— Ты действительно хочешь знать, какое отношение я имею к Дженни? — нарушила паузу незнакомка.

— Да, хочу, — устало отозвалась Милли. Слова давались с трудом, а послушать историю она вполне не против.

— Дженни — особый проект владыки. У госпожи дети поделены на несколько категорий. Одних она готовит к работе в поле, других — к труду на перерабатывающих фабриках, третьи пойдут в охрану и так далее. Для создания особо талантливых детей, хозяйка подключает лучшие ресурсы. Начиная с родителей, заканчивая всесторонним развитием и качественным образованием. В качестве инкубатора для такого ребёнка госпожа отобрала меня. Ещё бы! Я в своё время была лучшей в моём доме терпимости. Обо мне слагали легенды. Красавица Кама покоряла сердца, вытаскивала состояния из мужчин. Если прибавить, что в варварских княжествах публичные дома запрещены — влияние религии Старцев, представь, как я крутилась, чтобы не попасться и оставаться на вершине. И тем не менее я блистала. Незаконно, ярко, дерзко! Посмела быть не как все в этом обществе мужчин. Женщина на варварской территории, которая посмела сама выбирать, с кем спать, а с кем — нет. Конечно, это многих раздражало. В конце концов, из-за коварных интриг, меня обратили в рабство. Продали на Септимус. Госпожа сразу заметила мою необычную для варварки внешность: у меня светлая кожа и волосы. А когда хозяйка узнала биографию, проверила мои способности, убедилась в уме, то тут же отослала в репродуктивный посёлок. Подобрала подходящего осеменителя, заставила рожать. Ребёнка сразу отняла. Это и понятно, всех малышей забирают. Но я потихоньку, незаметно для всех, следила за моей крошкой. Она росла такой славной, такой умницей….

Женщина замолчала. Милли подумала, что она плачет.

— Так тебя зовут Кама? — спросила Милли, когда женщина немного успокоилась. — И ты мама Дженни?

— Именно. Дженни — моя доченька. Я ни разу её не прижала к себе, не приголубила, не утешила. Нельзя. Только наблюдала со стороны. Этого, кстати, тоже делать нельзя. Но я выкручивалась, обманывала, и всё равно следила за своей крошкой. Иначе я просто не могла. Она была такой хрупкой, такой сладкой. А потом… Когда пришёл её час… Мою крошку отдали в дом Крафта. Дальше ты знаешь. Под видом любовницы моя детка шпионила за вашим лордом. Слушай, а ваш лорд действительно такой замечательный? — к общему облегчению переменила она тему. Говорить о бедняжке Дженни было слишком тяжело для обеих.

— Смотря что ты имеешь в виду. Крафт не добрый и не злой, он разный. Впрочем, как и любой человек. Однако как руководитель он действительно хорош. Здесь не поспоришь. Его дела говорят за него. У Крафта порядок. Не то, что здесь. Хотя нет, не правильно. Здесь тоже порядок, только какой-то кровавый, жестокий. У нас же спокойно. Никто не чувствует себя загнанной лошадью. Крафт никого не держит у себя насильно. Люди тянутся к нам потому, что сами хотят, а не потому, что их кто-то в рабстве держит. А откуда ты знаешь про Крафта? Разве не все рабы боготворят владыку и не замечают ничего вокруг?

— Не все. Госпожа много сил прикладывает, чтобы полностью атрофировать нашу волю. И с подавляющим числом рабов это срабатывает. Они признают только хозяйку и больше никого. Но некоторые, в том числе и я, не потеряли свою сущность. Мы тщательно скрываемся. Притворяемся, что мы — как все. Ведь если хоть кто-то заметит, что мы посмели мыслить — нам не поздоровится. Такие, как я, мы сбиваемся в группы, стараемся поддерживать друг друга, ведь вместе выжить всегда легче, чем в одиночку. Периодически, хотя и редко, общаемся, разговариваем. Только всё это в тайне. Не афишируя.

— А вы никогда не думали вырваться? Бунтовать? Неужели вам нравится такая жизнь?

— Нравится ли жизнь, когда у тебя отбирают собственных детей и заставляют работать до потери сознания? Разве такое возможно? Только что мы можем? Нас слишком мало. Большинство полностью подчинены госпоже, обожают её. Бороться против всех мы не в состоянии.

