Я не обратил внимания на его похлопывания по плечу, увлечённо размышляя о силе слова. Слово, сказанное в нужный момент, хоть и жёстко, может направить заблудившуюся душу на нужный путь, дать надежду, дать стойкость. Как в моём случае, когда совсем молодая и неопытная медсестра Лиза научила меня ценить жизнь, а я, потерянный в незнакомом мире, уже хотел сдаться. Слово имеет огромную силу – как созидательную, так и разрушительную. И лишь от говорящего «слово» зависит, каким оно будет. Так что я сделал – добро или зло? Я не знал.

Металлическую балку, наспех окрашенную в красно-белую зебру и брошенную на бетонные блоки поперек дороги, спешно убрали. Отодвинули в сторону и «ежи» - средства принудительной остановки транспорта. БМП начала движение, мы двигались ей вслед…

***

Прежде, чем сделать передышку на выезде из Нижнеудинска, нам пришлось его пересечь. И зрелище, увиденное нами, не доставило никакой радости. Да, тела погибших уже успели убрать с улиц, но и без этого печального свидетельства ясно, что в небольшом сибирском городке произошла жестокая бойня. Сгоревшие здания, развороченные огнём и взрывами автомобили, куски бетона и металла повсюду. В городе я, сколько ни всматривался, не увидел ни одного неповрежденного строения, хотя могло статься, что вблизи федеральной трассы, проходящей оживлённой рекой сквозь Нижнеудинск, бои велись интенсивней. И всё же не заметить фуры, в которые грузились большие брезентовые свертки с телами, оказалось невозможно. Количество этих свертков повергало в шок. И если мужчины лишь сдержанно играли желваками на скулах, то слабый пол сдержать слёзы не мог. Также довольно скоро мы поняли, что боевые действия в городе ещё не прекращены - раз за разом сквозь тихий гул моторов слышался отдалённый стрекот автоматных очередей и сухие щелчки винтовок. Представляю, какова была численность бородачей, посланных сюда, ведь на окраине Нижнеудинска базировалась бригада мотострелков, и боевики не могли этого не знать.

А военных в городке хватало. Кроме того, уже стоя на заправке, находящейся на выезде из города, мы имели возможность наблюдать прибытие колонны военной техники и солдат. Сержант и его отделение сопровождения дождались, пока прибудет два БМП с бойцами, вставшими им на смену, и отчалили в обратный путь, навстречу воинской славе и подвигам в боях за Отечество. На прощание мы с сержантом выкурили по сигарете, отойдя в сторонку.

- Я объяснил ситуацию нашей смене, - сказал сержант, уставившись в асфальт. - Тем более, что из оперативного штаба пришла на вас разнарядка. В общем, в колонне гражданских к вам особое внимание, так как только у вас есть оружие. Вы и есть боевой резерв на всякий случай, который, надеюсь, не настанет.

- Спасибо за доверие, чего уж там, - хмыкнул я высокомерно, затем кивнул в сторону автобусов с местными. - А им почему не доверили?

- Тут ситуация немного другая, - сержант неопределенно покрутил пальцами. - Отсюда едут некомбатанты, в основном. Не знаю, каким принципом руководствовалось начальство. Видно по лицам, что этим людям война не по силам. А вооружённое ополчение пока привлекли к зачистке города.

- Вот оно как! - удивленно присвистнул я.

- Да, их отправят позже, - боец помялся на месте, переступая с пятки на носок и глядя куда-то вдаль, будто готовился сказать что-то важное, и наконец сказал. - Слушай... Мне кажется, бои в Тайшете не единственные в твоей жизни.

- Откуда мне знать, - я пожал плечами. - К чему клонишь?

- Просто чую твой опыт и... Я немного не в себе от всего этого... Скажи, как мне поступить верно?

- Как.., - я задумчиво глядел военному, находящемуся в смятении, в глаза. - Постарайся сделать так, чтобы все твои солдаты вернулись домой.

Он долго смотрел на меня непонимающим взглядом, но, наконец, в его глазах стала появляться осмысленность. Парень светлел миг за мигом, будто я открыл ему тайну жизни, хотя слова были просты.

- Спасибо, - с благодарностью он протянул мне ладонь, а я её крепко пожал. В следующее мгновение он уже удалялся к заведенному бронетранспортеру.

