– Никогда не был, – растерялся мальчик.

– Никогда? – девочка выразительно подняла круглые бровки и отодвинулась, всем своим видом давая понять, что с Тимошкой ей не о чем разговаривать.

Ужин показался Тимошке необычайно вкусным. Он изо всех сил пытался есть медленно и аккуратно, но это получалось с большим трудом. Почему-то суп хлебался только полной ложкой, а жареная картошка была так хороша, что сама просилась в рот.

– Обжора, – сквозь зубы шепнула ему Зиночка и выпалила скороговоркой: «Робин Бобин Барабек скушал сорок человек».

Тимошка не знал, кто такой Робин Бобин и почему он слопал столько народу, но ему абсолютно не понравилась эта Зинка.

«Разве так можно вести себя с гостями?» – подумал он.

Тимошка вспомнил, как ещё при жизни родителей к ним в дом забрели нищие из Малороссии – худая, истощённая баба и бойкая, вредная девчонка. Ух, как та деваха ела! Ровно свинья у корыта: чавкала, крошила хлеб по столу. Не стесняясь никого, сунула нос в чугунок с картошкой и вырвала из рук Тимошки сладкую пареную репку. Он ей ни слова поперёк не сказал. Понимал, что гостям в доме – лучшее место. Правда, девахина мать все же старалась вколотить дочке науку поведения и всё время таскала её за тощую косицу.

«Хорошо бы и эту Зинку хоть раз оттаскать за красивые волосёнки с голубым бантом на макушке», – подумал Тимошка, и ему сразу же стало стыдно за свои мысли.

– Почему у нас Тимофей ничего не ест? – спросила Нина Павловна, заметив, что Тимка решительно отодвинул от себя мороженое. – Неужели есть дети, которые не любят мороженое? Наши девочки его обожают. Особенно Зиночка.

«Девочки? – обратил внимание на её слова Тимка. – Значит, кроме Зины есть ещё одна дочка. Наверное, такая же злющая, как эта». Он вздохнул: «Скорее бы домой к тёте Симе. Там никто не будет дразнить за лишнюю ложку похлёбки. Наоборот, тётя Сима всегда хвалила, когда видела, как я подбираю кусочком хлебушка все остаточки с тарелки».

После ужина гости и хозяева перешли в просторную гостиную. Тимошка не знал, куда ему сесть, и остался стоять около двери.

– Иди сюда, – позвал его Пётр Сергеевич и подвёл к большому стеклянному шкафу, в котором стоял большой игрушечный корабль под парусами. Совсем такой, какой Тимошка видел на картинках в доме доктора.

– Это макет судна «Гиляк», – объяснил Пётр Сергеевич, – Юрий Львович обошёл на нём вокруг света.

«Обошёл вокруг целого света!» – поразился мальчик и с уважением посмотрел на хозяина. – Наверно, это очень долго, – сказал он вслух.

– Да уж, не быстро, – засмеялись взрослые, а Зина тайком скорчила ему рожу.

– Ниночка, позволь мне телефонировать в Гатчину, мне нужно сообщить, что я внезапно оказался в Петербурге и не успею вернуться к завтрашнему дежурству в клинике, – обратился к хозяйке Пётр Сергеевич.

Она с улыбкой кивнула, и Пётр Сергеевич подошёл к небольшому деревянному ящичку с ручкой. Тимошка смотрел во все глаза. Он слышал, что есть специальные аппараты, по которым можно разговаривать с разными людьми, не выходя из дома, но никогда их не видел. Доктор покрутил ручку на ящике:

– Барышня, мне госпиталь в Гатчине, – очень громко и чётко сказал он в трубку и поднёс к уху чёрный рожок на проводе. – Алло, Николай Иванович? Говорит доктор Мокеев. Я вынужденно оказался в больнице принца Ольденбургского и прошу разрешения задержаться – хочу показать Тимофею Петербург.

От этих слов Тимошкина душа воспарила прямо к сияющей всеми огнями люстре и принялась летать кругами около потолка.

«Завтра я увижу зверинец! – задрожал от радости Тимка. – Подивлюсь на полосатую лошадь. Говорят, там есть и другие диковинные звери – слоны с длинным, как рукав, носом».

Но, посмотрев на помрачневшее лицо доктора, Тимка понял, что случилось неладное.

В гостиной воцарилась тишина. Все напряжённо смотрели на Петра Сергеевича, словно ожидали, что, как только он положит трубку, суровая складочка около его глаз разгладится, и он скажет что-нибудь забавное. Но этого не случилось.

Пётр Сергеевич закончил разговор, встал и взволнованно походил по комнате.

