Понятное дело, за всеми этими возвращениями и связанными с ними языческими обрядами Юрий опоздал и нарвался в дежурке на Носорога. Ни фига не помогло зеркало…

Носорог в вальяжной позе почесывал знаменитую бородавку на носу, орал на дежурного, и посмотрел на Юрия как на пустое место, очень уж был занят. Захаров наладился было незаметно проскользнуть мимо, но тут начальство опомнилось, и в спину ударил властный рык.

— Захаров, твою мать! Ты что себе позволяешь?! Где, сука, шляешься в рабочее время?! Не хочешь, б…, работать — вали склады сторожить, я живо тебя налажу!

Захаров повернулся и встал по стойке «смирно», чувствуя, как лицо наливается кровью, аж глаза защипало. Остро тоскуя по Лизочкиному транквилизатору, выдавил через силу:

— Так точно, виноват, проспал!

Носорог шагнул к нему и заорал, брызгаясь слюной:

— Вот я тебя на… в отставку, и спи, сколько влезет, сука!.. не отлежи смотри!

Юрий стиснул зубы. Молчать, нужно терпеть и молчать… Начальство поорет и успокоится, ну там выговор влепит. Нужно терпеть. Реально, не на склад же охранником… Или, того хуже, работать на местных бугров вроде Самовара или Безбашенного Гарика. Этого он не вынесет. Это покруче будет, чем Носорогова ругань. Что это он, Юрий, так психует?! Мата, что ли, никогда не слыхал?! Теперь не то что мужики, а даже школьницы с прозрачным румянцем на щечках и светлыми наивными глазками такое загибают в милых девичьих разговорах, что Захаров краснеет, проходя мимо. Какой-то он несовременный, и с этим надо срочно что-то делать… Тренироваться как-то. Он усмехнулся. Вот тебе и случай! Тренируйся на здоровье и начинай прямо сейчас!

Носорог перехватил Захаровскую усмешку и задохнулся, замолчав на полуслове. Пока набирал воздух для следующей тирады, углядел за спиной Захарова нарядный пакет и озверел вконец.

— Это что еще за…?! Вместо работы за бабами бегаешь? Презенты им таскаешь? Или от подследственных взятки берешь?

Захаров попытался задвинуть пакет подальше за спину. Сдерживаясь уже из последних сил, процедил сквозь зубы:

— Никак нет… Это вещдок по делу…

— Сюда дай!

Носорог шагнул к Захарову, приблизил лицо к его лицу, посверкал глазами, подышал перегаром. Захаров не шевельнулся. Тогда начальник толкнул Юрия в плечо, выхватил пакет и разорвал, бросив нарядную обертку на пол. Повертел в мясистых пальцах бокал.

— Это по какому же делу вещдок? Что-то не припоминаю такого. Врешь…! Взятки берешь…!

— Это вещдок по делу Силина и компании, Кузина с дядей-антикваром…

Говоря это, Захаров подумал, что надо было, пожалуй, соврать. Носорог взревел:

— Что? За идиота меня держишь? Закрыты эти дела! Да и не дела это вовсе, а твоя дурость! Нет этих дел и никогда не было, ты, придурок!

Юрий уже весь трясся. Хорошо, пистолет у него почти всегда в сейфе, а за заезд в начальницкую морду много не дадут, уволят если только. Светка расстроится. Хоть и доставала его в последнее время с примерами удачливых коллег, все равно расстроится — он ведь защита и опора общества, блин… Да уж, трудно бороться за справедливость без красных трусов и буквы «S» на груди, но надо стараться. Он щелкнул каблуками и выпалил:

— В процессе следственных действий выплыли новые обстоятельства.

— Какие еще обстоятельства?! Вали, Захаров, пиши рапорт, объяснительную…, где ты…, шляешься в рабочее время, пиши! Свободен…!

Носорог с довольным видом оглядел бокал со всех сторон, поковырял ногтем камешки, пощелкал по ножке. Запихнул вещдок в карман и вразвалку удалился.

Захаров постоял возле дежурки, подышал, посчитал до десяти, потом до двадцати. Понял, что математика тут уж никак не поможет. Дежурный Витька Чиж, сам красный, в белых пятнах, сунул Юрию стакан. Юрий хлебнул и закашлялся. В стакане оказалось универсальное народное лекарство.

— С ума сошел! Начальство унюхает и добавит.

Витька вздохнул и философски пожал плечами.

— Так ведь один хрен, хуже уже некуда.

— Не скажи. Хуже всегда есть куда.

Дежурный снова пожал плечами и повторил:

— Один хрен.

— И то.

Захаров опрокинул стакан и поплелся к себе.

