Конрад красноречиво приподнял руки, то ли в жесте «сдаюсь», то ли призывая Всевышнего в свидетели.

- Видит Бог, в Над-Нёман я не поеду и тебя не призываю. Однако отец умел излечивать глубоко больных, пусть исповедовал ошибочную теорию эфира. А дед Михась лет сто прожил, пока наведывался в подвал. Разве что всё вместе помогало: электричество, здоровая атмосфера, воды, моционы, свежие продукты.

Что бы ни говорил Конрад, смысл в его речах один – достать отцовские бумаги. Генрик слушал, но не менял решения – в Белоруссию ни ногой. Ни за что! По крайней мере, пока в ней правят бал большевики.

- Ясновельможны пан! Это здесь престарелых кобет превращают в юных красавиц?

Янина, вторгшаяся неожиданно и бурно, словно осветила своим появлением строгий терапевтический кабинет. Уж кому-кому, а ей бесконечно далеко до того времени, когда понадобятся омолаживающие процедуры.

Генрик на секунду потерял дар речи, а Конрад заметил:

- Оставайтесь с нами, прекрасная пани. Будем говорить посетительницам, что вам шестьдесят, а до нашего лечения выглядели на семьдесят.

Она шутливо и легко шлёпнула его по руке. Потом без спросу схватила электрографический снимок головы.

- Как же здорово запечатлеть недоступное взгляду. Мистика! Кстати, о ней. Приглашаю вас на спиритический сеанс. Талант видеть невидимое присущ не вам одним, братики.

Чётко уловив настроение младшего, Конрад кивнул в его сторону.

- Сходи. Пани нельзя отказывать. Оставшихся я приму один.

- Что вы! Настоящие медиумы работают в полночь, когда потусторонние силы особенно активны. Так что не смею мешать. Генрик, милый, в десять жду тебя на обычном месте.

Он не успел перевести дыхание, сбившееся с ритма от слова «милый», как объявился новый посетитель, из-за которого младший брат оставил очередного пациента на попечение Конрада и проследовал в крохотный кабинет, находящийся позади приёмного.

- Произведём омолаживающие процедуры, кузен? К выборам полезно выглядеть хорошо.

Витольд Иодко пристроил на вешалку зонтик, шляпу и плащ.

- Ёрничаешь, Генрик. И занимаешься чепухой. Привези ты отцовский архив, не пришлось бы зарабатывать фиглярством с престарелыми красотками.

Дипломат вытащил портсигар и ножик для обрезки кончиков. Он удобно устроился в кресле, подтянул поближе пепельницу. Генрик вежливо принял предложенную сигару. Несмотря на заработки, за кровные он бы не позволил себе натуральную гавану.

- Что-нибудь вспомнил ещё?

- Вспоминать нечего. Не было у него никакой волшебной палочки. Стимулирование точек с ослабленным свечением, выявленных через электрографические снимки, кумыс, кефир, минеральная вода, прогулки и свежий воздух. Кому-то изрядно помог, несколько человек умерло в течение одного-двух лет после терапии в санаториуме.

- Он их убил? – изумился Витольд.

- Нет же. Среди пациентов находились совсем больные, их исцелить было совершенно невозможно. Тем не менее, отца обвиняли и склоняли по-чёрному, подозревая в опасных опытах на людях.

Родственник выпустил густой клуб дыма и наставил сигару как пистолетный ствол.

- Но всё-таки что-то нашёл.

- Да. Там – личное. Ничего о медицине.

Генрик в который раз пожалел, что поделился со старшим братом. Зачем Конрад проболтался Витольду о наднёманской находке? Слава Господу, оба они не знают про местонахождение золотой утки.

- Тогда почему не забрал?

- Матка Боска, я же объяснял. Не хотел, чтобы и в этом рылись красные.

- А через Алеся?

- Подозрительный ваш Алесь. Я бы ему не доверял.

Витольд развёл руками. Людей, готовых служить Польской Республике по ту сторону границы, немного – выбор невелик.

- Значит, ничего путного. Жаль, - он затушил сигару и поднялся, давая понять, что аудиенция закончена. – Действительно жаль. А господин Ульянов поправился и на днях приступает к работе. Стало быть, товарищи комиссары нашли нечто, промелькнувшее мимо твоего носа, кузен. До видзення.

