О том, почему наступления и бунты стали куда более продуманными и профессиональными, Крафт не имел ни малейшего понятия. Бандиты книжки умные стали читать, не иначе.

В одной из газет Милли увидела в качестве примера напечатанную агитационную листовку повстанцев. Десять, вот такие бумажки распространяются бунтовщиками для привлечения в свои ряды ещё большего числа людей. Листовка Милли не понравилась. Уж в чём-чём, а в рекламе она понимала. Работая раньше в фирме Эверина-страршего, ей приходилось немало общаться с ребятами из отдела продаж. В брошюре содержалось слишком много текста. В качестве иллюстрации использовалась грузовая ракета, стартующая в космос. Вероятно, создатели листовок хотели подчеркнуть, что доход от голубой руды, которую вывозят с Септимуса, достаётся лишь аристократам, правящей верхушке.

Но это было не то! Прочитав подобную писанину, пусть даже верную, не захочется идти умирать за общее дело! Да и вообще, какое "прочитать" в малограмотном обществе? Вероятно, сотрудники Крафта, работающие над пропагандой, забыли, что далеко не все дети на Септимусе ходят в школу. Минимум текста, яркая картинка с простым и понятным сюжетом — вот ключ к успеху!

Миланья мчалась на своём любимом автомобиле. Крыша от традиции откинута, скорость высокая. Белоснежный брючный костюм прекрасно сел по фигуре. Длинный светлый шарф играл на ветру. Сегодня живописные пейзажи вокруг не привлекали внимания девушки. У неё снова появилось дело. И это дело нужно выполнить.

Идея привлечь Мию к оформлению агитационных листовок возникла сразу после прочтения статьи в газете. Миланья загорелась новой задумкой и забыла про хандру. Поймала в кабинете Крафта. Ткнула ему и Даку — помощник тоже находился в комнате, напечатанную в газете брошюру. В красках и эпитетах объяснила, почему так делать нельзя, в чем ошибка, по какой причине листовка не будет эффективна. Поведала о принципах работы рекламы. Рассказала, как правильно привлекать клиентов — в данном случае добровольцев. Указала пути решения.

— Главное — качественная картинка. — заверила она Крафта. — Текст не нужен или же требуется совсем немного. Яркий образ — вот ключ к успеху! — с этим никто не спорил, и Милли продолжила мысль дальше: — Необходим художник, который сможет создать картинку, способную увлечь, повести за собой… Лучше Мии никто не справится. — вынесла она вердикт.

В кабинете воцарилась тишина. Крафт и Дак выразительно посмотрели на Милли. Наконец лорд прервал молчание:

— Миа — это дочка мэра?

— Да! — радостно заявила Милли, — она прекрасный художник! В ней я не сомневаюсь! Точно справиться!

Снова пауза. Дак скрестил руки на груди и укоризненно покачал головой. Крафт же не только состроил гримасу, но и схватился рукой за голову.

— Если бы у меня были волосы, они бы сейчас поседели! — ладонь лорда поползла со лба вверх по направлению к макушке. — Может ты перестанешь нервировать своего дорогого дядюшку и займёшься чем-нибудь женским? Родишь наследника, например?

— Крафт, вот вы сейчас зря так про меня! — запротестовала Миланья. — Я всё прекрасно понимаю. Господин мэр не в курсе. Знаю. Но он и не будет в курсе! Мы ему не скажем!

— Кто — мы?

— Я и Миа. Всё в тайне от мэра провернём, не переживайте! — уверенно заявила девушка.

— Деточка, — Крафт выговаривал слова медленно, точно доктор с безумцем в период обострения, — Миа — больная девушка. Она не в состоянии себя контролировать. У неё постоянно то приступ, то паника. Даже если ты уговоришь её, убедишь и попросишь не сообщать отцу, откуда гарантии, что она не передумает и не сорвётся?