- Эй, подожди! О какой разнарядке ты говорил?! - вдруг спохватился я, ведь и правда интересно знать, что это значит.

- Из штаба сообщили, что именно вашу группу в какое-то конкретное место отправят. На распределительном пункте в Иркутске вас будут ждать.

- Кто? - спросил ожидаемо я, но сержант лишь пожал плечами:

- Не знаю. Но, похоже, что о вашей судьбе кто-то из Оперативного штаба переживает.

Он махнул на прощание рукой и поспешил к своим. Вот озадачил меня вояка напоследок. Ломать теперь голову всю оставшуюся дорогу, а путь неблизкий. Позади всего 150 километров из семи сотен. Жаль, но больше из сержанта не вытащишь. Видно, что и сам не в курсе. Я в задумчивости вернулся в свой походный лагерь, члены которого расположились возле Пазика, коротая время за досужим разговором.

- Ну, что там? - брат повернулся ко мне, бросив разглядывать трещины на асфальте.

- Ничего, - я развёл руками. - Ждём, пока сформируют колонну и двигаем дальше. Только вот сержант загадал мне на прощание загадку.

На меня уставились несколько пар пытливых глаз.

- Нам в Иркутске уже дорожку ковровую стелят. Сказали, что отправляют нас, тайшетских, в какое-то конкретное место, - поведал я скептически, только об этом и думая.

- И что это значит? - Надя удивлённо распахнула глаза.

Я хмыкнул с видом, чтобы ясен был мой посыл: " А я знаю?! " Мобильник сам нырнул в ладонь, я быстро нашёл в набранных номер Брусникиной, нажимая на кнопку с изображением зелёной трубки. Может быть, это её проделки. Но связь оказалась мертва. Каждая моя попытка дозвониться заканчивалась гнусным щелканьем, а "антенна", показывающая мощность сигнала связи, была пуста. Получается, что в этих краях мобильная связь отключена или же глушится специально. И как мне теперь найти ответы на столь важные вопросы, я не знал. А колонна в это время росла. Отовсюду появлялись автобусы и грузовики с людьми, а также другой транспорт.

Люди удручены, если не сказать, убиты горем. В их стране, городе - война, они уезжают из родного дома в неизвестность. Уж точно не до веселья. Словом, то же самое чувствовали и мы, включая страх перед этой самой неизвестностью. Транспорт никто не покидал, каждый сам сидел наедине со своим горем и котомкой вещей. Мы хотя бы в этом плане чуть веселее. Сидим все вместе, сплочённые одной бедой совершенно разные люди, разговариваем, даже шутки иногда проскальзывают. А чего грустить? В этом есть какой-нибудь смысл или практическая польза? Нас больше волновало то, что будет дальше.

Вскоре в нашем стане в гостях побывал молодой лейтенант, представившийся старшим сопровождения эвакуационной колонны. Говорил на "вы", уважительно, проявил некую осведомленность о делах наших бренных и приключениях в Тайшете, а также предупредил о мерах предосторожности в обращении с оружием. Также упомянул о роли нашей группы при возникновении нештатной ситуации. На том и разошлось, готовясь к поездке, и вроде всё по плану, но витало в воздухе какое-то напряжение. Молодой офицер явно что-то не договаривал.

Оставив позади истекающий кровью, полуразрушенный городок, мы барражировали по горному шоссе. С горки на горку. Затем движение замедлилось из-за вечно ремонтируемого участка трассы. Пейзажи менялись один за другим, ничем особо друг от друга не отличаясь. Лес кругом, один лишь сибирский лес. Говорят, что там, ближе к областному центру, его уже нет, а здесь тайга в двадцати шагах. Но встречаются и следы цивилизации. Заправки, придорожные кафе. Поля - поля зелёные, жёлтые, даже белые. Наверное, хлопок на них растёт, я не уверен. Множество деревень с непонятными и порой смешными названиями, которые им дали аборигены, проживавшие здесь до прихода первопроходцев. Часто выжженные, они сиротливо смотрели на шоссе. День тихонько клонился к закату, и я пытался вычислить, когда мы прибудем в Иркутск. Хорошо, что водителей в нашем маленьком войске хватало. Сейчас джипом управлял Хром, а автобусом Ванька. Не устраивала только скорость движения. Военные согласно инструкции категорически не хотели ехать быстрее шестидесяти километров в час.