- М…м, как вас по имени-отчеству?

- Лев Захарович.

- Э, понимаете, я открыл свечение органических тел в высокочастотном электромагнитном поле. То есть, не я первый открыл, были Тесла и другие, но пытаюсь… Слышал о неком поляке, который тоже… Вы знаете эту историю?

- Был знаком с его младшим сыном. Позволите закурить? Спасибо, - Треппер глубоко затянулся. Папироса от хозяев подвала – одна из традиций карательной и пенитенциарной системы. – В двадцать втором учился с ним в Кракове, в Ягеллонском университете.

- Что же он вам рассказывал?

- Не много, - изменник Родины обернулся к чекисту, тот кивнул – говори уж. – По заданию ГПУ я принял участие в вербовке Генрика Наркевича-Иодко с целью организации поездки в советскую часть Белоруссии и поиска тайного архива его отца, врача и изобретателя Якова Оттоновича Наркевича-Иодко. Поездка состоялась, но Генрик ничего особо ценного не обнаружил. По крайней мере, он нам так сказал.

- Никогда не слышал о таких людях.

- Не удивительно. Пожертвуйте ещё папироску.

- Забирайте всю пачку.

- Спасибо. А то если не принесу папирос уголовным… Не будем об этом. Так вот, державший со мной связь офицер ГПУ по кличке «Кастусь» говорил, что Наркевич-Иодко был очень знаменит до революции, умел делать снимки электрического поля человека и лечить от болезней, считавшихся в то время неизлечимыми.

- Надо же! – вскинулся Кирлиан. – То есть я фактически повторил…

- Не обязательно. ГПУ срочно собирало сведения о новаторских медицинских методах, надеясь вылечить Ленина. Поэтому мы… - Треппер осёкся. Больше нельзя отождествлять себя с госбезопасностью. – Поэтому они пытались раскрыть его секрет. Генрик утверждал, что никакого тайного архива нет, а все документы отца в девятнадцатом переданы безвозмездно советским властям. Тогда ещё существовала Белорусско-Литовская республика.

Он сухо закашлялся. Табак – в дефиците на зоне. Два скуренных подряд «Беломора» крепко ударили по лёгким и гортани.

- Где же эти документы? – Кирлиан перевёл глаза на старшего лейтенанта, тот сохранил непроницаемое выражение. Где надо, там и находятся. Не твоего ума дело. Только время с вами теряю.

- Об этом лучше был осведомлён Кастусь. Я же понаслышке знаю, Генрику дали покопаться в части отцовского архива, что собрали в минской губернской милиции. Он дал пару советов по яичной диете и электротерапии, возможно, их применили в лечении Ленина. Когда вождь умер, начался поиск виноватых. Со слов Кастуся знаю, с самого верха пришло указание забыть о научных работах Иодко, оставить его в истории только как жестокого помещика, вызвавшего царские войска против бунтующих крестьян.

- А где сейчас Генрик и Кастусь?

Треппер пожал плечами.

- Генрик вроде бы снова уехал в СССР. Кастуся не видел с тех пор. Не знаю, пережил ли он конец тридцатых, когда почти весь старый состав ЧК и ГПУ…

- Это лишнее, - оборвал его наследник чекистских традиций. – Время заканчивается.

На самом деле, прошло меньше пятнадцати минут, но здесь хронометраж по часам старшего лейтенанта, с которым не поспоришь. Да и главное сказано.

- Чем Генрик занимался после поездки в Белоруссию с Кастусём? – наугад спросил Кирлиан.

- Сдал на врачебный диплом и лечил электрическими методами. Звёзд с неба не хватал, в Кракове жизнь трудная была. Вы, наверно, слышали о рабочем восстании двадцать третьего года? Тогда разгромили его кабинет, побили оборудование. Я после восстания уехал в Палестину. Так что – извините.

Офицер кликнул конвой и велел увести Треппера. Затем выписал пропуск Кирлиану.

- Как можно ознакомиться с остальными документами Иодко? - спросил тот, набравшись смелости.

- Вам – никак.

- А хотя бы встретиться с вашим сотрудником Кастусём?

Чекист внезапно разговорился.

- Бывший сотрудник ОГПУ Михайловский, оперативная кличка Кастусь, осуждён за участие в троцкистской группировке, занимающейся шпионажем в пользу иностранного государства, и расстрелян. С кем из врагов народа ещё желаете пообщаться, гражданин Кирлиан?

