На рассвете Гаврила только вышел на двор, как Алексей предстал:

-Ну что, голубчик! - радостно воскликнул он застывшему на месте Гавриле. - Прощайся с барином и смотри, чтобы здесь был порядок!

-Куда это Вы, Алексей Алексеевич? - растерялся тот. - Неужто, и впрямь,... уедете? Убедил Вас Пётр Сергеевич?

-Нет, не он, а душа сама,... цыганка-гадалка, обстоятельства... Всё вместе, - улыбался Алексей. - Чувствую, и правда, жизнь наладится, коли уеду отсюда на время.

-А как же дети-то?! - удивлялся Гаврила.

-Не переживай, поживут у бабушки с дедушкой. Те только счастливы будут. Им пора бы тоже отдыхать да наслаждаться обществом внуков, - хихикнул Алексей и похлопал Гаврилу по плечам. - Я вернусь.

-Вы обождите, барин, когда вернусь с деревни-то! - говорил Гаврила вслед уходящему в дом Алексею, но тот ничего не отвечал, никак не реагировал, и всё же Гаврила надеялся, что услышал.

Поспешив скорее к лодке, дабы скорее, как уговорился накануне с цыганами, забрать у них корзины до того, как уедут, он оглянулся ещё раз на усадьбу. Гаврила сразу вздохнул, чуть успокоившись, когда увидел Алексея, бегающего в саду с детьми и играющего с ними в догонялки. Наполнившись надеждой, что барин дождётся его возвращения, он сел в лодку и поплыл к деревне...

Табор всё ещё находился там, но видно было, что собирались уезжать. Подошедший к Гавриле Баро сразу распростёр руки:

-А ты молодец! Минута в минуту!

-Спешил. Скорее давайте, а то барин собрался уезжать, - поторапливал Гаврила, и одна из молодых цыганок тут же внесла из крытой повозки корзины, сложенные одна в другую.

Гаврила для уверенности проверил каждую, ладно ли сплетена, и стоял ещё некоторое время, слушая выступление пары молодых цыганок. Они пели песню, а когда из соседнего деревенского дома, из-за штор на двери, вышла ещё одна молодая цыганка и стала танцевать, Гаврила застыл на месте.

Он не верил своим глазам, что видел саму Анналис. Выпрямившись и не сводя с неё глаз, Гаврила ждал, что может она обратит на него внимание... Как по зову его души, Анналис после своего выступления оглянулась... В её широко раскрытых от удивления глазах Гаврила читал страх.

Он понял сразу, что она скрывается теперь ото всех и решила скрыться именно в цыганском таборе, где её, как видно, приютили или разрешили уйти из деревни вместе...

-Значит, крестьяне всё же скрыли тебя, - усмехнулся Гаврила, но Анналис поспешила прочь от него.

Она ушла в закрытую повозку и исчезла за свисающими шторками. Она не обратила внимания ни на него, ни на вышедшую следом пожилую цыганку, сразу что-то заподозрившую...

* - «Песня цыганки», стихи Я. П. Полонский.

-Гаврила?... Так тебя зовут? - подошла к нему пожилая цыганка, но Гаврила всё ещё смотрел на повозку, в которой скрылась Анналис.

-Ну и что? - усмехнулся он.

-Волосы такие чёрные у тебя, редко встречаю такие, - улыбалась та, и Гаврила взглянул в её хитрые глаза:

-Мой прадедушка был цыган.

-Родства с цыганами русский народ не стыдится, знаю, но не врёшь ты. Не просто так говоришь, - кивала цыганка, от чего Гаврила рассмеялся:

-Вот уж не знал!

-А ты поосторожней. Вот что ещё скажу, - улыбалась исподлобья цыганка. - Опасная женщина стоит на твоём пути. Но ты поможешь отыскать её и предать суду. Кто она, не знаю, но выяснить собираюсь. Чувствую, не случайно эта девка к нам в табор напросилась, дабы отвезли к помещику Кандалинцеву, а тот, наслышана, не так чист... И ты когда-то был его крепостным...

-Мне пора, - вдруг опомнившись или что-то решив, Гаврила хотел поспешить, но цыганка схватила его крепко за руку:

-Не отлучайся из усадьбы больше да будь на виду, чтобы беды не случилось.

