Она права. Я не могу. И не должен. Я привык держать себя в руках, сохранять бесстрастное лицо и никогда не раскрывать больше, чем необходимо. Но с Лучией я теряю контроль. Я как пластилин в ее руках.

― Что бы ты предпочла, чтобы я сказал? ― Я отворачиваюсь. Я не защищаю ее скромность ― мы оба знаем, что через несколько минут она будет обнажена. Нет, это происходит по одной единственной причине.

Мне нужно защитить себя.

― Должен ли я сказать тебе, что, если ты не наденешь эти трусики в ближайшую минуту, я нагну тебя над своим столом и отшлепаю по твоей круглой маленькой попке?

Она не отвечает, не сразу. Ткань с шорохом падает на пол, и я трачу в ожидании минуту, жалея, что на стенах нет зеркал.

― Ладно, теперь можешь смотреть.

Я поворачиваюсь, и мой член превращается в камень. На ней только трусики и больше ничего. Ее грудь идеальна. Круглая и упругая, соски напряжены и просятся в рот.

― Покажи мне. ― Мой голос звучит хрипло. ― Повернись.

Она делает небольшой оборот, и у меня пересыхает во рту. Как только я увидел их в витрине магазина, я понял, что эти трусики идеально подойдут Лучии. Они достаточно короткие, чтобы изгибы ее попки выглядывали из-под ткани. Она выглядит озорной, дерзкой и чертовски сексуальной.

У меня практически текут слюнки.

― Думаю, я должен тебя вознаградить. ― Я маню ее к себе двумя пальцами. ― Иди сюда.

Я поднимаю ее обратно на стол. Раздвигаю ноги. Беру в рот эти идеальные соски, провожу по ним языком и царапаю зубами. Ее кожа ― как атлас, гладкая и невероятно мягкая, и я мог бы заниматься этим весь день.

Вот только я продолжаю бросать голодные взгляды на ее киску и не могу устоять. Ни минуты больше.

Отодвинув ластовицу ее трусиков, я опускаюсь и облизываю ее. Охренеть, какая она на вкус. Как мед, карамель и грех.

Я поднимаю ее ноги с пола и ставлю ее ступни на стол, чтобы обеспечить себе лучший доступ к ее киске. Она уже мокрая, мокрая для меня.

― Тебе это нравится, tesoro, ― бормочу я, целуя ее внутреннюю поверхность бедра. ― Ты хочешь, чтобы я преследовал тебя. Чтобы я охотился на тебя. ― Я ловлю ее клитор между губами, и ее голова откидывается назад, глаза закрываются. Из ее стиснутых зубов вырывается глухой стон. ― Почему бы не попросить то, чего ты хочешь?

Я наклоняюсь и провожу языком по ее шелковистым складочкам, а затем легонько шлепаю ее по киске. Она шипит и упирается бедрами мне в лицо. Да. Я борюсь с желанием вытащить свой член и погрузиться в ее нежность. Пока нет. Сначала я обещал ей оргазм.

― Я должен наказать тебя, ― рычу я. Я ввожу в нее палец, и ее мышцы крепко сжимаются вокруг меня. Я медленно провожу языком по ее клитору, и ее дыхание учащается.

Она такая скользкая и готовая. Ее бедра дрожат, когда я увеличиваю интенсивность, сосредоточенно облизывая ее клитор, добавляю еще один палец и делаю толчок.

― Пожалуйста, ― стонет она, извиваясь. ― Антонио…

Слышать, как она стонет мое имя, ― это афродизиак, не похожий ни на что другое.

― Пожалуйста. ― Она выгибает спину, прижимаясь ближе к моему лицу. Я засасываю ее клитор между губами и грубо ласкаю его языком. Она тяжело дышит, а ее щеки раскраснелись. Я провожу рукой по ее ноге, желая прикоснуться к ней, когда она кончает. Мой член пульсирует от потребности, но я не обращаю на это внимания и сосредотачиваюсь на ее удовольствии, облизывая ее снова и снова и вгоняя в нее пальцы.

― О, Боже, ― кричит она, ее тело бьется на моем столе.

Я больше не смогу работать здесь, не вспоминая ее запах и вкус.

Ее бедра обхватывают мою голову, и я ввожу пальцы глубоко в нее, нащупывая ее точку G и делая все возможное, чтобы продлить ее оргазм. Я продолжаю нежно лизать клитор, пока ее ударные волны не утихнут. Я целую ее киску в последний раз и выпрямляюсь.