Армянин не заявил такого желания и срочно ретировался. На площади Дзержинского поднял воротник, укрываясь от пронзительного декабрьского ветра, норовящего засунуть ледяную крупу под тощее пальтишко, лёгкое даже по краснодарским меркам.

Значит, снова нужно выходить на руководство института, директору на Гостехнику, тем на Министерство госбезопасности. А где-то умирают люди, которых спасли бы методики, придуманные ещё до революции. Их описания погребены в бездонных архивах органов, засекреченные из идеологических соображений. При этом любая инициатива чревата подозрениями со стороны бдительных товарищей – из каких таких резонов понадобилось наследие польского пана, вызвавшего армию на расправу с белорусскими бедняками…

***

Республика Польша, 1922 год

Рекомендованная Яной женщина-медиум Станислава Томчик выглядела живым покойником. Сравнительно молодое лицо, черты которого можно назвать приятными, было лишено каких-либо красок, натуральных или наносимых перед зеркалом. Светлые волосы спрятались под платок, чёрное платье скорее драпировало, нежели подчёркивало фигуру. Не раскрывая рта, Станислава сообщала окружающем: я только гость в этом мире, присутствую в нём малой и неважной частию, душа находится в постоянном контакте с потусторонними сущностями.

Из прихожей Генрика и Яну пригласили в обширную комнату. Диваны, кресла, настенные драпировки были выдержаны исключительно в тёмных тонах, окна укрыты за плотными шторами. Электрические лампочки выключены, вместо них горели свечи в четырёх массивных канделябрах.

Представительный мужчина, отрекомендованный хозяйкой как пан Войцех, теософ, поцеловал пальцы Яне и пожал руку Генрику. Он же усадил их рядом с собой за стол чёрного дерева, где из внутреннего кармана сюртука извлёк пару электрографических фото.

- Похвально! Удивительная детализация. Позвольте уточнить, какую фотокамеру вы используете? Кодак?

- Нет. В темноте испытуемый прикасается к пластинке с фотоэмульсией, - Генрика несколько смутила неожиданная похвала. – На самом деле, метод изобрёл мой отец. Он тоже снимал на камеру по примеру Теслы, но счёл чёткость недостаточной.

- Когда это было?

- Двадцать лет назад.

- Ну, за это время фотографическая техника изрядно усовершенствовалась. Не пробовали пользоваться современным аппаратом?

- Признаться, у меня не очень с деньгами, - Генрик украдкой скосился в сторону Яны. При девушке нехорошо расписываться в несостоятельности.

Пани Станислава подплыла беззвучно, как полагается настоящему духу. Она взяла в руку одну из карточек и близко поднесла к лицу.

- Эктоплазма.

- Вы уверены? Вы точно уверены? – живо переспросил теософ.

- Вполне. Люди без медиумических способностей несут свою душу, окутывающую тело словно кокон. От воздействия на неё материей астрального мира и вырабатывается эта субстанция, - короткий ноготь указал на светлый ореол вокруг электрографического снимка пальца пациента, бесцветный голос продолжил. – Я умею освобождать душу. Поэтому эктоплазма растекается вокруг. Скоро начнём сеанс. Надеюсь, вы всё увидите сами.

- И будете поражены, - добавил пан Войцех, поправляя бетховенскую гриву волос. – Пани Станислава войдёт в мистический транс, а мы станем свидетелями рождения эктоплазмических фигур.

- Признаться, я наслышан об иных медиумических сеансах, - заметил Генрик. – О столовращении, перестукивании с духами, перемещении указателя по доске с буквами.

- О да! Но на это способны многие. Кроме того, развелось достаточно шарлатанов и фальшивых медиумов, которых постоянно разоблачают. Тем самым оккультные науки низводятся в глазах обывателей до шулерства. Пани Станислава уникальна, вы сами убедитесь.

К полуночи собрались ещё пятеро желающих убедиться в особых талантах мадам Томчик: зрелая матрона из числа пациенток Конрада с двадцатилетней дочерью, отставной уланский полковник, солидный полноватый господин и взъерошенная личность поэтического склада. Все расселись вокруг стола. Пан Войцех задул свечи, кроме одной, водрузив её напротив Станиславы.