Интернет без задержки предоставил следующие сведения: звезда Ригель из созвездия Ориона находится в 860 световых годах от нас, Беллатрикс – в 243 годах. То есть скопление звёзд видится сравнительно плотным, если наблюдать со стороны Земли. В галактическом масштабе – ни разу не созвездие. Поэтому говорить об этих светилах, случайно и кратковременно (по космическим представлениям) оказавшихся примерно на одной линии относительно нашей кочки обзора, по меньшей мере, наивно.
Игорь в раздумье потёр висок. Если господа буддисты имеют в виду условное значение Ориона в качестве красивого символа, то ладно. Если буквально – пора звать санитаров.
Желание позвонить в психбольницу имени Кащенко возникло ещё в Москве. Гуманитарные призывы к миру, добру, праведному образу жизни, сохранению культурных ценностей – да, очевидны и понятны. Но как только начиналось вещание про космические истины, рациональная натура московского бизнесмена вставала на дыбы. Заумные объяснения воспринимаются исключительно маркетинговым ходом: логического обоснования догматам не существует в принципе, так как логику можно побить другой логикой, а таинственные оккультные материи замечательно подходят для одурачивания паствы. Смешно? Не очень. С одной стороны, где-то оно достойно уважения, человеки пытаются жить и развиваться духовно. С другой – запутанные постулаты агни-йоги с безусловным авторитетом гуру, приобщённого к высшему знанию, идеально служат для прикрытия уродов по типу Рашида.
Особняк Международного центра Рерихов на Малом Знаменском переулке, вообще-то говоря, произвёл впечатление осаждённой крепости. Нет, там не нашлось баррикад, в окнах не торчали пулемёты. Рериховцы под постоянной атакой со всех сторон, но пули не летали. Их проклинает Русская Православная Церковь, не жалуют католики, секты восточного направления считают нежелательным конкурентом.
Очевидно, что если там и планировались некие акции, они глобальны: объединение всего человечества под рериховским знаменем и главным махатмой во главе. Руку на отсечение, что мелкотравчатая возня по образу отдельных тоталитарных сект, где призывают жертвовать имущество на махатмово дело, здесь не встретит отклика. Типов вроде Рашида отсюда изгоняют, чтобы не компрометировать «Живую этику». О самодеятельных белорусских сектах слышали, контактов не поддерживают. Естественно – отрицают приём пожертвований или получение предложений о финансировании. Так что сотня тысяч долларов с имущества Ольги ушла по другому адресу.
Поэтому Игорь спланировал вояж по областям России и стран СНГ в поисках менее щепетильных буддистов. Он обнаружил сведения о появлении всемогущего и всеведущего восточного мудреца в шахтёрском Донецке, датированном неделей после 9 мая, но без прямых контактов. Начать решил с ортодоксальных приверженцев «Агни-Йоги», то есть «Орифламма».
Собирание состоялось в обычной трёхкомнатной квартире в панельном доме на окраине города, жилой. К шести вечера её хозяева вместе с детьми, одетые в ставшие привычными балахоны, вышли в зал, лишённый мебели, с циновкой на полу и традиционной атрибутикой на стенах. Естественно, вокруг коптили ароматические палочки. Игорю показалось, что, начиная с дацана под Минском, он насквозь пропитался этим запахом, нельзя сказать – неприятным, но основательно надоевшим.
- Что привело тебя, брат?
Хозяин квартиры, коротко стриженный полноватый мужчина лет сорока-сорока пяти, глянул вопросительно и дружелюбно.
- Ищу поддержки. У меня брат в коме. Официальная медицина бессильна.
- Что же, в Москве не нашлось желающих помочь?
- Нет. Вы никогда не жили в Москве? Сплошь шарлатаны и фокусники. Я сходил в рериховский Центр, но они явно опасаются обвинений в незаконных практиках. Нашёл на форумах информацию про Донецк. Что, ошибся?
Украинец сдвинул брови. На лицо словно легла тень. Ничего похожего на белорусского гуру, пытавшегося демонстрировать невозмутимость.
