Она замолчала. Оба главы переглянулись между собой. Идея казалась фантастической. Такого никто раньше не делал. Крафта мысль овладеть всей планетой явно манила. Феликс же пока не понял своей выгоды.

— Но такой захват власти — это бунт против короля Корсики. — подумав, заявил лорд. — Меня осудят.

— И вовсе не бунт! — не согласилась Милли. — Власти короля вы нисколько не помешаете. Наоборот! В чем главная ценность Септимуса для Корсики? В регулярной выплате налога. Оброк король получит в срок. Тем более, что нынешние лорды постоянно задерживают выплаты. Так что для короля даже лучше, если править будет один Крафт.

— Ты не понимаешь. — покачал головой дядя, — Корсика — страна традиций. Так просто взять и сместить правителей не получится. Положено, чтобы правили семь лордов, значит нужны семь лордов.

— Традиции или нет, а деньги любят все. Если выплата в казну увеличится в два раза, король закроет глаза, а если в три — сам заменит любые традиции на нужные нам! И ещё плюс, что мэр сейчас именно Платинум! Этот слизняк… — сказала она и осеклась, — Нет, грубо звучит… Господин мэр — человек лояльный. Если всё сделать аккуратно, то он не будет возникать. Наоборот! Ему только польза! Мэр, который собрал налога больше всех! Здорово же!

— А какой прок мне от всего этого? — подал голос Феликс. Он, в отличие от Крафта, идеей не заинтересовался. — Аристократы делят власть. А мне с этого что?

— Ну… Тебе действительно меньше плюшек достанется, чем Крафту, — рассудила Милли. — Стать главой Септимуса тебе не светит. Править должен аристократ. Тут уж ничего не попишешь. Извини. — развела она руками. — Твоя выгода в другом. Ты можешь помочь наладить порядок. Поспособствовать, чтобы жизнь людей стала достойной. Альтруизмом, правда, попахивает. Но мне казалось, ты именно ради идеи борьбу свою организовал.

— Верно. — согласился Феликс. — Мы боремся ради идеи. Хотим свергнуть богатеев, добиться для народа свободы. Но ты предлагаешь совсем не…

— И чего вы добьётесь? — перебила Милли. — Сами по себе вы так и будете барахтаться мелкими бандами, не способными ничего конкретно добиться. Нет, я повстанцев не обесцениваю. Вы много чего достигли. Именно поэтому, кстати, я и привела Крафта именно к тебе. Ты можешь нам помочь. Но и мы в долгу не останемся. Ну сам посуди: у твоих людей ни оружия нормального, ни экипировки, ни лекарств… Хлеба нет! Много вы навоюете? Да ты и сам всё понимаешь. Столько лет борьбы — а результат не очень. Яма с бандитами — вот и всё достижение. Феликс, ты пойми: сами вы не справитесь. Даже если захватите власть — не сможете удержать. Никто не позволит тебе быть правителем. Другое дело — вступить в союз с нами. Правда, здесь больше выгоды для твоих людей будет, не для тебя… Но все-таки…

— Ну почему же не для него? — вступил в разговор Крафт. — Я умею быть благодарным.

— И это так! — снова перехватила инициативу Милли. — Мы в долгу не останемся. Я понимаю, как сложно сейчас тебе это принять и поверить, что аристократ может помочь. Но ты не слушай слова. Смотри на дела. Хочешь, чтобы весь Септимус был как область Крафта? Тогда помоги нам! Да, тебе придётся вступить в союз с лордом. Подчиниться. Но разве это того не стоит? Разве лучше гнить в Яме и наблюдать, как люди гибнут от самых простых болячек типа туберкулёза? Твои люди получат шанс на нормальную жизнь если объединиться. Неужели ты этого не хочешь? И да, я понимаю, что потом два таких титана, как ты и Крафт могут начать конфликтовать. Делить сферы влияния или что там обычно делят… Но я также знаю, что если сейчас вы не объединитесь, будет война. Пострадают люди здесь и теперь. Помоги нам предотвратить кровопролитие! Которое, кстати, ударит прежде всего по простому народу, не по нам.

Феликс ничего не сказал. Подошёл к машине Миланьи, оперся на кузов. Достал сигареты и закурил. Он делал долгие затяжки. Вдыхал и выдыхал струйки дыма. Крафт находился здесь же. Стоял ровно, прямо. Эмоций не проявлял. Лишь вертел в пальцах неизвестно откуда оторвавшуюся пуговицу.

