Лучше бы, конечно, в паспорт. К обложке сзади, например, пришпандырить. Без паспорта нынче никуда не пойдешь, сразу нарвешься на проверку. Или в милицейское удостоверение. Но в наглую рыться в сумке Савиной Захаров не рискнул.

После кофе Юрий промямлил, что, мол, пора валить готовиться к отъезду, чтобы завтра успеть на первую электричку, в которой посвободнее. Савина его воодушевленно поддержала и скоренько с наилучшими пожеланиями выпроводила. Но Захаров, понятное дело, далеко не пошел, а засел в припаркованной рядом с отделением машине Пашки Ваханькова. Пашка поймал сигнал жучка и, довольно развалившись на водительском сиденье, заявил:

— Слушай, а здорово! Мне понравилось. Прям как в «Секретных материалах»! Так что пока нет клиентов — я твой.

После короткой паузы он решительно добавил:

— И бесплатно!

Захаров неопределенно хмыкнул, глянул на часы и включил радио, сделав звук потише, чтобы не глушить жучка. До конца рабочего дня оставалось всего полчаса, но кто же в милиции с работы вовремя уходит?! Только бы не объявился новый покойник!

Покойник, очевидно, не объявился. Лизочка вышла из отделения через десять минут, на двадцать минут раньше конца рабочего дня и быстро процокала каблучками мимо Пашкиного «гольфа». Захаров испуганно пригнулся, совершенно забыв про максимально затонированные стекла машины. Но Савина, даже не глянув в сторону неприметной подержанной иномарки неброского серого цвета, непринужденно уселась в подъехавший шикарный джип «Мицубиси» цвета голубой металлик, тоже с максимально тонированными стеклами и аккуратно запачканным номером. Ваханьков пристроился джипу в хвост, предупредив:

— Сразу говорю, долго мы за ними не проездим, заметят. Сам знаешь, для нормальной слежки нужно две-три неприметные машины, и меняться все время, а так… Видишь, какая тачка крутая, наверняка владелец — тертый калач. Если только они совсем уж расслабились.

— Расслабились, точно знаю, что расслабились, — проворчал Юрий, доставая из пачки и разминая сигарету. — Они там не просто расслабились, они там заборзели вконец, можно сказать, о…ели совсем.

Долго преследовать джип не пришлось. Машина остановилась возле новомодного дорогущего фитнесклуба «Бархатный сезон», выпорхнула из тачки и нырнула в сверкающую стеклом и начищенной латунью дверь. Захаров растерялся. Посмотрел на свои турецкие, изрядно потертые грязноватые джинсы, мешковатую отечественную рубашку в клеточку, на которую сегодня в столовой так некстати пролил кетчуп, и возопил:

— Ну, и как дальше? Даже если меня туда пустят, Савина сразу увидит, и…

— Не дрейфь! — важно заявил Ваханьков, вылез из машины, одернул светлый льняной пиджак и, расправив плечи, протопал в роскошный клуб с видом завсегдатая. Захаров посмотрел на него с завистью.

Но через некоторое время Павел вернулся тоже обескураженным. Юрий вопросительно глянул на него, тот пожал плечами.

— Зашел, сразу к регистраторше, мол, хочу заниматься в секции с той симпатичной девушкой, что только что вошла. Мол, любовь-морковь с первого взгляда и на всю жизнь. А она: «Добро пожаловать в группу для начинающих, занятия во столько-то, тогда-то, оплата в кассу.» Немаленькая, я тебе скажу, оплата! Тебе, как честному милиционеру, ни за что не потянуть! Я уперся, хочу, мол, с той девушкой, а регистраторша: «Нет, никак нельзя, она посещает группу для продвинутых, у них там с этим очень строго!» Спросил руководителя группы — руководитель группы очень занят и ни с кем не встречается, и регистраторша его никогда не видела. А как тогда проходят занятия, если руководитель ни с кем не встречается, она понятия не имеет. И мордоворот у них в углу сидел, журнал листал, так сразу журнальчик бросил и ко мне выдвинулся. И вид у мордоворота ну очень неприятный, прям совсем необаятельный! В общем, я на всякий случай записался в группу для начинающих. Какое-то духовное, блин, самосовершенствование!

— Чего? — растерянно спросил Захаров.

— Группа, говорю, занимается духовным самосовершенствованием! — гаркнул Ваханьков.

— А-а-а!

— Вот тебе и бе-е-е! Как я понимаю, эта группа тебе на фиг не нужна?

