— Колье как колье… — не знал он, что сказать. — Красивое такое… Шло тебе очень… Но Милли, это же было не бриллиантовое, а изумрудное колье!

— Эдик! — вскрикнула Милли. Её переполнили эмоции. Она задышала часто-часто. — Слушай меня внимательно и не перебивай. Я обменяла выши жизни на свою. Не перебивай! Времени нет. Езжайте скорее домой. Эдик, будь рядом с дядей, поддерживай его, заботься. Лорду очень тяжело, я знаю. А сейчас станет ещё тяжелей. Ни в коем случае не пытайтесь меня спасти, ясно? Ничего не выйдет. Она вас обманет. Понятно?!

— Милли! — Эд перешёл на крик. — Не говори так! Мы тебя спасём! Не теряй надежды!

— Да послушай ты меня хоть раз! Никого уже не спасти! Она и вас чудом отпустила. Разве ты не понял? А меня и подавно не выпустит. Отсюда нет выхода! Все её предложения — обман. Запомните! Не ведитесь. И ещё… Это наш последний разговор с тобой… — по щеке девушки непроизвольно побежала слеза. — После того, как меня не станет, — говорить стало сложно, язык не слышался, — после обязательно найди в себе силы жить дальше. Слышишь? Ради меня. Я так хочу. Найди себе хорошую девушку и снова женись. Лорду нужен наследник, это его мечта. Я раньше этого не понимала, а сейчас уже поздно… Для меня, но не для тебя, слышишь? Живи, пожалуйста!

— Милли!

— Я тебя люблю… — одними губами произнесла девушка. — Всё! Хватит! — заорала она. — Я больше не выдержу!

И Милли со всей силы ударила по панели, закреплённой на столе. Изображение тут же погасло. Девушка в отчаянии схватилась руками за голову. Вдова в ужасе отскочила к стене. Откуда только силы у старухи взялись, передвигаться с такой скоростью?

На пол упал и покатился камень. Простой обычный серый булыжник. Милли подобрала его незаметно во дворе дома, уже после того, как её обыскали. Никакой тарановой мини гранаты никогда не было, да и вообще не существовало в природе. Она всё выдумала. Самым наглым и бессовестным образом.

— Кевин!!! — заорала вдова. До неё дошло, как ловко Милли её провела. Обдурила. Сыграла на страхе.

Молчаливый страж ворвался в кабинет на крик хозяйки. Вдова жестом отдала ему приказ. Кевин повиновался точно послушная собачка. Приблизился к Миланье, схватил её одной рукой за волосы, а второй…

Удары сыпались один за другим. Девушка даже не пыталась сопротивляться. Силы явно не на её стороне. Единственное, чего ей хотелось, чтобы всё закончилось быстрее. Кевин бил сильно. Кровь забрызгала её белый шикарный костюм. Ещё немного — и страж отправит её в мир иной. Так и должно быть. Только бы скорее! Очень уж больно.

Долго ждать не пришлось. Очень скоро Милли отключилась.

Но это оказался не конец. Милли очнулась. Как долго она была без сознания — девушка понятия не имела.

Миланья попыталась осмотреться. Она лежала на чём-то твёрдом. Предположительно на деревянной полке. Тусклый дневной свет падал откуда-то сверху и сзади. Милли не смогла повернуть голову, чтобы рассмотреть окно: слишком болезненно. Вокруг: по бокам и наверху — неровные серые стены и потолок из грубого абы как положенного камня. Впереди наглухо запертая деревянная дверь из вспухших от сырости досок. И да, влажность здесь стояла жуткая: вероятно камера находилась в полуподвальном помещении. В принципе от темницы, а именно там сейчас находилась девушка, другого ждать и не приходилось. Хоть не на пол её кинули и на том спасибо.

Милли попыталась сообразить хоть что-то. Получилось не очень: вместе с сознанием набирала обороты и боль. Миланье не хотелось думать, что конкретно у неё сломано. Она провела языком по небу. Ура! Кажется, все зубы на месте. А то, что рёбра в трещинах — не беда. Заживут. Наверное…

Она попробовала повернуться на полке, но увы! Ничего не вышло. Слишком сложно. Так и пришлось ей остаться на спине.

Как долго она тут находится, сколько ей ещё лежать в камере — Милли не имела ни малейшего понятия. Часов-то в темнице не имелось.

Так прошли сутки. Милли это поняла по свету из окна снаружи. Лучи проникли в камеру, потом ушли, затем снова появились на серых станах.