— Что конкретно вы от меня хотите? — Феликс отшвырнул окурок в сторону.

Крафт уже было открыл рот, чтобы ответить, но Милли его опередила:

— Мы хотим, чтобы ты и твои люди захватили для нас власть, — влезла она. — Сначала в одной области, потом в другой и так далее. Конечно, мы будем вместе с вами. Но не официально. Тайно. Сам понимаешь: лицо нужно держать. А так народ взбунтовался, мы не причём.

— Она всегда за тебя говорит? — обратился Феликс к Крафту.

— Не всегда, — спокойно, размеренно, без нервов начал лорд. — Однако сегодня тот редкий случай, когда я с невесткой согласен. Союз между нами был бы выгоден как мне, так и тебе. Да, власть я тебе не отдам. Даже на равных не будем. Однако ты получишь немало. Оружие, обмундирование, инструкторы, профессиональные организаторы. Работая на меня, твоя банда станет главной на Септимусе. Поверь. Со мной куда лучше, чем против.

— А если я откажусь, — Феликс сплюнул, затем почесал пальцем нос, — что сделаешь? Сотрёшь Яму с лица земли?

— На кой мне сделать твоя Яма! Нравится копошиться в земле как крот — да пожалуйста! Я предлагаю тебе союз. Не рабство, не захват. Союз! На выгодных условиях. Но не хочешь — не надо! Сиди дальше в Яме!

Милли гнала машину по живописным просторам Септимуса. Крыша была опущена и ветер беспрепятственно играл её волосами. Сегодня она не сковывала причёску платком — хотела почувствовать свободу в полной мере. Скорость набрала большую, но не запредельную. Спешить некуда и можно наконец выдохнуть, насладиться поездкой. Она добилась своего. Крафт и Феликс заключили союз.

Следующие несколько дней Милли отдыхала. Гуляла, дрессировала Дымку, тренировалась с Лариным — занималась всем, чем хотела. Делать что-то существенное не осталось ни сил, ни настроения. Напряжение последних дней, насыщенных событиями, вымотало и опустошило. Хотелось отключить голову, перестать думать. Залезть в какой-нибудь вакуум, как в детстве под одеяло, спрятаться и ни с кем не общаться. Нет, конечно общими фразами она обменивалась с окружающими. "Здрасте", "до свидания", "пойдите", "возьмите"… Но глубоко, чувственно общаться не хотелось.

Даже с Эдом они почти не разговаривали. Правда, с мужем была какая-то особая, тайная связь, позволяющая понять друг друга без слов. Вечерами они гуляли, взявшись за руки, или же проводили время в большом доме, смотря какой-либо фильм. Иногда ходили в Берлогу, где долго сидели обнявшись, укутавшись пушистым пледом. Почти всё время молчали. Милли не хотела, не могла говорить, а он просто был рядом. Поддерживал и опекал. Для этого слова не обязательны.

Переживая упадок сил, Милли восхищалась стойкостью Крафта. Лорд, как ни в чем не бывало, выполнял свои обычные повседневные обязанности. И эти обязанности ой как непросты! А у дяди ни депрессии, ни уныния. Лишь стойкость и твёрдость. Миланья вдруг впервые задумалось, а что скрывается за этим ледяным спокойствием? Какие бури звучат в его душе? Сколько боли он прячет? В том, что дядя не робот и умеет чувствовать — Милли давно убедилась.

Вечерами он всё чаще уходил в тайную комнату. Ту самую, с портретом Элис. Компанию ему никто не решался составить, и лорд находился там наедине со своими мыслями. Милли может и могла бы скрасить одиночество дяди, но пока была не в состоянии: уныние и меланхолия поселились в душе как у себя дома не желали покидать захваченную территорию.

Даже с Кайлой она не виделась. Подруга не появлялась в большом доме, а у Миланьи не осталось никаких моральных сил ещё и за блондинкой приглядывать.

Но Кайлу всё-таки пришлось искать. Недели через три у Милли завибрировала панель. Прикоснувшись к кольцу и открыв всплывающее окно, девушка обнаружила с десяток сообщений от… Бывшего шефа. Эверина-страршего. Усач сбивчиво и сумбурно просил объяснить, в чем дело? Что случилось с его ненаглядной сотрудницей? Где она? Что? Почему? За что такая жестокость?