Она так прекрасна, лежа спиной на моем столе. Ее грудь вздымается и опускается, а дыхание медленно выравнивается. Я целую изгиб ее плеча. Она выглядит разгоряченной, потной и удовлетворенной, пряди ее волос прилипли ко лбу. Я борюсь с искушением убрать их, поцеловать ее лоб, заключить в свои объятия и никогда не отпускать.

― Оставайся на ужин. ― Это сформулировано как утверждение, но на самом деле это просьба.

Я вижу, что ей нравится эта идея, но она качает головой.

― Мне нужно идти. ― Она выпрямляется, ее глаза упираются в мою эрекцию. ― Но сначала я должна отплатить тебе.

Внутри меня что-то взрывается. Ей нужно оказать ответную услугу. Будто все это ― услуга за услугу. Полная, абсолютная взаимность. Мы ведем счет, как торговцы на рынке.

Я ненавижу это.

Лучия готова прийти сюда, чтобы высказать мне все, что думает. Она будет радостно стонать от удовольствия и кончать мне на язык. Но есть со мной она не станет. Ее ответ ― то, чего я ожидал, но ее отказ все равно обжигает.

― Нет, не должна, ― говорю я отрывисто. ― Если ты закончила, уходи. Мне нужно продолжить встречу.

В ее глазах мелькает обида, и я чувствую себя полным кретином. Затем обида сменяется гневом.

― Ладно, ― огрызается она, вскакивая на ноги. ― Я ухожу.

Она срывает с себя трусики, как будто они сделаны из наждачной бумаги, и быстро одевается.

На этот раз я не отворачиваюсь. Мужчина получше извинился бы, но из моего рта вырывается:

― Не забудь про нижнее белье.

― Пошел ты.

― Если ты не примешь его, оно отправится в мусорное ведро.

Она бросает на меня поистине ядовитый взгляд.

― Какой же ты мудак, ― выплевывает она. Схватив со стола коробку с нижним бельем, она уходит.

Оставив меня в кабинете, с измазанным ее соками ртом, и осознанием того, что я хочу большего.

Больше, чем удовольствие, которое я вырвал из нее.

Больше, чем вынужденный оргазм.

Я хочу всего.

К черту все это.

Глава 11

Лучия

Я просыпаюсь в субботу, чувствуя себя совершенно разбитой.

Уйти от Антонио вчера вечером было правильным поступком, но сейчас мне так не кажется. Вместо этого я борюсь с ощущением, что растоптала хрупкий росток, прежде чем он успел вырасти в прекрасный цветок.

Не помогает и то, что я просыпаюсь в пустой квартире. Она кажется метафорой моей жизни, голой и лишенной тепла. Единственное яркое пятно здесь ― это ваза с цветами Антонио.

Сине-белая керамическая ваза, похожая на те, которыми я любовалась в его доме.

Он купил мне нижнее белье под цвет моих глаз. Я прервала его встречу, а он, вместо того чтобы рассердиться, сказал, что у него всегда есть для меня время. Затем он усадил меня на свой стол, вылизал мою киску и довел до криков оргазма.

Черт возьми.

Мне трудно вспомнить, почему я не могу увлечься им. Антонио из моих фантазий проигрывает реальному мужчине; беда в том, что реальный Антонио тревожно привлекателен.

Он выгнал тебя из своего кабинета.

Да, выгнал. Но только после того, как я отклонила его приглашение на ужин. Может быть, мне следовало бы разозлиться на него, но я знаю, почему он так поступил. В конце концов, я эксперт по самосохранению, по тому, как отстраниться, прежде чем кто-то причинит тебе боль.

Если бы я осталась, мы бы переспали? Провела бы я ночь в его постели? В его объятиях? В начале этой недели он пригласил меня на антикварный рынок. Если бы я осталась, мы бы вместе пошли на Piazzola sul Brenta?

Тебя затягивает, Лучия. Хватит. Ты приняла правильное решение.

Я вскакиваю с кровати, быстро принимаю душ и отправляюсь на фермерский рынок. Мой холодильник пуст, и я твердо решила это исправить. Пусть у меня нет мебели, но нет причин, по которым я не могу хорошо питаться.

По дороге я звоню Валентине, чтобы узнать, не хочет ли она присоединиться ко мне, но ее телефон сразу переключается на голосовую почту. Я оставляю ей сообщение и посвящаю себя поискам хлеба, овощей и, самое главное, вина.