Встреча с Яной несколько развеяла неприятный осадок, оставшийся после родственного визита.

- Увидишь! Станислава Томчик – настоящая колдунья. Она никого не принимает, не даёт публичных выступлений, не берёт денег. Было очень сложно, но я объяснила общему знакомому, что со мной придёт сын того самого Наркевича-Иодко, и для нас сделают исключение.

Для Генрика было гораздо важнее, что узкая женская кисть в тонкой белой перчатке проскользнула под его локтем. В романтической темноте он шагает по краковским улицам под руку с самой красивой девушкой в мире навстречу таинственному приключению… Что может быть лучше?

[1] Подъём продаж перед 1 сентября.

Глава двенадцатая

Украина, 2013 год

В Донецке Игорю неожиданно понравилось. Выбравшись из фирменного поезда с поэтическим названием «Роза Донбасса», он попрощался с проводницей – розой купейного вагона. По местному времени не было и восьми утра, светило летнее солнце. В Москве к концу мая только появились намёки на лето.

На привокзальной площади, совершенно не пафосной и сильно отдающей советскими временами, не считая рекламы, он сговорился с частником, запросившем куда дешевле до центра, нежели извозчики с шашечками.

Из Москвы по совету знакомого Наркевич забронировал номер в отеле «Шахтёр-Плаза» на проспекте Германа Титова за шестьсот двадцать гривен в сутки – для областного украинского города приличная цена. Как бы ни были сложны дела у компании, никто не отменял аксиому: нельзя гробить здоровье в дешёвых ночлежках, на выходе получится себе дороже.

Пока «Дэу» грохотала убитой подвеской на колдобинах в асфальте, ставших причиной безвременной смерти амортизаторов, Игорь рассматривал Донецк, вполуха прислушиваясь к болтовне водителя. Промелькнули районы сталинской двухэтажной застройки, панели брежневских времён. Потом въехали в центр, странную смесь старого и нового. Особенно бросились в глаза два больших спорткомплекса рядом, один из них, на глаз, сравним с московскими «Лужниками».

До чек-тайма около четырёх часов, до вечернего собрания поклонников «Живой этики» - масса времени. Игорь отпустил «Дэу» и её кучера в двух кварталах от «Шахтёр-Плаза», завидев банкомат. Интересно, как в Беларуси должен называться отель с местным колоритом? «Бульба-Хилтон»!

Проспект Титова отделил гостиницу модерного типа от пятиэтажек полувековой давности. На паркинге приличные автомобили, а по бульвару между рядами тополей грохотали «Жигули», «Волги» и «Таврии», демонстрируя, что Украине не чужды социальные контрасты.

Игорь прошёлся вперед, к народного вида торговому центру. Потолкался среди людей, послушал разговоры, купил мелочь. Помимо воли включился анализатор позиционирования, о котором рассказывал Светлане.

В шахтёрской правобережной Украине преобладала русская речь. Здесь перед ударом арматуриной по голове не услышишь: що, москаль, приїхав? Наверно, могут и грохнуть, и ограбить, но ради толстого москальского кошелька, а не из ненависти к кацапам.

Объявления и реклама больше попадались по-украински. Очень много социальной: самая прогрессивная партия – Регионов, а Янукович – лучший вождь государства на планете. Ни в Москве, ни в Минске не увидишь столько президентских портретов. Наверно, Путин и Лукашенко больше уверены в устойчивости своей власти, соответственно – в победе на следующих выборах.

Нагулявшись и позавтракав, Игорь вернулся в отель. В номере, кинув рюкзак в шкаф, упал поперёк кровати. Планшет ухватил сигнал Wi-Fi гостиничной сети.

И так, донецкое общество «Орифламма» входит в состав мировой системы подобных рериховских структур. Кстати, а что означает это слово? Одноимённая картина С.Рериха, а ещё «поток света (пламени, огня), льющийся с созвездия Ориона – Духовного Центра Вселенной».

Вау! Вокруг миллиарды галактик, раскиданных на бессчётное количество миллиардов парсек, а Духовный Центр прямо рядом с Донецком.