- Сложно ответить. В «Орифламме» мы не врачуем. Каждый занимается развитием собственной души, очищением кармы. Есть другие…
- Но вы почему-то не хотите меня к ним отправлять. А в Интернете я не нашёл прямых контактов. Помогите. Добро содеянное тоже улучшает карму, не так ли?
- В том-то и дело, я не уверен, правильно ли поступлю. Тот, кто берётся помочь, человек очень не однозначный.
- Брат, у меня нет выбора, и хуже не будет. Я принимаю ответственность на себя. Если выйдет добро, тебе зачтётся перед космическим разумом. А коли не так – кармические последствия на мне.
Тот покачал головой.
- Даже не знаю. Указания махатм на сей счёт можно толковать по-разному. Пока присоединяйся к нам. Вижу, ты – не приверженец «Живой этики». Не страшно. Просто – отдохни, расслабься, откройся потоку света. От тебя никто и ничего не требует.
Игорь опустился на циновку в окружении дюжины последователей Рерихов и Блаватской. Ритмичные заунывные звуки действительно создали подходящее настроение. Потом он сидел спокойно, занимаясь самосозерцанием. И когда глава здешних агни-йоговцев начал читать отрывки из посланий махатм, они уже не показались таким откровенным бредом как раньше. Быть может, в этом учении есть зерно истины?
На прощание донецкий гуру сунул листок бумаги с адресом и телефоном.
- Иди туда с чистой душой и крепким духом, брат. Да пребудет с тобой высшая сила и высшая мудрость.
На тёмной улице, среди ржавых «Таврий» и пыльных тополей, Игорь стряхнул с себя наваждение. Траппер с «Ремингтоном» не имеет права поддаваться буддистским чарам. Иначе закрадётся мысль, что искать Рашида не стоит. Мерзавец и так испортил себе карму настолько, что в следующей жизни воплотится в скунса. Долой иллюзии, к этой следующей реинкарнации его надо приблизить как можно быстрее, не надеясь на правосудие космических сил.
***
Советский Союз, 1950 год
В подвалах МГБ всё нарочито громко: лязг замков, хлопанье дверей, грохот сапог, подбитых металлическими подковками. Если бы не дело чрезвычайной важности, лучше не ходить бы сюда, вздрагивая от каждого стука.
- У вас двадцать минут.
Короткую обыденную фразу чекист выдал, словно из чугуна отлил. Пожалуй, на двадцать первой минуте начнётся светопреставление. Или война с США.
За месяцы, прошедшие со дня, когда Гостехника решила засекретить опыты по фотосъёмке в электрическом поле, Семён Давидович Кирлиан в третий раз явился на площадь Дзержинского. Визиты в госбезопасность перестали его пугать как в первый раз. Просто неприятная часть работы. Однако краснодарский изобретатель не набрался иллюзий. Во время очередного вызова его статус сотрудничающего с органами запросто обернётся куда менее приятным. Поэтому нервный холодок носится по телу и в этот раз, несмотря на то, что встречу выхлопотал заместитель директора кинофотоинститута.
Дискомфорт усилился, когда вместо обычных рабочих кабинетов старший лейтенант отвёл посетителя в подвал. Быть может, осуждённых за тяжкие преступления не годится допрашивать наверху, но всё же… Каменный мешок без окон, яркие электрические лампочки, голый деревянный стол, намертво прикрученные стулья, а запах! Боже, какой запах… Престранный букет, в котором угадываются подгнившая кровь, тяжкий дух давно немытого тела, блевотина и целая гамма примесей. Не сильный, но отчётливый аромат страха и безнадёги. Офицера МГБ он не смутил. Просто работа такая, не привыкать.
Чекист властно указал Кирлиану на стул. Через минуту ввели невысокого пожилого мужчину с нездоровым цветом лица, на общение с которым и отведено двадцать коротких минут.
- Здравствуйте. Меня зовут Семён Давидович. Я из кинофотоинститута.
Арестант глянул в ответ с едва заметной усмешкой. Он прекрасно понял чувства человека, не привычного к застенкам НКВД-МГБ, и его замешательство.
- Заключённый Треппер, статья пятьдесят восьмая.
- Стоять не положено. Сесть! – гавкнул старший лейтенант.
Осуждённый расцепил руки, сомкнутые за спиной, и уселся на табурет.