Рогов отсутствовал, очень кстати, надо сказать. Юрий сейчас был не в состоянии вести дружескую пикировку. Вообще разговаривать не хотелось. Захаров, совершив привычные акробатические трюки, уселся на свое место. Никакого рапорта и объяснительной писать не стал. Посидел, бессмысленно глядя в окно на давно надоевший пейзаж. Заварил себе чаю, выпил. Заварил еще одну чашку, но пить не стал. Некуда уже, не лезет вторая чашка.

Тут к Юрию пришла мысль, которая уже давно должна была прийти. Совсем хватку потерял. Действительно, гнать его давно надо, поганой метлой гнать во вневедомственную охрану. Поскольку сыщик из него как из счетных палочек компьютер.

Захаров подхватился и понесся к выходу. Дежурный кричал что-то вслед, но Юрий не обернулся: что уж теперь. Выпрет его Носорог, с соответствующей формулировкой выпрет. Может, и правда лучше работать в какой-нибудь крупной, богатой фирме, например, замом по охране. Начальником охраны берут, как правило, бывшего кегебиста, ну а замом вполне можно устроится. Начальник будет поприличнее Носорога, зарплата больше, и время свободное появится. Чем здесь ни за что пуп рвать. И Светка обрадуется, и Ваньку нужно приструнить, пока совсем от рук не отбился.

За этими рассуждениями Захаров не заметил, как доехал до старого городского кладбища. Долго блуждал по заросшим пожухлой от жары травой аллеям между ржавыми покосившимися оградками и крестами, пока в дальнем конце погоста не набрел на место, похожее на виденное во сне.

Найти-то нашел, но…

Вот дерево, к которому его привязывали, вот поляна. Но на поляне нет и следа прокопанных канавок, образующих пентаграмму. Засыпали? Захаров наклонился, внимательно осмотрел почву. Никаких следов земляных работ. Везде одинаково плотный, слежавшийся суглинок, растет одинаковая низенькая подвядшая трава.

Нет и центрального алтарного камня.

В общем, то, да не то.

Разочарованный Захаров уже собрался уходить, но обратил внимание на неприметный серый холмик под деревом, с другой стороны ствола. Подошел поближе, нагнулся. Мертвая собака. Серая дворняга с белым ухом. Правая передняя лапа когда-то была сломана и неправильно срослась. Захаров зачем-то нагнулся и потрогал пса. Тело было еще теплым. Перед Захаровым вновь сгустилась озаряемая неверным голубым светом тьма, а в ушах зазвучал гонг. Он потряс головой, и видение исчезло.

Захаров вытер руки носовым платком, постоял над трупом собаки, представляя, как отнесет его к Савиной, торжественно поместит на прозекторский стол и потребует срочной экспертизы.

Похоже, на этот раз преступники уйдут от ответа, как и обещал Козломордый. Ничего, доберемся до него в конце концов. Доберемся до всей этой гребаной компании. Преступники, уйдя от ответственности, быстро наглеют и начинают делать ошибки.

Юрий вздохнул и отправился для очистки совести искать сторожку.

Сторожка, одноэтажное кирпичное строеньице с забитым фанерой окном, быстро нашлась, а в ней нашелся и отдыхающий после утомительной работы и сопутствующих ей возлияний сторож. Он лежал на подобии кровати из куска сплошного забора, установленного на четыре ящика. Несмотря на жару, спящий кутался в рваную телогрейку и ватные штаны камуфляжного окраса. Когда Захаров заскрипел незапертой дверью, сторож поднял голову с кома грязного тряпья, заменявшего подушку и радостно завопил:

— Хорониться топайте к директору, завтра с утречка, а я тута не распоряжаюсь!

Захаров прошел в комнатку и сказал:

— Не собираюсь я сегодня хорониться. Поговорить вот хотел.

Сторож уселся на своем ложе, потер обеими руками небритое лицо и указал Юрию на грязную колченогую табуретку. Захаров рукавом смахнул с нее мусор, осторожно уселся и посмотрел на сторожа.

Охранял старое кладбище шустрый доброжелательный дядька околопенсионного возраста. Он уже вполне проспался и охотно согласился побеседовать со стражем правопорядка, особенно если будет чем промочить пересохшее горло, дабы беседе ничто не мешало. Он, сторож, с понятием, и на рабочем месте ни-ни. Но, с другой стороны, дело уже к вечеру, на вверенной территории тишина и покой, похорон сегодня не намечено, да и не хоронят здеся почти, местов не осталось. Скоро, поди, кладбище это закроют и городской парк на его месте посадят, или новый микрорайон отгрохают. И то верно: живым людям местов нету, так что покойнички потесниться должны.