Дверь из распухших досок скрипнула. В камеру вошли какие-то люди в строгой униформе болотного цвета. Они всунули Милли в зубы какую-то таблетку, стали заливать воду в рот. Девушка не пила очень долго и жажда мучила особенно сильно. Она жадно глотала поступающую жидкость. Гадать, яд это или ещё что-то — нет никакого смысла. Она уже давно должна быть мертва. Так что терять особо нечего.

Через время неприятные ощущения отступили — таблетка являлась обезболивающим. Девушку подняли с полки, вывели в коридор, дотащили до гигиенических комнат. Там заставили вымыться под душем. Дали чистую одежду. Это оказалась бесформенная пижама кирпичного цвета из грубой колючей ткани.

Затем её снова повели по коридорам. Сначала по подвальным помещениям, где находились камеры, затем, минуя небольшой переход, оказались в доме. Но это не конечная точка маршрута. Преодолев уютные просторы, Милли привели в стеклянную галерею. Высокий полукруглый свод взмывал дальше перекрытий второго этажа. Вероятно, помещение имело большую площадь, ведь противоположную стену не было видно. Всё пространство галереи занимала зелень. Различные причудливые растения росли под ногами, рядом на ступенчатых горках, в отдельно посаженных клумбах. Несколько витиеватых видов протянули свои щупальца под самый свод купола. Раскидистые гроздья зелёных листьев игриво свисали с потолка, создавая атмосферу волшебных джунглей. Однако хауса, как могло показаться на первый взгляд, здесь не было. Каждый кустик, каждая веточка, каждый листочек — всё чётко на своём месте. Никакой зеленушке не позволялось расти как ей хочется. Да, растений здесь имелось не мало, но каждое занимало чёткую определённую позицию в соответствии с концепцией общей задумки.

Милли провели вглубь галереи. Среди раскидистых кустов какого-то пышного растения стояла миссис Таун. Сегодня вдова поверх привычного чёрного платья надела фартук из белого кружева. Элегантные атласные светлые перчатки защищали руки мадам от противных колючек. В руках женщины находился секатор и линейка. Она лично занималась дисциплиной в своей оранжерее, не позволяя растениям выбиваться за установленные ей рамки.

— Ах, как я люблю свой садик! — с нежностью в голосе воскликнула вдова, ровняя очередную веточку. — Могу находиться здесь часами. Меня успокаивает уход за растениями. Зелень благотворно влияет на психику, ты знала? — обратилась она к Миланье.

Девушка ничего не ответила. Она пока не успела сообразить, что к чему, и предпочла помалкивать.

— О! Какой ужас! — воскликнула вдова, посмотрев на приведённую пленницу. — Милая! Ваше лицо! — в её голосе появилась реальная скорбь. — Всё затекло… Ох! Эти синяки, кровоподтёки, ссадины… Жуть! Как можно было уродовать такую красоту! Кевин!!! — заорала она.

Очередной молчаливый страж выступил вперёд. Вдова с размаху ударила раба секатором по лицу. Страж не шелохнулся, покорно стоял, чуть наклонясь. Потом удар ещё и ещё. До тех пор, пока кожа несчастного не треснула и не выступила кровь. Вид тягучей красной жидкости успокоил мадам.

— Вот так! Будешь знать, как калечить девушек! — с чувством выполненного долга заявила вдова.

— Но… Но вы же тогда сами приказали меня избить… — не выдержала Милли и заговорила. — И вообще, в тот раз на меня напал не этот, другой Кевин. Я мало что помню, но этот точно ни при чем. Зачем этого-то так?

— Ах, дорогая! — вздохнула вдова, — Сколько раз тебе повторять, что рабы не заслуживают столь пристального внимания. А тем более жалости. Ну какая разница, кто тебя покалечил? Если даже и не этот, то что? Не наказывать его теперь?

Логика вдовы убивала. Милли не нашлась, что сказать.

— Кевин! — снова рявкнула вдова визгливым голосом. — Принеси ей стул. Живо! Не видишь что ли, как ей тяжело!

И ни за что побитый Кевин послушно поплелся куда-то вглубь галереи, затем вернулся, неся в руках лёгкое плетеное кресло, по типу садовой мебели. Страж аккуратно поставил его рядом с Милли и отошёл на некоторое расстояние назад. Девушка с удивлением посмотрела на новый предмет интерьера, однако с места не сдвинулась. Мало ли что в голове у вдовы?