— Ну… Вы вместе. Есть друг у друга. Наверное, это уже кое-что. А значит, у вас есть надежда.

Кама ничего на это не ответила. Она понятия не имела, как можно поменять её положение. Милли, кстати, тоже. Но Миланья привыкла использовать все варианты. Ей нужно крепко подумать. Люди, настроенные против мадам на её же территории — это просто подарок. Не использовать такой шанс — настоящее преступление. Однако нужно думать. Крепко думать.

А пока визит Камы подошёл к концу. Женщина пообещала постараться прийти и на следующую ночь, принести воды для несчастной пленницы. На том и расстались.

Но думать было сложно. Мозг, измученный пыткой, отказывался элементарные вещи соображать. Что говорить о сложном плане побега?

В перерывах между истязаниями девушка пробовала прикинуть шансы на то, чтобы покинуть эту территорию. Однако ничего путного в голову не лезло. Выхода Милли не видела. Даже если кто-то поможет открыть дверь камеры, до границы очень и очень далеко. Пока она будет ехать, её двести раз схватят. Может, попросить передать послание Крафту? Это люди Камы смогут. Они иногда покидают пределы области по заданиям госпожи. Да, на территорию Крафта никто не ездит, но в столице рабы бывают. Можно что-то придумать. Только вот… Что передать? Попросить Крафта не делать глупостей и не спасать её? Так он и так это сообразил. Иначе давно бы напал. Сказать, что у неё всё хорошо, пусть никто не переживает и живёт дальше? Так такое послание больше вреда, чем пользы принесёт. Передать какие-либо сведения о расположении войск вдовы? Но Милли понятия не имела, как обстоят дела в армии миссис Таун.

В общем, пока ничего. Никаких мыслей.

Настал час очередной пытки. Милли привели в прекрасную гостиную в пастельных тонах. Девушку усадили на железное кресло, так до боли знакомое. Милли не сопротивлялась. Она давно уже осознала бессмысленность сего действа. Всё равно заставят подчиниться. Какой смысл тратить силы на борьбу?

Руки её привязали запястьями вверх. Вены давно уже превратились в сплошной жуткий синяк. Врачам теперь сложно попасть в сосуд, и они каждый раз всё больше и больше впустую тыкали её руки иголкой, прежде чем находили заветную цель.

— Ты слишком сильная, до сих пор держишься. — недовольно пробурчала вдова, сидя на мягком кресле. Дама отпила ароматное какао и поставила чашку рядом на столик. — Но не переживай. Не долго осталось. Ещё немного попробуем поуламывать Крафта и прекратим. А то мне уже надоедать начало. Ты так однообразно орешь. Скука смертная.

Дама состроила презрительную ухмылку, как будто Милли действительно виновата, что её величеству скучно. Затем вдова вызвала окно панели, набрала код, включила весёлую музыку. Миссис Таун любила, когда из звуков слышны не только крики. Потом мадам снова взяла чашку с какао, сделала знак врачам и приготовилась наслаждаться зрелищем.

Милли обречённо смотрела на приближающихся докторов и тут… Её осенило! Код! Вдова постоянно вводит код на панели. Это же тот самый шифр системы, который держит всё под замком! Вдова не боится набирать комбинацию при ней, так как уверенна, что Милли не жилец, и никогда уже не покинет пределы её дома и прилегающую территорию.

Девушка стиснула зубы. Нужно потерпеть. Ещё немного потерпеть. Теперь она чётко знала, какое послание должна передать.

Как же много значит для человека надежда! У Милли прям сил прибавилось. Это даже вдова заметила. Однако мадам списала данное явление на начало предсмертной агонии: у жертв перед концом часто прилив энергии. О! Если бы старуха знала, какие мысли у девушки в голове. Она начала бы снимать с неё кожу живьём, несмотря на собственную установку не портить аристократам внешность. Но вдова ничего не знала и даже не догадывалась. А Милли сейчас так бесконечно радовалась, что не пропускала уроки Ларина! Инструктор так хорошо натренировал её тело, что оно до сих пор ещё держится, несмотря на всё старания владыки.

Вечером, а потом уже ночью, Милли с нетерпением ждала Каму. Девушка мерила камеру хилыми шагами, описывая круг. Сейчас или никогда. Если всё удастся… Но Милли всеми силами старалась сдержать мысли. Нельзя радоваться раньше времени.