и, пока здоровяк не передумал, ретировался, уже через две минуты дымя сигаретой у бетонных плит.

- Ну что? Как? - спросил брат, не отвлекаясь от разглядывания окрестностей. Правая ладонь уже привычно лежит на рукояти автомата, указательный палец вдоль спуска. В боях привычки приходят быстрее, а боев этих за неделю хватило на год вперед. Ну, и спасибо нашим трёхточечным ремням, которые мы сделали ещё в Тайшете. Оружие висит удобно, нигде ничто не давит и к бою оружие привести можно одним движением. А по факту заданных вопросов мы с братом поняли друг друга верно. Дима просто прочёл мои мысли.

- Переживёт, - вяло отмахнулся я.

- Значит, всё-таки поговорил с ним, - брат усмехнулся, покачав головой.

- Он сам хотел этого. Ты разве сделал бы по-другому?

- Я даже не успел ни о чем подумать, как ты уже всё продумал и сделал, - Дима засмеялся, выдыхая сгустки табачного дыма.

- Ничего я не продумывал, - честно ответил я. - Само всё сложилось, чутье сработало.

- Хорошее у тебя чутье, - похвалил Диман, по-доброму оскалившись.

Мы продолжали нести службу, солнце опустилось ниже к горизонту, намекая на недалекие сумерки. Но часа два в компании небесного светила ещё есть. Воздушное пространство как и прежде тревожили металлические птицы, вертолёты. Изредка с разных сторон доносились щелчки стрельбы, но всё это было где-то далеко. Мы же просто продолжали выполнять свои задачи. Хотя мне, к примеру, чудилось в этих выстрелах всякое, тревога не покидала ни на секунду. По действиям брательника читалось то же самое. И мы, в конце концов, имея две радиостанции, одну оставили на нашем канале, а вторая всё время гуляла по волнам, прослушивая переговоры военных, чтобы иметь хоть какое-то понимание о происходящем в городе.

Денис с нашими домастерил пост на холме. Наш бравый морпех, Хром, недолго думая, решил остаться дежурить. Получил на складе бинокль и радиостанцию, чтобы сподручнеенести службу. Он молчал недолго, уже минут через десять после заступления в караул вышел на связь со мной. Радиостанция в специальном кармане на груди разгрузки вызвала меня на диалог.

- " Бешеный - Хрому. Приём". - я откликнулся мгновенно коротким "говори", а Макс тревожно доложил. - " Вдоль садоводства движется транспорт. В голове УАЗ с военными, за ним джип и микроавтобус. Опознан, как наш. Как понял"?

- Принято, - коротко ответил я. - Продолжай наблюдение. Отбой.

Макс отключился, и параллельно с шумом сосен на ветру я расслышал приближающееся рычание моторов.

- Приближается колонна. Похоже на подкрепление, - пояснил я брату, указывая на дорогу. Тот лишь понимающе кивнул и молча смотрел вдаль, потом, уже увидев показавшийся из-за поворота знакомый УАЗ с приёмника-распределителя, сказал:

- Мне кое-что не нравится, - при этом Дима с сожалением покачал головой.

- Что не так? - Дима порой удивлял, ведь я даже не мог представить, что в этом убежище что-то не учтено. - Курить нельзя? В этом причина?

- Нет, - брат посмотрел на меня с ухмылкой, потряс автоматом. - Давай уже, как учил, патрон в патроннике, оружие на предохранителе, а то не чувствую себя уверенно, - он кивнул на рычаг затворной рамы "калаша" и переводчик огня - предохранитель. - Когда с качком этот рамс был, мы всё быстро сделали, но пару секунд потеряли. Гон это, привык в Тайшете, что патрон дослан.

Я посмотрел на брата ошарашенным взглядом. Ещё неделю назад мой любимый братан, человек простой до мозга костей, слесарь подвижного состава в вагоноремонтном депо со стажем, об оружии мог сказать только то, что оно стреляет. Знал основы, бывал на охоте и пострелушках, но не более того. А сейчас уже ведёт великосветские беседы на тему целесообразности полного соблюдения техники безопасности при обращении с оружием в условиях боевого конфликта, да при этом терминами сорит. Удивил, брательник, нет слов, но, как говорится, с кем поведёшься, а повёлся он со мной.

- Ты прав, - согласился я, пережив секунду удивления. - Давай по-нашему, - и я первым дёрнул рычаг затвора назад, а Диман последовал примеру. Переводчик огня, соответственно, вверх. Скинуть его вниз при любом кипеше несложно. Как говорится, сила в мелочах. Выигранная секунда решает, кто победит.