Захаров подумал и сказал:

— Как раз, наверное, эта группа мне и нужна, но вот как в нее попасть? Не ходить же, в самом деле, полгода или год, или даже дольше на занятия для начинающих?! А если ходить, то кто эту забаву профинансирует?! И Савина, опять же, увидит.

Павел снова пожал плечами.

Послушали, что там передает жучок. Услышали беседу в раздевалке:

— А чешки совершенно не годятся: скользят!

— Ну да, я давно уже заметила. Лучше уж в носках.

— Нет, девочки, носки тоже скользят. И коврики все эти тоже. Лучше всего босиком на голом полу.

— Ну, это только если дома. А здесь живо нахватаешься всяких грибков и микробов.

— А вот интересно, у Макарова глаз черный?

— Ну, черный. Ну и что?

— А вот направить его на пол в зале посмотреть; может, микробы и грибки и загнутся!

— Ага, счас, пойдет он тебе микробов морить, три ха-ха!

Захаров с Ваханьковым переглянулись. Ваханьков почему-то шепотом сказал:

— Секи, у них еще и глаз черный!

Захаров кивнул и сказал:

— А чего ж ты другого ждал от сатанистов?!

Жучок предал скрип двери. В вольную девичью болтовню влез властный холодный голос.

— Разговорчики!

Болтовня тут же смолкла. В раздевалке наступила напряженная тишина. Вошедший продолжил:

— Я слышал, здесь вслух были названы имена?! Превосходно. Ученица Розмари понесет наказание. Всеобщая медитация завтра в полночь. Чтобы все были готовы, проверю. Ученица Ламия, в твоей сумке какая-то пакость. Открывай, высыпай все.

Раздался треск расстегиваемой молнии, шорох и стук высыпаемых вещей, невнятные восклицания. Холодный голос произнес:

— Так. Ученица Ламия также понесет наказание.

В наушниках раздался короткий резкий звук, и эфир умолк. Ваханьков потряс головой, потер пострадавшее от предсмертного вопля уничтоженного жучка ухо и сказал:

— Быстро он разобрался. Сколько времени прошло? Минут пять? Интересно, это был сам Козломордый? А я еще прикидывал, как будем микрофон обратно изымать!

— Да уж, — сказал Захаров. — А мы и не ждали, что будет легко. Голос вроде бы его, Козломордого, но не уверен. На голоса Волка и Тигра вроде не похоже. Да небось, таких там полно. И неизвестно, голоса у них такие же, как и во сне, или нет. Савина вроде точно такая же.

— Ладно. Что думаешь дальше делать? — спросил Павел.

— А у тебя время еще есть?

— Ну я же тебе сказал: пока клиентов нет, я весь твой. А можно под это дело самим клиента подобрать. Уж наверное, эта приятная компания не одному тебе хвост прищемила. Вот хотя бы родственники погибших, ну, дела, которые ты расследовал!

— Там таких обеспеченных нет.

— А ты узнай точно. У Ержиных друзья должны быть небедные, в торговле-то. Опять же, раз Ержины торговлей занялись, значит, родственники какие-нибудь тоже в торговле, в этом деле без связей трудно.

— Да какая там у них была торговля?!

— И все-таки. Опять же сестра антиквара наследство получит. Наверняка захочет рассчитаться за сына и брата. А мы ей еще и поможем, чтобы с коллекцией не обдурили. Займись. Вот такой хлеб частного детектива!

Захаров устало посмотрел на Ваханькова. Тот махнул рукой.

— Ну, ты еще совсем не созрел. Ничего, научишься. Давай координаты, чтобы мне не пришлось возиться узнавать, я сам договорюсь. А ты мотай на ус. С Савиной-то что?

Юрий подумал немного. Умного ничего не придумалось, и он сказал:

— Давай еще наружку попробуем. Денька два-три. И еще хорошо бы посмотреть, кто у них такой шустрый, что сразу микрофон засек. Может, сразу на Козломордого выйдем?

Они просидели в машине еще несколько часов. Савина ушла в компании девушек и парней примерно одного с ней возраста. Парней насчитывалось вдвое меньше, чем девчонок. Физиономии у Лизочки и еще у одной девицы выглядели безрадостно. Похоже, перспектива наказания их угнетала. Какие, интересно, в группе духовного самосовершенствования могут быть наказания? Не пустят на медитацию или запретят лицезреть гуру? Вся компания волокла спортивные сумки и направилась к остановке троллейбуса.