-Каркаешь беды мне, - выдернул руку Гаврила и, забрав корзины, поспешил к лодке.

-Только предупреждаю! - еле расслышал он её спокойные слова и отправился в путь.

Долго ли ещё цыганка смотрела вслед, Гаврила того не знал, но будто чувствовал, пока не причалил к берегу. Только оглядываться не хотел. Привязав лодку к небольшому причалу, он пошёл с корзинами в сторону усадьбы, но навстречу показалось двое рослых крестьян. Не узнавая их, не понимая, в чём дело, он не успел что выяснить. Гаврила видел их грозные лица, пронзительные взгляды, а потом ощутил острую боль в голове, по которой кто-то сзади чем-то тяжёлым ударил...

Долго ещё Алексей ждал, когда Гаврила вернётся, но так и не дождался, решив всё же уже отправляться в дорогу. Карета для него и детей уже была готова и пожилой слуга помог уложить чемоданы с вещами...

-Присмотрите с Гаврилой здесь за всем, пока меня нет. Мой отец будет навещать. Он и за дела мои возьмётся, коли надо будет, - говорил Алексей.

-Конечно же, Алексей Алексеевич, - кивнул тот.

-Ну, что ж, готовы? - заглянул в карету с улыбкой Алексей, и его дочь с сыном радостно воскликнули:

-Да, папенька! Скорее!

-Прощай же пока, Тимофей, - обнял слугу Алексей и сел быстро в экипаж, чтобы расставание не затягивалось и не приносило с собою больше чувств.

Переполненный предчувствием чего-то интересного, хорошего от будущей поездки, Алексей отвёз детей родителям. Так же стал кратко со всеми прощаться...

-Ты уж погоди. Куда так спешишь? Ты даже не знаешь, куда отправишься! - остановил его отец, когда Алексей хотел сесть в карету. - Андрей проводит тебя. Сказал, сейчас выйдет. Никита как раз в плавание выходит, может с собой возьмёт.

-Да, да, чудесная идея! Я обожду его, - улыбнулся Алексей, на вид крайне взволнованный, но довольный, что те перемены, к которым он готов, приближаются с чем-то приятным.

На душе было радостно, спокойно и за себя, и за детей. Те были счастливы оказаться вновь с бабушкой и дедушкой, остаться на время жить у них. Тем более, что тем временем там же гостили и двоюродные сёстры, братья...

-Как там с твоими делами? Отпуск что ли взял? - интересовался отец, отправившись прогуляться с Алексеем в саду, и тот подтвердил:

-Да, пришлось взять. После письма Безобразова государю, где он обвинил нас, что мы клеймим людей, зарождаем новую революцию, что, мол, намерены уклониться от желаний Государя, мне посоветовали взять отпуск.

-Ну, думаю, что и правильно всё складывается... Хотя Государь и испещрил записки Безобразова, насколько знаю, своими возражениями. Назвал всё вздором, - со вздохом поддержал отец.

-Правда, ко всему прочему, письмо имеется анонимное, что недавно получили и я, и остальные депутаты нашего комитета, - достал Алексей записку из кармана и остановился зачитать. - Чем мы будем? Неужели мы все кинемся в колесницу бюрократии, захотим туда вскарабкиваться и в ней прогуливаться по головам отставшего населения? Но такая мостовая ненадёжна, и слишком легко перекувырнуться не нам одним, а и всему государственному устройству. Одно спасение для нас, для народа и для государства есть принятие нами благого решения присоединиться к народу, слиться с ним и стать во главе его.

-Ой, Алексей, держись, перемены в нашем краю грядут далеко не первые и не последние, - принимая всё происходящее на родине так, как есть, говорил отец, как бы ни было жалко, как бы ни хотелось менять свои устои, своё привычное течение жизни.

И он, и Алексей, как и многие вокруг, понимали, что так дальше, как есть, продолжаться не может, что всё, что теперь происходит и будет происходить, — не в силах изменить, но надо будет стараться выжить,... жить достойно...

-Забудь о делах на то время, пока путешествуешь, - положил отец Алексею руку ему на плечо. - Правильный тебе дали совет уйти в отпуск. Это должно помочь тебе не влезать в дела глубже да может обойти стороной явно назревающие неприятности.

-Будем надеяться, - улыбнулся Алексей...