— Гарантий у меня нет. Разве они вообще могут быть в этом быстро меняющемся мире? — потянуло её на философию. — Но я знаю точно. Миа справиться. А значит она нужна. И, чтобы вы прекратили обвинять меня в сумасшествии, можем поступить так: Миа нарисует сразу всю серию работ. И только потом, когда дело будет сделано, мы передадим картины в печать. Если кто-нибудь что-нибудь узнает раньше, скажем, что это просто серия творческих порывов. Зарисовки, не более. Кто станет обвинять художника в бунте? Для большинства он просто маляка. Хотя по факту его работы способны нанести больше урона, чем бомбы. И в конце концов, если уж вы так боитесь, то в крайней патовой ситуации валите всё на меня. Дескать, ненормальная невестка решила насадить принципы Империи на чужой земле. Виновата окажусь только я, не вы.

Дяде, как и всем в комнате, не очень верилось, что в случае провала никто не поверит, что Крафт был не в курсе. Однако лорд разрешил Милли попробовать. Он посчитал, что наличие картинок действительно не аргумент для обвинений. Мало ли кто что карякает? А если вдруг Миа сболтнет что-то отцу, то всегда можно сослаться на болезнь девушки и разыгравшееся воображение.

Машина Милли въехала во двор представителя короля. Девушка остановилась, вышла, передала ключи подбежавшему лакею, чтобы он припарковал транспортное средство, и вбежала по полукруглой лестнице в дом.

У Платинумов Миланью всегда хорошо принимали. Миа радовалась приходу подруги, тянула её в свою мастерскую, делилась нехитрыми секретами. С художницей почти никто не хотел общаться, и возможность поговорить с доброжелательным человеком всегда воспринималась как праздник.

— Ты давно не приезжала, — с укоризной сказала Миа, усаживая гостью на стул в своей мастерской. Яркие лучи проникали в комнату через высокие панорамные окна. Обилие света придавало студии жизни. Готовые картины, теперь уже аккуратно выставленные вдоль стены, а не сваленные в кучу, ещё ярче играли красками.

— Знаю, Миа, прости, — смиренно отозвалась Миланья. — Столько всего навалилось… И не передать!

— Ты из-за похорон переживала? — спросила в лоб художница. — Мама и папа говорили, что ты очень расстроилась из-за той умершей девушки. Ты боишься смерти?

— И да, и нет… Смерти по большому счету все боятся. Это естественный страх. Что касается смерти других… Зависит от того, кем являлся человек. Если речь о близком — конечно станешь переживать. Как иначе? Если же какой-то гад умрёт — туда ему и дорога! Никакого сожаления!

— Ты убивала, да? — догадалась художница.

— Да, было дело… Убивала… Ничего, что я с тобой поделилась? Ты не испугаешься? — Милли переживала, что такая информация может спровоцировать приступ.

— Нет. — спокойно отозвалась та. — Ты не против, если я буду рисовать?

С этими словами Миа подтянула к себе мольберт, взяла в руки палитру и принялась наносить краски на холст.

— У тебя ко мне какое-то дело. — рука художницы совершала мелкие движения, манипулируя кистью. — Не отрицай. Я сразу вижу людей. Не бойся, я не обижусь, что интересна только когда тебе что-то от меня нужно. Это совершенно нормально.

— Миа! — воскликнула Милли. — Не говори так! Ты очень хорошая! Просто я плохо себя чувствовала, поэтому не приезжала.

— А теперь почувствовала себя хорошо и приехала? — улыбнулась художница и сверкнула своими огромными глазами, выглянув из-за мольберта.

— Я действительно чувствовала себя плохо… Но потом в голове появилась идея… И стало хорошо… И… Ой… Выходит, мне правда от тебя кое-что надо. — сказала Миланья, разочаровавшись сама в себе.

— Говори же! — подбодрила девушку Миа, — Я же уже сказала, что не обижусь. И мне приятно оказаться кому-то нужной.

— Тогда слушай.

И Миланья честно, ничего не скрывая, всё-всё рассказала Мии. Про союз Крафта и Феликса, про восстания, по заговор против Крафта, про борьбу народа и желание сделать жизнь лучше. И, конечно, про бездарно выполненные брошюры упомянула.

— И ты хочешь, чтобы я нарисовала агитационные листовки? — догадалась Миа. — И при этом папе ничего не говорила. Иначе ты скажешь, что восстания, поддерживаемые Крафтом, лишь плод моего больного воображения. Нет-нет! — запротестовала она, видя, что Милли хочет возразить. — Это был не вопрос. Что ж. Я с радостью помогу. Почему нет?