– В Поволжье большая вспышка холеры, – наконец сказал он, – мне приказано немедленно присоединяться к отряду врачей. Завтра туда отправляется санитарный поезд. Тимка, собирайся, едем в Гатчину прямо сейчас.

– Петя, Петя, хоть переночуй, – запротестовал Юрий Львович.

– Нет, Юра, нельзя медлить ни минуты. Пока доедем, пока соберёмся…

Он одобрительно посмотрел на Тимку, который уже стоял наготове около двери, и взглянул на Арефьевых:

– Я попрошу вас ежедневно навещать в больнице Кирьяна. Больной пробудет там около месяца. Ну а Тимофей пока прекрасно поживёт с Серафимой.

– Знаешь что, Петруша, – вмешалась в разговор хозяйка, – оставь нам Тимофея. Он будет сам навещать своего братца в клинике, а Зиночкин учитель начнёт готовить его в гимназию.

Пётр Сергеевич с уважением посмотрел на Нину Павловну:

– Ты, как всегда, находишь наилучшее решение, Ниночка. Пожалуй, это разумный выход.

Тимошка бросился к доктору и обхватил его руками:

– Дядя Петя, не оставляй меня здесь. Я с тобой поеду в Поволжье, буду тебе воду кипятить, чтоб ты не заболел, буду суп стряпать, кашу варить! Я очень ловкий, дядя Петя, я не буду тебе обузой!

Глаза Петра Сергеевича влажно заблестели, и он положил руки на плечи Тимошке:

– Мальчик мой дорогой, на эпидемии не положено брать детей, там только доктора и сёстры милосердия.

– Я обязательно, обязательно выучусь на лекаря и буду везде ездить с тобой! – закричал Тимошка. – Обещаю тебе, ты только не умирай на эпидемии, дядя Петя, как мои мамка с папкой померли!

– Да Бог с тобой, Тимошка, с чего ты взял, что я собрался умирать. Я ещё дождусь, когда ты станешь доктором, раз ты мне это пообещал.

Ну а пока тебе необходимо прилежно готовиться в гимназию. Трудно сделать это лучше, чем у Арефьевых. А Зиночка тебе поможет. Правда, Зина?

Девочка сделала умильное лицо и сладко улыбнулась:

– Даже и не сомневайтесь, дядя Петя, день и ночь буду с ним уроки готовить.

– Вот и славно, – подвёл итог Юрий Львович. – Петя, обязательно сообщи нам с дороги, как у тебя идут дела и как здоровье, а Тимошка станет ежедневно писать тебе письма. Грамоту знаешь? – спросил он Тимошку.

Мальчик кивнул и нехотя оторвался от названного отца. Пётр Сергеевич быстро прошёл в переднюю, взял из рук горничной свою шляпу и потрепал Тимошку по волосам:

– Не скучай без меня, лекарёк, лечи пока Кирьяна, а там, даст Господь, и я возвращусь.

Дверь за Петром Сергеевичем закрылась, и Тимошка сразу почувствовал себя одиноким и растерянным, почти таким же, каким ощущал себя пару часов назад, когда заплутал в незнакомом городе.

– Зиночка, дружок, покажи Тимофею комнату для гостей. Я думаю, ему понравится новое пристанище, – хозяйка ободряюще улыбнулась Тимошке. – Не сомневаюсь, что мы с тобой скоро подружимся, и ты перестанешь дичиться. Вот увидишь, у нас тебе будет интересно и полезно. А за Петра Сергеевича ты не беспокойся, – ласково добавила она. – Он не единожды ездил на эпидемии и, как видишь, всегда возвращался с победой.

– Мама, нам пора, – прервала мать Зина.

Она взяла Тимошку за рукав двумя пальцами и потянула в сторону коридора:

– Здесь ты будешь жить, – Зиночка открыла дверь и ввела мальчика в небольшую квадратную комнатку, в которой были только кровать, комод и письменный стол, украшенный красивой лампой под абажуром зелёного стекла. – Да не вздумай за мной ухаживать, я этого не люблю, – строго предупредила она его, – а то у вас, мальчишек, одно на уме.

«Ухаживать за этой мымрой!» – от возмущения Тимошка лишился дара речи. Да он бы с ней даже раков ловить не пошёл, не то, что ухаживать. Коров пасти – и то на другую сторону выгона убежал бы. Тимка решительно сел к столу и отвернулся к окну, всем своим видом показывая, что не намерен дальше разговаривать. Зиночка фыркнула и, тряхнув кудрявой головкой, вылетела из комнаты.